– У тебя дома???
– Да. И никаких звонков, никаких выходов в свет! Пока я не узнаю, почему к тебе такое трепетное отношение, ясно?!
– Ясно... и хватит орать! Спас, называется... – проворчала Маринка и тут же снова спросила: – А когда ты узнаешь? Долго мне у тебя в норе сидеть?
– У-у-у-у... – взвыл незнакомец. – Я, в общем-то, не сильно навязываюсь со своей норой, если ты заметила. Можешь сразу к себе.
Маринка уже устала от нервотрепок и неизвестности. Да и вообще – чего этот мужик к ней так относится, будто она какая-то преступница, а он тут весь из себя Иван-царевич! Слова не дает сказать! И понимания никакого!
– Как ты мне надоел... – устало проговорила она. – Неужели трудно понять, что... мне же на работу надо! У меня дом! Друзья!
Про жениха... про Ирбиса она разумно промолчала.
– Я же еще и есть хочу, в конце-то концов!
– Точно ж... еще и есть... – поморщился парень. Он вообще вел себя не по-литературному. Сколько Маринка читала всяких историй – спасители всегда оказывались людьми весьма добропорядочными, улыбчивыми и относились к своим спасенным, аки папа с мамой! А этот вот... и физия такая злобная, и вообще – парень всем своим видом старается показать, что ему ну совсем не хочется становиться по отношению к Маринке улыбчивым и заботливым.
Они остановились возле большого магазина, и спаситель выскочил из машины, даже не слишком беспокоясь – вышла Маринка или продолжает сидеть. Пришлось Маринке выбираться самой и вслед за ним мчаться в магазин – выбрать продукты на свой вкус.
Парень быстро шел с корзиночкой куда-то к определенной витрине, в то время как Маринка едва успевала за ним со своей громоздкой коляской. Она уже бросила туда и упаковку стейка, и кусок красной рыбы, и баночку консервированных фруктов, и конфеты, и еще чего-то вкусного и жизненно важного. У ее спасителя же в корзинке болтался только пакет молока, хлеб и пачка пельменей. Ох уж эти мужики!
Перед кассой Маринка умостилась позади спасителя и теперь ожидала своей очереди. Ее благородный рыцарь во время покупок даже словом не обмолвился со своей спутницей. А когда подошла его очередь, и вовсе поступил предельно мерзко – расплатился только за свою корзинку и преспокойно вышел. Маринка осталась в растерянности. Да, она побеспокоилась о роскошном ужине, то есть о продуктах для этого ужина, но... у нее же не было денег! То есть они были, но где-то там, в сумочке, которая осталась в ее машине! А теперь... и куда она с этой коляской?
– Девушка, ну вы будете выгружать? – с раздражением поторопила ее дама, стоящая позади нее.
– Нет... не буду... – капризно дернула губой Маринка и хотела с силой толкнуть коляску обратно в зал, но... если бы эта коляска что-нибудь раздолбила – рассчитываться ей было бы нечем. А попадать в неприятные ситуации госпожа Субботина считала ниже своего достоинства.
– Боже мой! Что у вас в магазине творится?! – накинулась дама отчего-то на бедную кассиршу. – Набирают черт-те каких покупателей, порядочному человеку втиснуться некуда!
Маринка не стала слушать и, сжав губы, устремилась к темной машине.
– Знаешь!.. Знаешь что?! – возмущенно закричала она. – Ты мог меня предупредить, что не собираешься платить за продукты?! Я там как дура накупила всего, а ты!..
Парень, казалось, только сейчас ее заметил:
– А я за свое расплатился. А ты чего – совсем без денег? А на фига тогда с этой фурой таскалась? Я же все купил.
– Что ты там купил?! Что ты купил? Эту жалкую кучку пельменей? На целый вечер? И кто их будет есть? – разорялась Маринка. – Я вообще в рот не беру эти сомнительные, свалявшиеся комки!
– Ты едешь? – не больно-то обращал внимания на ее крики попутчик. – Тогда садись.
– Так мы чего – ничего нормального и не купим? – не могла поверить она.
– Ну если хочешь – покупай, я поехал. Я не собираюсь тут светиться.
Маринка тоже не собиралась. Она юркнула на переднее сиденье и обиженно засопела. Ничего, она усядется перед ним на его какой-то там кухне, будет жадно смотреть ему в рот, но ни одного пельменя не съест категорически! А завтра... или когда он там ее выпустит... потом она за все отыграется! Она еще придумает, как ему устроить веселую жизнь.
