Павел молчал.
— Ладно, кое-что расскажу. Мы были друг с другом откровенны, и я многое поняла. Варя — человек искренний, порывистый, эмоциональный. Она любит тебя без памяти и ждет такой же самозабвенной любви. Ей будет очень трудно с тобой — не из-за тебя, а из-за той жизни, в которую ей придется с тобой погрузиться. Твой город, твоя работа, твоя семья, круг друзей, интересов. Новый, чужой мир, в котором ей совершенно не на кого опереться, кроме тебя. К тому, что ждет ее, она совсем не готова — у нее другой жизненный опыт, хотя и немалый, другое воспитание… Знаешь, если на твоем месте был бы кто-нибудь другой, я сказала бы, что тебе придется как минимум несколько лет жизни посвятить ей одной — и ее детям, конечно — и начисто забыть обо всем остальном. Но я знаю тебя, ты умный и сильный, тебя хватит на все — и на нее, и на детей, и на плодотворную работу. Так что дерзай, Чернов, с Богом. И знай: если что, я рядом, можешь во всем на меня положиться.
— Спасибо, Таня, — серьезно сказал Павел.
— Не за что, Большой Брат… Засим пока, и поспеши, а то останешься голодным.
Таня приблизилась к нему, чмокнула в щеку и устремилась к дверям. В проеме она остановилась, развернулась, расстегнула сумочку, достала из нее что-то и выставила вперед руку.
В ее руке сверкнул голубой алмаз. Одна его грань поймала луч света из окошка, усилила его и бросила на лицо Павла. Он зажмурился.
— Я всегда с тобой, — услышал он шепот Тани и раскрыл глаза. Он был один.
Таня не спеша шла по длинному коридору желтого трехэтажного здания, расположенного на проспекте Ленина, на площади, как звали ее местные, Ослиных ушей, и внимательно смотрела на таблички на внушительного вида дверях. Сюда, в республиканское министерство внутренних дел, она проникла, воспользовавшись одним из удостоверений, которыми некоторое время назад снабдил ее Шеров. Все они имели вид внушительный и официальный, что и неудивительно — почти все ксивочки оформлены на подлинных бланках и снабжены подлинными печатями, а некоторые были настоящими во всех отношениях. Так, за столь впечатлившее Павла весной в театре удостоверение референта областного Управления культуры Таня даже ездила расписываться в какой-то синей ведомости. В принципе, в эти коридоры она могла бы без труда проникнуть тем же манером, что и на совминовскую дачу: еще один звоночек некоему сильно ответственному работнику — и получай аудиенцию хоть у самого министра. Но по трезвому размышлению Таня решила в данном случае связями не пользоваться. Чем меньше народу будет осведомлено о ее визите в МВД, тем лучше. Неровен час, дойдет до Черновых-старших, а через них и до Павла. Не дело. К тому же, очень хотелось в очередной раз попробовать себя в сольной программе…
К несчастью, вывешенные на дверях фамилии высоких милицейских начальников были исключительно таджикские, во всяком случае, азиатские. Ей казалось, что этим мужчинам генетически свойственно восприятие женщины как существа неполноценного и серьезного отношения не заслуживающего. Сегодня такое восприятие, иногда весьма выгодное, было бы не совсем кстати. Ее должны принять всерьез.
Она остановилась было у дубовой двери с надписью «Второе управление. Зам. начальника полковник Новиков И.Х.», но прочла инициалы и призадумалась. Может быть, Иван Харитонович, а может Ильхом Хосроевич. Кто их тут разберет? Зато начальник третьего отдела — Пиндюренко Т. Т. — подобных сомнений не вызывал, и Таня решительно вошла в приемную.
Там было довольно просторно и солидно — хрустальная люстра, черные кожаные диванчики с гнутыми спинками, внушительный стол секретаря — молодого круглолицего таджика с погонами лейтенанта. Быстрым деловитым шагом Таня подошла к самому столу, достала из кармашка сумки удостоверение и сунула его под нос удивленно привставшему молодому человеку.
— Татьяна Захаржевская, «Известия», — четко проговорила она. — Небольшое интервью с товарищем полковником для очерка «Будни милиции».
Лейтенант сглотнул, вернул удостоверение Тане, исчез за дверью. Оттуда донесся хриплый голос:
— Да, что такое?..
Больше всего полковник Пиндюренко походил на прыщ — маленький, тугой, красный и раздражительный. Даже не посмотрев на Таню, он сердито бросил: «Вам что, гражданочка?» — и тут же вновь засунул круглый нос в раскрытую на его столе папку.
