— Конечно, Макс. Я слышал, что девицам из высшего общества по душе такие развлечения.
Мэнди надеялась, что вот-вот упадет в обморок. Где же Ястреб и Джеймс? Может быть, обнаружив ее отсутствие, они решили, что она снова сбежала, и не захотели искать ее на этот раз? О Боже, пожалуйста, помоги. Раздался выстрел. У ног Мэнди, в том месте, где в землю вонзилась пуля, поднялся небольшой столб пыли. — Делай, как тебе говорят, красотка! Начинай с туфель! — Грубый голос с мексиканским акцентом не допускал возражений. Мэнди едва различала загорелую фигуру с усами с другой стороны костра.
Очень медленно она стащила сначала одну изящную туфельку, потом другую. Терзаемая страхом, Мэнди почувствовала, как из глаз снова хлынули слезы, но даже не пыталась сдерживать их.
— Теперь платье, маленькая мисс, — донесся возбужденный гнусавый голос Пита. — Она почувствовала сзади прикосновение грубых рук, затем услышала треск материи. Прелестное желтое платье грудой упало к ее ногам.
— Теперь нижние юбки, — раздалось сразу несколько настойчивых голосов.
Сквозь слезы девушка видела лишь туманные силуэты мужчин. Мэнди едва слышала их голоса, так гудело в ушах. Она начала возиться с завязками, намеренно затягивая время. Но вот последняя нижняя юбка лежала у ее ног. Пинок заставил пленницу переступить через мягкую груду ткани.
Мэнди стояла перед бандитами в одном корсете и вышитых панталонах, которые подчеркивали каждый изгиб ее тела. В мерцающем свете костра она разглядела, как жадно блестели их глаза, и поняла, что мужчины готовы были вот-вот наброситься на нее.
Вздрогнув, она почувствовала холод лезвия ножа Гутермана, тщательно, один за одним разрезавшего шнурки на корсете.
Холодная ярость окатила Ястреба, словно ледяная вода. Лишь подрагивание уголков губ выдавало его волнение. В то время как он наблюдал за происходящей внизу сценой, трое мужчин сидели в приятном предвкушении, ожидая конца этого непристойного спектакля, а четвертый, — лицо его было очень знакомо, — заставлял девушку снимать одежду. Ястреб ощутил тяжесть в груди, но быстро подавил это чувство. Не важно, что происходит там внизу, на поляне, у него только один шанс выручить девушку. Он должен хладнокровно дождаться подходящего момента. В случае неудачи ни ему, ни ей не спастись.
Бесшумно ступая в своих мокасинах, Ястреб обошел лагерь и притаился за лошадьми. Он перерезал привязи и освободил животных, потом бросил несколько камешков в скалу, чтобы привлечь внимание бандитов.
— Что это? — спросил мужчина с желтыми зубами, не поворачивая головы. Его взгляд был прикован к почти обнаженной женщине у костра. Гутерман распустил ее каштановые волосы, и они неотразимо переливались в мерцании огня.
— Это там… надо проверить лошадей, я тоже слышал шум.
— Пит и ты, Хуан, пойдите и посмотрите, что там такое. Мы с Джейком обещаем не продолжать представление без вас. — Однако волчий блеск в единственном глазу Гутермана говорил о том, что вряд ли он сдержит обещание.
— Черта с два, сержант, мы хотим смотреть. — Пит оскалил свои желтые зубы. Дырка впереди заставляла его шепелявить.
— Поторопитесь, парни, — настаивал Гутерман. — Мы не можем долго ждать.
Двое мужчин нехотя направились к лошадям. Один заходил слева, а другой справа между камней. Пит Варлей оглянулся, назад, желая убедиться, что не пропустит развлечение. Проклятие! Какой-то енот наделал шуму, а он должен отвлекаться от такого зрелища. Ладно, он свое возьмет. Трахнет девчонку пару раз. Пит споткнулся, поднял голову и замер от ужаса. Он еще попытался крикнуть, но холодное лезвие ножа глубоко вонзилось ему под ребра, и крик угас вместе с ним.
— Пит… Пит! Где ты? — послышался хриплый шепот мексиканца. Обогнув камни, Хуан Кинтана прошел под узким известняковым выступом, внимательно осматривая низкий кустарник и валуны, колесики на шпорах тихо позвякивали, заставляя его нервничать.
Внезапно мексиканец почувствовал, как его шею обхватила чья-то рука, так что он не мог повернуться лицом к нападавшему. Последнее, что он ощутил, — лезвие, полоснувшее его по горлу. Вопль ужаса был заглушен хлынувшей кровью.
Ястреб продолжал бесшумно двигаться в темноте.
Мэнди вся сжалась, когда Гутерман запустил свои пальцы в ее спутанные волосы.
— Я уже устал ждать этих двух олухов, — сказал он. — Каждый из них будет соответственно третьим и четвертым.
