Юлия Резник - Чертов Либман-Сакс

— Угу, — буркнул Ставр.

— Ты не в восторге от этой затеи, правда?

— Ну, почему же. Она мне не мешает. А тебе спокойно.

— Ты бы многое отдал за это, да? — с каким-то благоговением уточнила Люба.

— Вообще бы все отдал. Если бы это потребовалось, за тебя я бы отдал все на свете.

Самым ценным в словах мужа была их сдирающая кожу правдивость. Он не пытался произвести впечатление, не искал выгод или преференций. Ставр просто констатировал факт, без лишней пыли отвечая на поставленный вопрос. И так это было ценно в этом напрочь прогнившем мире. В мире, в котором товарно-денежные отношения распространились даже на совершенно неожиданные сферы жизни. На любовь, дружбу… Все подчинилось формуле «ты мне — я тебе».

— Спасибо, — Люба с нежностью поцеловала тыльную сторону его руки. Слов больше не было. Да и лишними бы они были. К ним вернулась тишина. Она скучала по ней.

— Сегодня озеро было красивым, как никогда. Жаль, что ты его не увидела.

— Мы скоро вернемся домой…

— Да. — Ставр замолчал, потому что неожиданно вернулась боль. Он стиснул зубы.

— Что-нибудь случилось?

— Нет, все в полном порядке. Отдыхай…

Еще через полчаса боль стала невыносимой. Ставр аккуратно выбрался из постели, переложив задремавшую на нем жену на подушку. Выругался про себя, вспомнив, что таблетки остались в машине. Натянул футболку и вышел в коридор. Погода портилась. В городе дождь не был таким частым гостем, как в горах. Но сегодня тучи накрыли небо, а в воздухе растворился озон. Ставр вдохнул полной грудью его ни с чем несравнимый свежий аромат. Прикрыл глаза, в попытке совладать с болью.

— Ставший, нам нужно поговорить! — раздался знакомый голос за спиной.

Ставр замер напряженно, удерживая себя от смертельного броска. Он был готов, как кобра, рвануть вперед, чтоб ужалить, вбросить яд в кровь тому, кого покинуло чувство самосохранения, но сдержался!

— Убирайся, — выдавил из себя.

— Какого черта?! Мы можем поговорить, как взрослые люди?

— Нет.

— Я не готовил покушения на Любу. Слышишь?! Какой мне прок был от ее смерти? Да, тебя хотел на место поставить. Признаю. Но на Любу — приказа не было! Случившееся — не моя вина, слышишь?!

— Это ничего не меняет. — Ставр дышал глубоко и размеренно. Он знал великое множество дыхательных упражнений, способствующих успокоению. Только до этого их как-то не приходилось применять. Его жизнь была скучной, как стриптизёрша на пенсии. Никаких эмоций. Тем более таких — разъедающих душу в своей ненависти.

— Не меняет?! Тогда оставь в покое мой бизнес! Я годами его строил! Годами! Ни одна баба в мире не стоит того…

Бауман заткнулся мгновенно. Точнее, кулак Ставра его заставил замолчать. Он успел нанести еще несколько быстрых, жестоких ударов на поражение, прежде чем его скрутила охрана мрази. Но со скрученными руками Ставший оставался недолго. В их разборки неожиданно вмешались люди Аверина. Ситуация накалилась до предела.

— Ты что, шакалёнок, себе позволяешь? — зашипел Любин отец в сторону бывшего зятя. — У тебя хватает совести попадаться нам на глаза?

— Да послушайте вы меня! Оба!

— Нет, это ты послушай! Убирайся. Пока еще можешь уйти на своих двоих. Просто убирайся.

— Вы выкидываете меня из бизнеса!

— Это намного лучше, чем пуля в голове, — оскалился Ставр.

— Да в чем я, мать вашу, виноват?! Я и пальцем Любу не тронул! И не готов нести ответственность за то, чего не делал!

— Если бы у меня были хоть малейшие сомнения в том, что ты не отдавал приказа на ее устранение, ты бы уже покоился в сырой земле, — тихо, но оттого не менее зловеще проговорил Ставр. — И твои обезьяны, — резкий кивок в сторону застывших телохранителей, — тебе бы ничем не помогли.

Бауман сжался. Он вообще выглядел жалко. Юшка текла из носа, губы были разбиты. Где-то к середине разговора он растерял всю свою надменность и самоуверенность. Понял, что попал в ситуацию, из которой не было выхода. Ошибся, не соизмерив силы противника.

— Я не хотел обидеть Любу. — Понимая, что со Ставром разговаривать бесполезно, Бауман обратился к бывшему тестю. — Я бы никогда ее не обидел.

— Ты обижал ее все десять лет вашей совместной жизни. Уходи, Саша. Здесь тебе не рады.

— Мой бизнес… Оставьте хоть что-то.