Таня села в кресло, не ожидая приглашения, открыла сумку и вынула оттуда японский диктофон (удачно приобретенный час назад в комиссионном отделе торгового центра «Садбарг»).
— Татьяна Захаржевская из «Известий». Товарищ полковник, будьте любезны несколько слов для центральной прессы о героической работе милиции Таджикистана…
Полковник поднял голову, среагировав, скорее всего, на словосочетание «центральная пресса».
— «Известия»? — переспросил он. — А это что будет?
Реакция на ее корочки была здесь, как правило, довольно острой. Народ начинал суетиться, чего-то пугаться. Да тут кого угодно на колени посадишь.
Во шугаются!
— Серия очерков «Будни милиции». Планируется опубликовать серию репортажей из всех пятнадцати республик. В корпункте порекомендовали обратиться к вам…
— А с начальством согласовано?
— С нашим — да. С вашим не успела. Но здесь едва ли возникнут проблемы — материал предполагается бодрый, позитивный, имеющий воспитательное значение.
— Да? — с легким сомнением спросил он. — И что вы хотите?
— Что-нибудь яркое, героическое. Вот недавно у нас прошел материал, как сержант Садыков, рискуя жизнью, вытащил девочку из Гиссарского канала. — Эту историю она вычитала сегодня утром в санатории, листая подшивку «Вечернего Душанбе».
— Что, неужели и в столице про нашего Садыкова писали? — заметно оживился полковник.
— Да, небольшая, правда, заметочка. Я не сообразила вырезку захватить. Завтра принесу, если найду. А нет — перешлю вам из Москвы вместе с сегодняшними материалами на согласование.
При слове «согласование» Пиндюренко важно кивнул головой. Таня показала на диктофон и нажала кнопку.
— Что ли, уже начали? — спросил полковник, завороженно глядя на вращающуюся кассету.
— Я потом все перепечатаю, подправлю, — успокоила Таня. — Итак, наш собеседник — один из руководителей МВД республики полковник Пиндюренко…
Она вопросительно взглянула на полковника.
Тот не сразу, но понял, и представился:
— Тарас Тимофеевич.
— Тарас Тимофеевич, расскажите, пожалуйста, нашим читателям о наиболее ярких и памятных страницах героических будней работников правопорядка республики.
— Наша служба, как говорится, и опасна и трудна, — начал полковник с явно заготовленной фразы, запнулся и трагическим шепотом произнес: — Можно снова?
Таня улыбнулась.
— Разумеется, Тарас Тимофеевич. Если вас диктофон смущает, я могу убрать и записать от руки. Только так долго будет и неудобно.
Полковник поднялся, обошел стол и, посматривая на Таню, крикнул:
— Myмин, два чая! И конфет из большой коробки в вазочку положи… Знаете, а может быть мы так сделаем: наметим сейчас круг вопросов, я распоряжусь поднять самые интересные материалы, просмотрю, скомпоную, а вечером, по прохладе, запишем… Вы где остановились?
«Вот это разговор!» — обрадовалась про себя Таня, а вслух, демонстрируя знание местных реалий, сказала:
— Дача Совмина. Полковник тихо присвистнул.
— Неплохо. Но наша министерская база отдыха не хуже, хоть и подальше. Розарий, знаете, павлины…
Сам-то хвост распушил, не хуже павлина, отметила Таня и как бы в задумчивости проговорила:
— Но нам понадобится помещение для работы.
— Это будет, — совсем обрадовался полковник и шумно отхлебнул крепкого чая. — Будет обязательно. Вы к восемнадцати ноль-ноль к главному входу подходите. Я «Волгу» подгоню…
— Приду, — пообещала Таня. — Только вы про материалы не забудьте. И я прошу вас посмотреть, что у вас есть на Гречук. Варвару Казимировну Гречук.
Пиндюренко замер. Прикинул по документам и резонно заметил:
— Ты не корреспондентка. Myмин!
— Масуд Мирзоевич предлагал мне остановиться в гостинице ЦК, но в интересах дела я предпочла правительственную дачу, — четко выговорила Таня.
Застывший на пороге кабинета круглолицый Мумин ел глазами начальство, дожидаясь указаний. Полковник, намеревавшийся, очевидно, отдать какую-нибудь нехорошую команду относительно Тани, оказался в замешательстве, вызванном последней ее фразой. Никто, находящийся в здравом уме, такими именами не козыряет впустую. А эта красотка, выдающая себя за корреспондентку, на идиотку не похожа. Если она действительно знакома с самим Сафаровым…