– Нет, ведь везет же кому-то, – не выдержав, проговорила она. – Вот живет себе обычная деваха, и ничего с ней не происходит. Но стоит ей только захлебнуться, как ее спасает непременно красавец! Умница! И джентльмен. А я с детства плаваю, как карась! Ни разу тонуть не получалось. Но вот – свершилось! Меня потребовалось спасать! И ведь спас молодой мужчина, не какая-то бабуся-огородница. И что?! Где джентльменство? Где благородство, я вас спрашиваю?!
– То есть как это где? Я ж тебя там не оставил! И еще к себе домой везу... навязалась на мою голову... – фыркнул парень. – И, между прочим, джентльмены появляются там, где есть настоящие леди, нежные, беззащитные и трепетные, а не...
– А я и есть – леди! Нежная и трепетная! – прервала его Маринка. – Но даже ледям надо есть! И не вот этот пластилин, а настоящую, здоровую пищу.
Парень больше не пускался в разговоры, а увлеченно смотрел на дорогу. И Маринка тоже смотрела. И внутри у нее все сжималась. Вот ведь – только рукой подать, и она дома! И места-то все какие родные! Господи, ведь только два дня ее здесь не было, а как будто годы в заточении провела! Если завернуть вон туда, можно будет даже увидеть угол ее дома. Но там сейчас, наверное, Ирбис... Боже, страшно даже представить, что он сейчас думает!!! Он же... он уже обуглился от ревности, наверное. И ему в его седую башку даже мысль не придет, что с Маринкой может случиться несчастье! Вот и выходи за такого замуж – случись чего, если кто-то не угробит, он от ревности добьет... Вот! А сейчас... ага, вот здесь... вот за тем поворотом ее – Маринкина – квартира! О которой даже Ирбис не знает!
– А может, на минутку ко мне заедем? – не выдержала она. – Я только кое-что из вещей возьму и... деньги, а?
– Не заедем, – пробурчал парень. – Это опасно для жизни. Теперь уже и для моей, потому что я тоже... с тобой теперь.
Насколько она уже успела его узнать – спорить с ним было бесполезно.
– Тебя хоть как зовут-то? – угрюмо спросила она. – Кого мне потом назвать своим заботливым кошмаром?
– Никак, – отрезал парень. – Я с тобой только дня два, а потом – разойдемся по разным жизненным путям, и я тебя даже кошмаром звать не стану.
– Правильно, какой я кошмар? Зови меня просто Мариной, – усмехнулась та и уставилась в окошко.
Злобный спаситель привел ее в довольно уютную квартиру. Да чего там уютную – квартира была очень неплоха. Правда, Маринка сразу поняла, что женщины-хозяйки здесь нет, но об этом и так можно было догадаться – разве при наличии жены нормальный человек потащил бы красивую девушку к себе домой? Да и вообще – кто с этим медведем уживется?
– Проходи, – угрюмо бросил хозяин и направился в кухню.
Кухня была выполнена в серо-оранжевых тонах, довольно современно и стильно. Наверняка работа хорошего дизайнера.
Пока парень проявлял кулинарные способности, Марина неторопливо обходила приют этого непонятного господина. Три комнаты, достаточно просторные – спальня, кабинет и гостиная. В каждой комнате свой дизайн, а не просто случайный набор мебели. Никаких нежных бежевых цветочков, уютных округлых линий и ламбрекенов – стекло, металл и холодные тона. Много воздуха и света.
– Ну ты будешь есть? – появился в дверях кабинета, где Маринка уже подсела к компьютеру, вредный парень. – Э-э, красавица! Тебя не учили, что лазить по чужим кабинетам очень хреново?
– Я вообще такого слова не знаю, – все же покраснела Маринка. – А чего ты меня к компу не подпускаешь? Боишься чего-то?
– Руки мой в ванной, с кранами, надеюсь, разберешься, – спаситель терпеливо подождал, пока она выйдет из комнаты.
Маринка с независимым видом подалась в ванную.
Здесь было царство бело-бирюзовых тонов. И какая огромная ванна! Маринка давно себе такую хотела, да все руки не доходили, но теперь точно: приедет домой – обязательно купит. А сегодня же вечером она сюда залезет и как следует отмокнет!
Зеркало в полстены отразило совсем не очаровательную картину – грязное лицо с темными разводами, волосы... мастер Иринка бы точно удавилась, если бы Марина к ней такая заявилась... и макияж... новая тушь вон поплыла, а говорили – водостойкая!
– Давай к столу, потом налюбуешься, – поторопил парень.