Его единственный здоровый глаз запылал похотью, когда он трогал грудь девушки. Затем Гутерман прижал ее к себе и наклонился, чтобы запечатлеть липкий поцелуй на изгибе ее шеи. Его губы были жирными и влажными. В следующий момент он сбил пленницу с ног и навалился на нее всей своей тушей.
— Подержи ей руки, я буду первым, а потом ты! — скомандовал Гутерман. — Хороша, правда? Пожалуй, я никогда не видел более спелого тела, чем это.
Мэнди почувствовала, как ей заломили руки за голову, и ощутила зловонное дыхание. Она еще трепыхалась, но молила Бога, чтобы тот лишил ее сознания. Закрыв глаза, девушка приготовилась к тяжелому испытанию.
— В чем дело?.. — Гутерман ощутил тяжесть тела, навалившегося ему на спину. — Джейк, какого черта… — Он оттолкнул Уайли в сторону и умолк, увидев остекленевшие глаза сообщника. Гутерман скатился с девушки и уставился на высокую фигуру, чья грозная тень плясала, как привидение, в свете пламени.
Мэнди пыталась понять, что произошло. Она смогла сесть. Голова кружилась. Взгляд ее упал на тело, скорчившееся в пыли рядом с ней. Из огромной раны в боку Уайли текла кровь, а его глаза неподвижно смотрели прямо перед собой. Мэнди в замешательстве отвела взгляд.
Справа раздался шорох, и она узнала карие глаза и рыжие волосы человека, о котором совсем недавно вспоминала с такой нежностью. Он стоял, широко расставив ноги в мокасинах, мышцы на его широких плечах перекатывались буграми, а огромный кривой нож в пламени костра отливал серебристым и красным. Ястреб никогда не выглядел столь зловеще.
Мэнди почувствовала и слабость, и облегчение, но тут же поняла, что опасность еще не миновала. Она взглянула на Гутермана. Тот засуетился, его движения выдавали страх и отчаяние.
Мэнди медленно отодвинулась от насильника, подняла разорванную и грязную сорочку и надела ее, при этом не отрывая взгляда от мужчин. Она хотела как-то помочь Ястребу, но боялась, что ее вмешательство только испортит дело.
— Хуан! Пит! Сюда! — пронзительно крикнул Гутерман. Его единственный глаз забегал в поисках сообщников.
— Они не придут, Гутерман. Но не беспокойся, скоро сам присоединишься к ним. — Низкий голос Ястреба звучал угрожающе. Он следил за противником, как дикий зверь за своей добычей.
Повернувшись, Гутерман заметил свой револьвер, валявшийся в нескольких шагах. Он бросился к оружию, тяжело упав на землю, и достал бы его, если бы не Ястреб.
Мужчины, сцепившись, покатились в пыли. Они боролись всего в нескольких дюймах от костра и оба подвергались опасности обжечься. Внезапно Гутерман выскользнул и вскочил на ноги. Ястреб тоже поднялся и ударил противника кулаком. Затем бросился на него. Оба снова покатились в пыли. Противники стоили друг друга. Сверху оказывался то один из них, то другой.
Мэнди вытащила револьвер из-под мертвого тела Джейка Уайли и наставила дуло на борющихся мужчин, однако медлила, боясь нечаянно попасть в Ястреба. Девушка беспомощно наблюдала за схваткой, ожидая момента, чтобы выстрелить. Когда мужчины опять вскочили на ноги, в руках Гутермана оказался револьвер. Голубоватый металл блеснул в свете костра. Раздался выстрел, и лицо Ястреба исказилось. Мэнди раскрыла рот, увидев, что тело Гутермана обмякло. Не понимая, кто же ранен, она с ужасом смотрела на обоих. Вдруг Гутерман рухнул на землю. Из раны на его груди, пенясь, потекла кровь. Мэнди опустилась на колени, все еще не выпуская оружия, и начала со слезами благодарить Бога за то, что тот уберег Ястреба.
Ее спаситель мгновенно оказался рядом и тоже встал на колени рядом с плачущей девушкой. Он осторожно вынул из ее рук револьвер, затем привлек к себе. Она почувствовала явное облегчение, когда он унес ее подальше от кровавой сцены. Он говорил ей ободряющие слова и крепко обнимал, стараясь успокоить, утешить. В лунном свете Ястреб видел слезы, блестящие на ее щеках, и это разрывало ему сердце.
— Все в порядке, малышка. Не бойся, я с тобой, — приговаривал он. — Все хорошо. Теперь ты в безопасности. — Он дал ей время выплакаться, потом поднял край своей кожаной рубашки. — Вытри слезы. Эти люди больше не причинят тебе вреда. — Он сжал зубы и добавил шепотом: — Никто никогда не причинит тебе вреда.