— Ставший вправе делать все, что посчитает нужным. Я за тебя просить не буду, — отрезал Аверин и отвернулся. Ставр тоже посчитал разговор оконченным. Обтер разбитые костяшки о штаны и пошел к машине. Он так и не успел выпить таблетки, и боль грозила вырваться из-под контроля. Мужчина практически дошёл до цели, когда в глазах потемнело. Он попытался удержаться на ногах, ухватиться за что-нибудь, выстоять. Но боль была беспощадной. Последнее, что он запомнил — бегущие к нему люди Аверина.

В себя Ставр пришел спустя пару часов. Поднял веки, уставился на воткнутую в вену иглу. Опять сплоховал, опять дал слабину… Прислушался к себе. Боль была, но уже не такая острая. Наверное, ему вкололи обезболивающее. Скользнул взглядом по стенам палаты. Знакомой до боли палаты. Резко повернул голову и натолкнулся на Любин испуганный взгляд:

— Ты вернулся, — прошептала она, не замечая, как по щекам водопадом хлынули слезы.

— Не плачь.

— Не буду. Почему ты не говорил мне, что болен?

— Я не болен. Все нормально, Люб, правда.

— Я вижу, — влажно всхлипнула она. — Пожалуйста, никогда ничего от меня не скрывай. Пожалуйста, Ставр. Твое здоровье не менее ценное, чем мое, понимаешь? Я ведь не смогу жить без тебя! Не смогу дышать…

— Хорошо. Обещаю. Только не плачь.

— Тебе нужно пройти полное обследование.

Ставр нахмурился, но все же кивнул. Пройдет. Если это избавит Любу от слез.

— Спасибо. — И снова слезы. — Но перед этим я хотела тебя попросить…

— Все, что угодно.

— Оставь в покое Сашу.

— Никогда!

— Т-ссс… Не сердись. — Глупая! Разве он мог на нее сердиться?! Разве хоть когда-нибудь такое бывало?! — Пожалуйста, любимый. Не трогай его, не бери грех на душу. Не накапливай в себе эту разрушительную энергию. Отпусти. Прости его, как я простила. Болезнь — это непрощение, помнишь? Я не хочу, не смогу… если с тобой что-то случится. Пожалуйста, Ставр, ради нас, прости.

Он смотрел на жену долго. Не показывая даже взглядом, какой бой вел в этот самый момент с собственными демонами, и как отчаянно искал компромиссы. Все мужское в нем восставало против Любиной идеи. Последнее время Ставр жил только одним — желанием отомстить. И отказаться от идеи мести теперь, когда для ее осуществления уже все было готово, и оставалось только дать команду «фас» — было тяжело. С другой стороны, он физически не мог отказать жене хоть в чем-то. Простить Баумана, и отпустить ситуацию? Что ж, если их счастье зависит от этого… Он попробует. Если непрощение — это болезнь, то, возможно, прощение — панацея?

— Ну, что сказал врачи?

Люба вышла из палаты, в которой они со Ставром провели практически месяц, и сразу же столкнулась с отцом и матерью.

— Они исключили онкологию. — Люба без сил упала на кушетку возле двери и прикрыла глаза рукой. — Это был просто полип желудка. Достаточно редкое заболевание, как мне объяснили. — Она до сих пор не могла поверить, что все позади. Несколько дней назад состояние Ставра резко ухудшилось. В срочном порядке ему пришлось делать операцию. И вот сегодня пришли результаты биопсии. Полип… Не рак. Спасибо-спасибо-спасибо… Слезы заволокли глаза, но Люба стоически держалась. Муж очень переживал, когда она плакала. Поэтому да, ей ничего не оставалось, кроме как быть сильной. Ради спокойствия любимого мужчины.

— Ну, вот и хорошо, видишь? А ты переживала. — Мария шумно выдохнула и переглянулась с мужем над головой дочери.

— Да. За себя так, наверное, не переживала, — отстраненно прошептала Любовь.

— А надо бы! — встрял в разговор Аверин. — Что твоему мужику будет? Он, как бык, здоровый.

— Угу, — шмыгнула носом Люба. — Супермен. Напугал меня только.

— Ну, ничего. Испуг тебе пошел на пользу. Вмиг о собственных болячках забыла, — улыбнулся Валерий и неловко потрепал дочь по плечу. Люба сжала дрожащие губы. Кивнула. Все было действительно так, как говорил отец. Когда беда случилась со Ставром, сама Люба резко пошла на поправку. Наверное, даже Либман-Сакс понимал, что ей сейчас не до него. Отступил. И бабочка исчезла, напоминая о себе лишь шелушащейся кожей. Правда, лечение Любы все еще продолжалось. На двоих со Ставром у них была целая тумбочка лекарств. На нижней полке — ее, на верхней — его. Даже в этом у них была полная гармония. Дверь в палату медленно открылась, Люба вскочила и кинулась к Ставру, что замаячил на пороге: