— Знаю, Мейбелл, ты считаешь меня врагом, но я — не враг. Во всяком случае, не для тебя. — Он слабо мне улыбается, и лишь на секунду за шрамами я вижу мужчину.
Сейчас его голос мягче, чем раньше. Я открываю рот, чтобы ответить, но не знаю, что сказать. Он продолжает:
— После того, как мы убедим твоего отца, мне понадобится твоя помощь в преодолении пропасти между богатыми и бедными. Ты можешь остаться в качестве мародера, или я могу помочь тебе получить лучшую работу в городе. — Он ухмыляется, и мое сердце трепещет в груди.
— Ты даешь мне выбор? — шепчу я, изучая металлические перила и потрескавшиеся зеркала, висящие вдоль стены в коридоре позади нас.
— Я не собираюсь держать тебя в плену, если ты об этом.
Я смотрю ему в глаза.
— Я просто подумала… из-за прошлой ночи… — Я отстраняюсь от него, чтобы пройти мимо по коридору к моему таинственному сюрпризу, но Самсон мягко притягивает меня к себе.
— Я… я пытаюсь найти людей, которые смотрят в будущее так же, как и я. Я хочу жить в мире, где у каждого есть доступ к искусству и образованию — к книгам, музеям, танцам, музыке, университетам, паркам. В мире, где нет людей, которые стремятся уничтожить эти знания и все, в чем они выражаются. Я должен что-то сделать. Я должен его защищать. Без искусства мы будем более бездушным обществом, чем уже стали. Мне нужна твоя помощь, Мейбелл.
Меня одолевает сомнение, я делаю резкий вдох, а он продолжает:
— Я признаю, что мои методы прошлой ночью были экстремальными, но если ты не хочешь иметь со мной ничего общего, я тебя полностью пойму. Это будет не в первый раз.
Я прикусываю нижнюю губу и опускаю взгляд.
— Я хочу помочь. Действительно хочу. Просто не знаю, могу ли тебе доверять.
Закончив говорить, я снова смотрю на него. Наши взгляды встречаются, и мое лицо начинает гореть. Он ждет ответа.
— Как мне убедить тебя помочь? — спрашивает он, его голос звучит как жидкий бархат. Я всматриваюсь в отметины на его лице. Хочу провести по ним пальцами… те, что на его губах… — Мейбелл?
Стряхнув наваждение, я прочищаю горло и качаю головой.
— Как насчет того, чтобы я дала тебе ответ к концу недели? Таким образом, я смогу придумать план, чтобы убедить отца, а ты сможешь доказать, что действительно тот человек, за которого себя выдаешь.
Он улыбается.
— Достаточно справедливо. — Самсон отступает, улыбаясь мне, затем поворачивается и открывает две двойные двери. Я следую за ним в самую большую комнату, которую когда-либо видела. Когда мои глаза приспосабливаются к темноте, я вскрикиваю, прижимая руки к груди.
Это не просто комната.
Это библиотека.
Радостное хихиканье слетает с моих губ, и я прыгаю вперед, устремляясь к ближайшей полке. Первые издания, вторые издания, специальные юбилейные издания… Твердые переплеты, мягкие обложки… Я никогда не видела настоящую книгу. Никогда за все те годы, когда их воровала. Однажды Годрик видел один оригинал, но ему не удалось его заполучить. Я пробегаюсь пальцами по кожаному переплету, блестящей надписи, пытаясь понять, что же в ней скрыто. Вытаскиваю одну из книг, хотя не уверена, на каком же языке она написана, и возбуждение от изучения настоящей книги посылает дрожь по моей спине. Она слегка скрипит, словно ржавая дверь, и страницы, боже мой, страницы… я поднимаю к лицу книгу и вдыхаю.
Блаженство.
— Каждый раз, когда мы проводили рейд, я приносил книги в эту комнату. Большинство людей, у которых я их позаимствовал, были не такими, как ты, Мейбелл. Они не ценили — не могли оценить их. — Он смотрит вокруг, и я следую за его взглядом. — Это место является результатом многолетней организации и систематизации, изучения языков, покупки зданий в городе, в которых мы могли бы эти книги разместить, если сможем убедить твоего отца. В идеале я хочу, чтобы он издал королевский указ, который предоставит амнистию тем, кто еще владеет каким-либо произведением искусства. У каждого человека должны быть книги, картины, музыка… они больше не должны быть вне закона, — бормочет Самсон и подходит ко мне. Я чувствую его запах — смесь табака и ванили.
Мой взгляд скользит между ним и рядами книжных шкафов. Какому искушению я должна поддаться в первую очередь?
— Я согласна.
— По всему городу, несмотря ни на что, процветало искусство. И ты можешь это подтвердить. Даже в темные времена люди стремились к нему. И, надеюсь, скоро все это будет в свободном доступе для каждого.
— А если я решу не помогать тебе? — шепчу я, позволяя взгляду блуждать по его неровным шрамам. На лице Самсона появляется вспышка боли, и он подносит руку к моей щеке. Из-за шероховатости его кожи дрожь пробегает по моему позвоночнику, и я закрываю глаза. — Ты убьешь меня? Чтобы доказать свою точку зрения? — У меня не хватает смелости взглянуть на него, чтобы увидеть правду, таящуюся в глубине его голубых глаз.
— Не думаю, что теперь смогу это сделать, — наконец говорит он, и я зажмуриваюсь, когда пальцем он скользит по моему подбородку, а затем спускается к ключице. Когда он отстраняется, я ощущаю пустоту и открываю глаза.
— Как ты получил эти шрамы? — спрашиваю я, выпрямляясь.
Услышав мой вопрос, он делает еще один шаг назад и смотрит на свои грязные ботинки.
— Ты действительно хочешь знать?
Я киваю, и он закатывает рукава своей одежды. Я делаю резкий вздох, когда вижу ужасные повреждения, усеивающие его предплечья, пальцы… Самсон развязывает свой плащ, позволяя ему упасть на пол, и остается с голым торсом. Я изучаю шрамы вокруг его бицепсов, на груди, на шее и лице…
— Кто это сделал? — спрашиваю я, делая шаг к нему.
— В тот вечер я получил титул короля Мародеров. Я проснулся посреди ночи, запертый в ловушке своих покоев, объятых бушующим пламенем. К этому времени группа Мародеров уже была сформирована, и хотя я никогда не узнаю, что на самом деле произошло той ночью, я уверен, кто-то из моих людей выдал меня представителю Элиты. Они хотели меня убить, сжечь заживо. Но я изо всех сил старался остаться в живых. Пока пламя облизывало меня, я сражался за свою жизнь и за людей, подобных тебе — бедных и угнетенных. Я боролся с пламенем, терпел боль, кричал, пока меня не спасли. Огонь был таким обжигающим. В какой-то момент я почувствовал, как на моем лице начала плавиться кожа. Но я стойко держался, отступил в дальний угол и звал на помощь, пока один из моих друзей не прорвался сквозь пекло с одеялом, чтобы им укрыть меня от пламени. После этого я ничего не помню. Девушка, которая пришла мне на помощь, умерла, спасая меня. Она спасла мне жизнь.
Я не осознавала, что все это время плакала, пока одна из моих слезинок не упала на мои скрещенные руки. Я вытираю влагу и недоверчиво качаю головой.
— Я так долго ненавидела таких людей, как ты, — говорю я сквозь слезы. — Я была воспитана так, чтобы тебя презирать, чтобы обвинять тебя в каждом ужасном поступке. Разве тебя не беспокоит то, что все считают тебя монстром?
Самсон смотрит на меня с легкой улыбкой и засовывает руки в карманы брюк, опуская плечи.
— Я так старался выжить в том огне, Мейбелл. Моя жизнь не была бы моей, если бы я беспокоился о том, что обо мне думают. Кроме того, люди после первого знакомства со мной, как правило, стараются держаться от меня подальше. За последние два года, с тех пор, как был коронован, я научился не зависеть от мнения других. Потому что характер и репутация — это две разные вещи. Я знаю, кто я есть на самом деле, и я — не тот человек, которого все презирают. Именно поэтому я собираюсь осуществить задуманное. Иногда это единственная причина, ради которой стоит просыпаться по утрам.
Вот это стойкость. Я никогда раньше не встречала человека с таким внутренним стержнем. Интересно, какие демоны преследовали его по ночам, в темноте, в одиночестве… как он убедил себя помогать людям, которые скорее перерезали бы ему горло, чем стали слушать его речь. Таким людям, как я.
— Они болят? — спрашиваю я, мой тихий голос разносится по просторной комнате.
Он смеется.
— Нет. Уже нет.
Подняв плащ с пола, он набрасывает его на себя и проходит мимо меня. Я быстро поворачиваюсь к нему.
— Приятной недели, Мейбелл. У меня есть дела, которыми я буду заниматься в течение следующих пяти дней, поэтому, пожалуйста, будь как дома. Лучано или Гораций будут сопровождать тебя в столовую. Трэшеру тоже понравится твоя компания, — добавляет он, указывая на собаку, которая стоит рядом со мной и выжидающе виляет хвостом.