После ужина Анна Аркадьевна ушла, и молодые остались втроем. Правда, и Ангелинка в этот день легла пораньше – все же ночь она спала плохо и днем не уснула, так что теперь отсыпалась. И Александр вдруг притянул Маринку к себе:

– Ну что – успокоилась? Боялась, что мама расстроится? Глупенькая...

– Успокоилась, – потерлась о его плечо Маринка. – Ты как сегодня? Устал?

– Нет, только спать все время хотелось, – усмехнулся Александр. – Представляешь, за столом даже всхрапнул, хорошо девчонки разбудили.

– Ну ты пока отдохни, а я... мне немного за компьютером надо поработать.

Маринка врала – ей совсем не надо было работать! Да сдался ей этот компьютер! Но... Саша же всю ночь не спал! Надо было его поберечь, хотя... Маринка еле держалась, чтобы не уткнуться ему в грудь и не пожаловаться – что она его уже почти полюбила... да без всякого почти, а он... он все еще никак не может к ней воспылать!

– Ну и чего ждать? – спросила сама себя Маринка и поднялась из-за компьютера. – Скажу, да и все. В конце концов, он мне муж! И потом – может быть, именно сейчас он и воспылает?

Она подошла к дивану... Александр спал, даже не раздевшись.

– М-да... вот тебе и воспылал...


На следующее утро к Маринке в гости с самого утра заявилась чинная пара старших Ирбисов.

– Вот, Мариша, привела деда, пусть с внучкой познакомится, – бодро заявила Анна Аркадьевна, проталкивая супруга в дверь.

Маринка смотрела на Леонида Владимировича и не могла поверить – неужели совсем недавно это его она могла называть Леней и целовать, изображая страсть? Вот этого очень пожилого мужчину? То ли она уже привыкла к молодому и сильному Александру, то ли Леонид Владимирович и в самом деле сдал, но выглядел он совсем неважно. Потускневшие пряди, морщинистые, дряблые щеки, потухший взгляд выцветших глаз... зато Анна Аркадьевна просто светилась. Она была бодра, свежа и активна.

– Леня! Ну и чего ты как прокис? Сделай улыбку или у тебя во рту жаба?

Леня «сделал».

– Мариночка, проводи деда к внучке.

На Маринку вдруг нахлынула такая жалость к этому стареющему человеку, что она вполне искренне позвала:

– Леонид Владимирович, пойдемте, чего вы стесняетесь. Она очень хорошая девочка и вам понравится.

Ангелинка сидела в манеже и, завидев взрослых, тут же залепетала и стала подниматься.

– Ты заметил, как она мне обрадовалась? – толкнула мужа в бок Анна Аркадьевна. – Ангелиночка, детка моя, бабушка к тебе пришла, смотри, какую тебе курточку купила!

Маринка подняла ребенка и всучила новоявленному деду.

– Подержите, она на ручки просится.

Девочка не просилась, но на ручках ей было явно приятно. Потому что она развернулась всем тельцем к новому человеку, стала пристально разглядывать его, а потом начала гукать и вдруг совершенно отчетливо выдала:

– деде...

Нет, она еще просто лепетала какие-то звуки, но все присутствующие услышали именно это.

– Что? Что она сказала? – вдруг ожил и распахнул глаза Леонид Владимирович. – Она сказала «деда»?

– Да нет же, ты просто глухой как тетерев. Она отчетливо произнесла «баба». Я ж тебе говорила – это девочка-индиго!

– Нет, Аня, она сказала «деда»! Потому что и в самом деле вундеркинд! ... надо же... Ангелина... скажи еще «деда», а? ну?

Маринка только тихо улыбалась. Молодец Ангелинка, растопила лед.

– Хватит мучить ребенка, – отобрала девочку Анна Аркадьевна. – Говори – зачем мы приехали.

– Мы... ну так... – страшно засмущался Леонид Владимирович, явно боясь встретиться взглядом с Маринкой.

– Ой, Леня, с тобой нужно говорить, только накушавшись гороха, – не стала ждать, пока он созреет, супруга. – Мариночка, Леня везет нас на дачу – ребенку нужен свежий воздух. Собирайтесь. Ты ее кормила? Не успела? Тогда давай я ее покормлю, а ты собирайся пока. Леня, у тебя все нормально с машиной? Ты говорил, что у тебя там что-то барахлит? Ты все исправил?

– На дачу? – обрадовалась Маринка. – А мы можем ехать на моей машине!

– Еще чего! Леонид прекрасно отвезет нас сам! Леня! Оставь этот плащ, надень Сашину куртку, ты же не будешь на даче шокировать всех своим видом!


