Залитый солнечным светом надводный мир показался Шелли самым красивым зрелищем. Жадно глотая свежий воздух, первые двадцать минут после подъема с глубины она, раскинув руки, лежала на палубе и благодарила небеса за счастливое избавление от гибели в морской пучине.
– Ты знаешь, что тебе идет, когда ты откашливаешься от попавшей в легкие воды? – спросил Кит. Его голос показался ей столь же приятным, как запотевшая жестяная банка лимонада из холодильника в жаркий полдень.
– Мой Бог! Ваша жизнь. Она промелькнула у вас перед глазами? – с сочувственной улыбкой спросила Коко, присев рядом с ней на корточки. – Может, у вас дурная карма?
Шелли посмотрела на француженку и заморгала, чувствуя, как из носа у нее вытекает соленая водица.
– Я когда-то верила в карму, но это было давно, в другом воплощении, – ответила она.
От этих слов прекрасные черные волосы Коко на мгновение сделались прямыми как палки. Зато Кит отреагировал на шутку коротким смешком. Правда, к великому смятению Шелли, от него не ускользнула и татуировка на внутренней стороне бедра Коко.
– Я так и знала, что сегодня случится что-то нехорошее! Прямо-таки нутром чувствовала! Вы знаете, что я психопатка?
Шелли смерила Коко выразительным взглядом. Черт, а вдруг эта Коко и впрямь ненормальная и дохлая собака – ее рук дело?
– Я знаю, что должно произойти с людьми, – заявила Коко, – то есть я заранее знаю…
– Вы, наверное, хотели сказать «телепатка», – поправила ее Шелли, выхватила у Кита полотенце, которое протянула ему Коко, и принялась вытирать им свои облепленные тиной волосы. – В таком случае мне не придется говорить тебе вслух, чтобы ты убиралась прочь от моего мужа! – добавила она еле слышно.
Гаспар перестал вытираться и недоверчиво посмотрел на Коко. Шеф полиции являл собой не слишком эстетичное зрелище – он стоял, широко расставив массивные ноги и положив руки на жирные бедра. Его гениталии едва скрывались за символическими плавками. Коко поджала симпатичные губки и поспешила к носу катера, чтобы достать из портативного холодильника бутерброды и пиво. Гаспар многозначительно покашлял и поплелся следом за ней.
– Эта женщина – живое свидетельство того, как лелегко стать богиней любви. Мало иметь силиконовый бюст и шелковистую кожу, нужно еще быть откровенной дурой, – злорадно прошептала Шелли.
– Дурой? Ты про кого? Про Коко? Да это ты последняя дурочка, если так думаешь.
– Да ладно тебе, Кит! Пытаешься уверить себя, что она активистка какого-нибудь политического движения? Да ее просто вышибли из университета жизни. Впрочем, она вполне могла иметь высшие баллы по искусству флирта и ваксации лобка. – Взгляд Кита переместился на обнаженные прелести Коко. – Возьми! – Шелли сунула ему в руки мокрое полотенце. – Вытри мне мой пылающий от жара лоб. Так говорится в «Настольной книге молодого супруга».
– Эй, послушай, похоже, ты забыла, что это я тебя спас! Кстати, – повысил голос Кит, – почему с нами не было старшего инструктора, а только стажер? Ведь мы в океане, а не в бассейне! Да, паршиво тут обстоят дела с квалифицированными кадрами. Не иначе как на них экономят. Где же ваш хваленый персонал? – Кит адресовал вопрос Гаспару, который снова появился на корме катера с банкой пива в руке.
Полицейский в ответ пожал плечами и закурил сигару.
– Можно подумать, вы не знаете, какие они, эти жители стран третьего мира. – Он по-прежнему не сводил глаз с Коко – та помогала чернокожему матросу открыть крышку портативного холодильника. Неприятный, высокомерный тон Гаспара разозлил Шелли. Такому типу место на свалке истории, вместе с Милошевичем и повелителем гуннов Аттилой. – Не удивлюсь, если у них практикуются человеческие жертвоприношения. – Полицейский выдул клуб дыма. – В местном зоопарке на передней части клетки есть таблички с описанием животных. А ниже? Советы, как их лучше жарить.
– Эй, как будет по-креольски «Что б ты сдох, говнюк!»? – громко поинтересовался Кит у чернокожего члена команды катера.
Гаспар резко развернулся в его сторону, будто собираясь ударить, но Коко успела схватить Кита за руку.
– Мой Бог! Ты порезался о кораллы! – воскликнула она и принялась копаться в аптечке в поисках алоэ и эхи-нацеи. Коко явно относилась к тому типу женщин, чье милосердие не знает границ. Такая готова лечить вас от всех скорбей, и всегда нетрадиционными методами. Очевидно, Коко действительно изрядно отуземилась, если судить по этой гомеопатической белиберде.
– А здесь есть утопающие? Может, кому нужна медицинская помощь?.. – надулась Шелли.
Наконец Тягач содрал со своих телес тесный резиновый костюм. С него, как с гигантского Лабрадора, во все стороны полетели брызги воды.
– Эй, Жаклин Кусто! – Взгромоздив на плечо видеокамеру, он стал приближаться к Шелли, волоча за собой провод, этакую пуповину, которая тянулась от него к аппаратуре звукооператора. – По крайней мере теперь можете похвастаться, что во время медового месяца спускались под воду. Все это запечатлено на телекамеру для ваших соотечественников-телезрителей.
– Не снимайте меня сейчас! Я ужасно выгляжу! – взмолилась Шелли.
– Но поэзия вашей души – она видна в ваших глазах!
Даже если бы Шелли не узнала щебечущий голос гостиничного аниматора, слюнявый поцелуй в щеку, которым он одарил ее, не оставил никаких сомнений в том, что это Доминик. Обняв ее за плечи, красавчик француз с улыбкой уставился в объектив камеры. Похоже, что он был наделен нюхом на видеокамеры, замечая их с расстояния в пятьдесят шагов. А еще он просто обожал разгуливать с голым торсом где только возможно. Кит носил свою маскулинность легко и непринужденно, Доминик же производил впечатление красивого манекена. Его мощные бицепсы (размером с субмарину для научных исследований) и бугристые плечевые мышцы (напоминавшие приклеенные к телу подплечники) наводили на мысль о долгих часах, проведенных в «качалке».
– Поэзия вашей души в ваших глазах?.. Это, случаем, не французский эвфемизм для фразы «Вы уродливы, но я вас все равно трахну»? – Шелли сбросила с плеча его руку и завернулась в полотенце. Унижение, которому она подверглась, оставило омерзительное ощущение жертвы вивисекции – распластанной, раскромсанной ланцетом, выставленной на всеобщее обозрение. – У меня сегодня неудачный день, только и всего, – произнесла она, обращаясь с монологом к камере. – Завтра я вам покажу, какая я отважная ныряльщица. – Неожиданно Шелли в лицо хлестнула морская пена. Это, урча мотором, ожил катер, и ее лживое обещание потонуло в шуме волн.
Настала очередь Кита выдать комментарий в объектив видеокамеры. Тягач попросил его поделиться мыслями относительно неудачного погружения Шелли.
– По-моему, киска, если первый раз тебе не повезло, то это дело явно не для тебя! – С этими словами он снял с ее волос нить водоросли. В его голосе прозвучала откровенная издевка.
Шелли захотелось в срочном порядке глотнуть чего-нибудь покрепче, однако на борту катера, кроме насмешек, ничего не предлагалось. Впрочем, на носу судна имелось пиво.
– Тягач, Майк, смотрите, да это же материнское молочко! – Довольная тем, что удалось отвлечь внимание членов экипажа, Шелли прошипела Киту на ухо: – Так ты издеваешься? Я не ослышалась? Как я сразу не догадалась, что ныряние – лишь предлог в очередной раз унизить меня!
– У меня и в мыслях не было, честное слово! – фыркнул Кит. – Ты же сама указала в анкете, что любишь спорт, «особенно водные его виды». Выходит, ты в очередной раз солгала?
Она-то не солгала. Солгали ее ученики. Ей же пришлось признать: еще одно очко в пользу этого мерзавца Кита Кинкейда.
Сквозь низко повисшие над морем облака стали пробиваться солнечные блики. Доктор Кинкейд нежно взял Шелли за запястье, чтобы нащупать пульс, и ее настроение тотчас улучшилось. Она подставила лицо ласковым поцелуям солнца и, разморенная, чувствовала, что вот-вот задремлет под равномерный рокот мотора.
– Послушай, – добродушно добавил Кит, – если хочешь понырять снова, тебе придется начинать все с самого начала.
Но Шелли не желала начинать все с самого начала; она мечтала лишьотом, чтобы поскорее вернуться в гостиничный номер и сбросить с себя одежду.
– Придется понаблюдать за тобой, детка, – хрипло произнес Кит. – Вдруг проявятся последствия шока. Закутайся потеплее и побольше пей жидкости.
– Слушаюсь, сэр. Наконец-то я нашла то общее, что нас объединяет, – аллергия к карме и всему этому вздору, который несет Коко. Я хочу сказать, ты же не веришь в подобную чушь? Врачу не подобает верить в реинкарнацию и все такое. Правильно я говорю? – И она подмигнула Киту.