Уильям поцеловал мне руку и нежно прошептал:

– Не знаю, что меня более восхищает – ваша самоотверженность или ваше безрассудство. Вы так рисковали ради супруга, обманом заполучившего вашу молодость и красоту! Неужели вы не надеялись полюбить человека порядочного, которому могли бы раскрыть тайну без ущерба для чести вашего мужа?

– Вы сами сказали, что потребовали бы развода, узнай тогда об Эдварде. Как могла я доверить такую тайну человеку малознакомому? Светское обаяние часто скрывает ужасные пороки, а я так мало знала людей, что вполне могла увлечься, не заметив их. И потом, время не шло на пользу моему супругу, мысль о том, что он не успеет посмотреть на своего наследника, отравляла меня так же, как и его. Конечно, эти планы возникли у меня не сразу. Мне понадобилось время на то, чтобы простить его и принять его точку зрения.

За такими разговорами мы провели несколько часов, радуясь неожиданной развязке давней интриги и удивляясь странностям судьбы.

Укладываясь наконец спать, я не могла перестать думать о том, сколь необычна оказалась моя семейная жизнь, когда в начале ее ничто не предвещало малейших радостей, а уж тем более приключений и счастливой развязки. Происшедшее с нами можно было назвать чудесным жестом провидения, нарочно соединившего нас в нужное время – на маскараде, затем на берегу Бристольского залива и, наконец, под сенью Эммерли.

Я снова начала ощущать себя героиней романа, точнее, его последних страниц. Пройдя через положенное количество страданий, героиня оказывается на пороге семейного счастья, а читательнице остается только представлять себе, каким оно будет, насколько растолстеет и постареет героиня и сколько детей подарит она обзаведшемуся внушительным брюшком герою.

В моем случае страдания оказались умеренными, или мой живой нрав мешал мне упиваться ими, как поступила бы истинная героиня романа, но, так или иначе, они очень быстро изгладились из моего сердца, оставив место для новых надежд и мечтаний.

Глава 33

Уподобившись авторам романов, не буду описывать свою семейную жизнь в роли герцогини Россетер, хотя о ней можно рассказать немало занятного. Счастливая звезда не покидала неба над моей головой, но моя беспокойная натура не оставляла мне времени для тихого счастья, подобного счастью Розмари. Я частенько попадала в разные истории, с мужем или без него, но описывать их еще рановато, так как участники событий вряд ли простят мне огласку, как и не простят, если я со временем не упомяну их в своем жизнеописании.

Все наши родные были рады за нас, и даже Аннабелла прислала кислое поздравление. Я не могла навсегда покинуть столь любимое мною Эммерли и равно делила свое время между ним и поместьем моего супруга, лишь изредка выезжая в столицу или в Бат, послуживший сценой для первого действия моей любовной драмы.

Стоя перед портретом первой Эммы Дэшвилл, я боялась поначалу заметить в ее чертах следы осуждения, ведь никогда еще графини Дэшвилл не принимали другой фамилии, но миссис Добсон убедила меня, что все в этом доме любят меня и желают мне счастья, а стало быть, и прославленная Эмма не будет сердиться, ведь ее род не угас и продолжается в лице маленького графа Эдварда.

Чтобы соблюсти общий правдивый тон моей истории, где все тайны непременно раскрываются в надлежащий час, сообщу, что произвела на свет еще двоих детей не без помощи моего любимого Уильяма.

Мои внуки, конечно, знают имена своих родителей, также тетушек и дядюшек, но, на случай, если это повествование прочтет человек, малознакомый с нашим семейством или интересующийся генеалогией, уточню как их имена, так и полученные ими титулы.

Наш второй сын, Ричард, унаследовал титул герцога Россетера, и мой муж никогда не сожалел о том, что его первенец стал всего лишь графом Дэшвиллом. Дочь моя Эмили, очень похожая на своего отца, получила от меня в наследство глаза и мою беспокойную звезду. Она пережила немало перипетий, прежде чем повзрослела и стала носить титул графини Лонгбридж. Но о своей судьбе, по моей просьбе, расскажет она сама…