На даче было чудесно. День выдался теплый. Анна Аркадьевна успевала всюду – и на стол накрывать, и щебетать, и с внучкой управляться. Правда, с внучкой все больше возился Леонид Владимирович. Даже когда Маринка брала ее переодевать, он терпеливо топтался рядом и канючил:

– Марина... ты только мне дай, а не Ане... она уже измучила девочку... я же должен к ней привыкнуть.

А потом сидели за большим круглым столом, пили чай из старого, настоящего самовара, а Ангелинка спала на большой дедовской кровати. Маринка полностью поручила девочку бабушке и деду, а сама увлеченно ковырялась на клумбах, коих было великое множество – больших и маленьких. Интересно – она раньше и не думала, что это ей вдруг понравится. А ведь понравилось – рвешь травинки, а сама думаешь... думаешь... и такой покой на душе.

Уже было довольно поздно, когда Анна Аркадьевна всполошилась:

– Мариночка! Нам ведь домой пора! Уже и Саша, наверное, с работы приехал... Леня! Ну что ты там копаешься! Заводи машину!

– Какое заводи! Я ж тебе говорил, что у меня мотор барахлит! – вдруг нервно сообщил Леонид Владимирович и чуть не по пояс залез под капот. – Все! Сели теперь!

– Спокойно! – глубоко задышала Анна Аркадьевна. – Звони Саше! Пусть он нас забирает!

Но муж ее совсем побледнел:

– Я телефон в плаще оставил... ты ж сказала – снять...

– Спокойно, Марина, спокойно... – успокаивала Анна Аркадьевна Маринку, хотя та волновалась не особенно. Ну да, ну случилась неполадка... но они что-нибудь придумают.

– Леонид Владимирович, а давайте я помогу... – предложила Марина. – Я понимаю немножко в машинах...

– Мариночка, ты лучше позвони Саше, – настаивала Анна Аркадьевна.

Но Маринке вовсе не хотелось, чтобы Александр после работы несся за тридевять земель. Она была уверена, что с машиной все будет нормально.

– Да я... понимаете, такое дело, я тоже телефон не взяла. Забыла.

– А у меня телефон дома лежит, – пригорюнилась Анна Аркадьевна. – Ты знаешь, Марина, я им почти никогда не пользуюсь, я только домашним.

Бедные Сашкины родители чуть не плакали. Свекор снова бросился к своей машине, и Маринке стало его жалко. Она понимала – человек всю жизнь проработал на руководящих постах, вряд ли ему приходилось ковыряться в железных автомобильных кишках. Так что она решительно бросилась ему на помощь, поскольку сама в этом разбиралась: в детдоме окончила курсы автодела, и эти знания не раз ей пригождались.

Так что неполадку они исправили. Правда, когда они наконец выехали в город, время было уже совсем позднее.

Возле Маринкиного подъезда Леонид Владимирович вышел из машины:

– Я провожу.

– Не надо, – решительно отказалась Маринка. – Нам тут идти-то! Поезжайте домой, спасибо большое.

Настаивать старший Ирбис не отважился.

С дочкой на руках Марина поднялась на свой этаж, подошла к двери. Которая тут же перед ней распахнулась.

– Марина... господи, где вы были? Я раз сто на мобильный звонил... – кинулся к ней Александр.

– Да с твоими родителями ездили к вам на дачу – Анна Аркадьевна настояла. А там машина у отца полетела. Саша, ты чего?

Он обнял Марину вместе с Ангелинкой и не мог оторваться.

– Маринка... я такой дурак... я думал, ты... как тогда, я думал, ты уехала. Совсем.

И Марина тихо, осторожно ответила:

– Не дождешься...

Потом Ангелинке надоели телячьи нежности, и она стала хныкать. Девочка хотела спать.

– Саша, возьми ее, у меня руки отрываются... – Маринка смотрела на мужа сияющими глазами. – И еще мы хотим есть!

Саша взял девочку, что-то бубнил ей и ругал Маринку на чем свет стоит:

– Это что же, Лина, твоя мать позвонить не могла? Просто взять и позвонить! Чтобы я тут с ума не спятил! Ты посмотри, какая она у нас с тобой лентяйка! Нет, надо ее перевоспитывать!

– Саш, не могла, я сказала твоей маме, что забыла телефон, ну и...


Эта ночь была самой яркой в Маринкиной жизни! Самой жаркой! Самой страстной! Она была... да разве можно описать какими-то словами то, что творилось с Маринкой! Она умирала и рождалась заново, она забывала дышать и глотала воздух как рыба! Она растворялась и властвовала, была рабыней и королевой! И видела, что и ее муж, ее самый близкий и любимый человек, вместе с ней то падает, то снова выныривает из этой бездны под замыленным словом «любовь».