«Она вернется… Она вернется… Она мне ночью заменяет солнце…»
Вспомнишь лучик, вот и солнце.
— Алло, — не обращая внимания на окружающих, улыбнулась. И пускай молодой человек меня не видел, мне все равно было приятно слышать его голос. — Потушил пожар?
— А куда же мне деваться? — хохотнул Филимонов, но тут же серьезно проговорил: — Каравайчик, я вот что подумал… Ради бога, не покупай ты искусственную елку. Они так горят, что на соседней улице видно.
— Ты хотел сказать гирлянду? — осторожно поправила его. — Не волнуйся. За елкой больше не пойду.
— Вот и хорошо, — откликнулся Гошик и тут же сменил тему: — Торт пробовала? Вкусный? Я вроде свежий вчера выбирал.
— Я его еще не ела, — так и не придумав, как можно выкрутиться, сказала правду. — Так устала, что кусок в горло не лез.
— Сказала бы сразу, что без меня не хотела его открывать, — весело заметил мой однокашник. — Хотя… Обманывать тоже не хорошо, ведь так?
От сказанных им последних слов у меня перехватило дыхание. Кто кому сейчас врал? Я или он? И почему тогда мне стало так паршиво на душе? Черт! Что со мной происходит? Я ведь уже выросла и разлюбила этого парня. Столько лет не виделись, а кажется, будто выпускной был только вчера.
— Так… — тихо откликнулась, ловя себя на мысли, что глаза уже на мокром месте. — Ты-то как? Пообедать удается?
— Какое там, — тяжело вздохнули «на том конце провода». — Вот, сижу и мечтаю о твоем салате. Об оливье, которое, опять же, ты бы мне и приготовила. О «Сказке», которую бы открыла по случаю моего прихода…
— Стоп-стоп-стоп! — я возмущенно прервала его монолог об идеальной жене. — Филимонов, а ты не обнаглел, случаем?
Да, я это сказала. А нечего было вообще связываться со мной. Если он действительно испытывает ко мне какие-то нежные чувства, то пускай докажет, что это не шутка. Сколько надо мной в школе издевался, а оказалось, что любил. А если бы прибил ненароком или инвалидом сделал, тоже бы сказал, что из великой любви? Ладно, с этим переборщила, конечно. Но ведь полно случаев, когда из-за неразделенной любви девчонки закрываются в себе, поставив крест на собственной жизни. Они продолжают существовать, смирившись с навязанной им ущербностью. И это я поняла только, когда стала работать. Неудачно брошенная в меня амурная стрела, когда училась в универе, почти утопила меня тогда в депрессии. Нет, в институте надо мной уже никто не смеялся. Просто не было таких раздолбаев, как Гошик и «ко». Но вот слова «я так и не смог тебя полюбить» после проведенной вместе ночи надолго преследовали меня попятам. Мы с Сергеем вместе учились, и сделать вид, что между нами ничего не было после стольких пылких признаний с его стороны, было очень сложно. Спасибо девчонкам, которые, узнав обо всем, капитально вынесли ему мозг (проделали это без моего ведома) и заставили извиниться. Дошло до того, что кто-то из них сообщил его родителям, а те, в свою очередь, перестали оплачивать парню обучение. Вот так Серега и попал в армию, не доучившись до диплома два года.
— Оль, ты меня прости за все, — тем временем говорил мне Георгий. — Я очень виноват перед тобой.
— Что было, то было, — невесело усмехнулась. — Но при загрузке опции «жена» возникла системная ошибка.
— И это поправимо, каравайчик, — как-то тепло и по-родному улыбнулся Гоша. Я буквально ощутила это, на мгновение прикрыв глаза. Его усталые, голодные до обеда глаза, чуть приоткрытый, готовый что-то сказать рот, губы… — Я скучаю, так что вставай завтра пораньше — я со смены заеду к тебе на завтрак.
— Что-о-о?! — громко воскликнула и тоже широко улыбнулась. Программисты стали на меня как-то странно коситься, поэтому я поспешила понизить тон: — Филимонов, я же тебе сказала…
— Ничего ты мне не говорила, — перебил меня Гошик. — Во всяком случае, правду. Так что до утра, Селезнева. Ну и фамилия у тебя…
— А что с ней не так? — пробурчала себе под нос.
— Потому что Селезнева — Филимонова, — милостиво пояснил мне молодой мужчина.
— Гога!!! — взревел кто-то у него там… в пожарной части. — Пожар! Елки, блин…
— Иду! — откликнулся тот. — Пока, Филимонова. И елку…
— Я же завтра работаю! — повысила голос, но в ушах уже были короткие гудки.
Когда он отключился, я еще какое-то время дожевывала остывший пирожок, думая над тем, писать этому нахалу сообщение или нет. Решила написать, но на телефоне, как на зло, закончились деньги. И сеть стала барахлить, будто издеваясь. Потратила минут пять на то, чтобы ликвидировать возникшую проблему. Все тщетно.
Потом отнесла поднос на специальный стол и отправилась в туалет, чтобы проверить макияж. А еще хотелось посмотреть на себя в зеркало. Не поправилась ли? А то в последнее время только куски и хватаю и не соблюдаю никакой диеты. Не порядок.
Весь оставшийся день сидели с Анфиской и обзванивали конторы, которые организовывают праздники. Проблема состояла в том, что мы спохватились очень поздно, и большинство фирм уже оказались загружены, мама не горюй. К тому же, Орликова никак не могла отойти от свидания с начальством. Которое сводило ее в дорогой ресторан после всего того, что между ними случилось утром. Девушка так и норовила в который раз сообщить мне на ухо, какой Арутюшик у нее классный и решительный. Еще благородный, потому что предложил серьезные отношения (вне работы, разумеется). И да, ей, Анфисе Орликовой таки удалось его завоевать. И раскошелить на дорогую брошку, которую мужчина обещал подарить ей на Новый год.
Когда уходила с работы, совершенно не имела представления, как быть с корпоративом. Хоть тащи всех в кафе за свой счет и пой там шансон. Вот тогда меня сразу с работы выгонят. Потому что петь я совсем не умела.
После последнего нашего разговора Филимонов так больше и не звонил. И вроде бы очень даже хорошо, но на душе легче не становилось. Я переживала за него и из-за него одновременно. Помимо того, что я боялась за жизнь Георгия, мне все время казалось, что меня обманывают. Что сейчас он сидит себе в пожарной машине и посмеивается над одной глупой наивной девчонкой. На работе стараниями коллег удавалось удачно об этом позабыть. Но стоило мне выйти на улицу, ступить на расчищенную дорожку и поплотнее прижать к себе сумочку, как тут же вспомнилась квартира, в которой меня ждал Зефир. А он очень полюбил Филимонова за эти дни. Но однокашник ведь сегодня не придет, так что мне не с кем будет поболтать на кухне за чашкой чая. И когда я успела привыкнуть к его обществу?
Общественный транспорт заставил временно позабыть о своих печалях и обратить внимание на то, что вместе со мной ехало очень много народа. Мужчины и женщины, взрослые и дети — всем им надо было еще куда-то заехать, что-то купить и кому-то позвонить. Все они суетились, тяжело вздыхали, кашляли и чихали. Изредка я получала по ногам тяжелой сумкой или чувствовала на себе чей-то локоть. Вообще, люди перед Новым годом будто озверели, пытаясь урвать кусок получше.
Когда «выгрузилась» из переполненного метро, уже искренне радовалась, что заранее купила всем подарки. И тому, что накануне Гошик купил продуктов. Сегодня останется только составить новогоднее меню и подумать, где я все-таки буду встречать Новый год. Мама активно зазывала меня к себе, но я сильно сомневалась насчет этого варианта. Ведь меня звали в ресторан девчонки с универа, с которыми не виделась уже несколько месяцев. Проблема была в том, что одна была в положении, а две других постоянно «оглядывались» на своих парней, которые хотели махнуть загород. И я выпадала из этой компании из-за своего домашнего любимца. А все тем же близким Зефира отдать не было ни малейшей возможности, потому что мама страдала аллергией на животных.
Перед тем, как направиться к собственному подъезду, зашла в супермаркет за горошком. На всякий случай. Потому что не помнила, был он у меня в закромах или нет. А еще накупила побольше овощей. Чтобы когда кое-кто ко мне снова заявится, отведал и других диетических блюд в моем исполнении. И детского шампанского можно взять. Чтобы устроить завтра очередной облом. Представляю выражение лица Гошика, когда вместо алкоголя ему в бокал польется обычный лимонад.
«Она вернется… Она вернется… Она мне ночью заменяет солнце…» — раздалось у меня из сумки.
Переложив сумку с покупками в левую руку, достала из кармана пуховика мобильный и с сожалением отметила, что звонит мама. И тут вспомнилось, что именно сегодня я должна была решить, пойду ли я к ней встречать Новый год или нет (а там народу будет, не протолкнуться). С одной стороны не хотелось в итоге сидеть дома одной. Все-таки с подругами я, скорее всего, уже не встречусь в этом году. Но и, чувствовать себя маленькой девочкой в глупом свитере с оленями тоже не хотелось. За столом снова соберутся тетя Шура со своим мужем Василием Петровичем, Манька — соседка по даче, Вика Ангарова — мамина подруга и ее брат Жорик. К которому меня в очередной раз начнут подталкивать на пьяную голову. И им будет уже не важно, что он мне не нравится, что старше меня на восемь лет и что без высшего образования. Чего уж там, мама с Шурочкой без градуса порой все советами по притягиванию противоположного пола закидывают. Мол, будь похитрее, подмигни, улыбнись, накрасься, приоденься и так далее по списку. Очень длинному, стоит признать. И от того мне как-то жалко тратить время на тех, кто меня совершенно не интересует.