Ночью меня порой пробивает пот при мысли о том, какая же я все-таки невежда. Как-то раз открыла свой старый реферат и не поняла ни слова, будто он на иностранном языке. Бен совсем меня не знает, если думает, что мне достаточно почитать книжки – и все будет в порядке. Я впилась в него взглядом, чтобы он перестал уже говорить о школе. Мерьем темненькая, а Бен темно-рыжий, конопатый – правда, в темноте этого все равно не видно.
– Не сдавайся, Лекс, – сказал он. – Я уверен, у тебя обязательно все получится, нужно только постараться.
Я едва не взмолилась: «Давай уже сменим тему», – как вдруг зазвенели бокалы, и гости закричали: «Тост, тост!»
– Ну вот, – произнес Бен.
Джон с мамой стояли на лестнице. К ним подбежала Айрис. Джон подхватил ее на руки, она обняла его за шею, и он прижал ее к себе.
– Спасибо вам огромное, что пришли, – с фирменной ослепительной улыбкой обратился он к гостям. – Если позволите, я бы хотел сказать несколько слов…
И завел речь о том, как впервые увидел маму и с первого же взгляда понял, что она «та самая».
– Да вы сами посмотрите, – добавил он, а мама смущенно хихикнула и сделала шуточный реверанс. – Она покорила мое сердце еще и тем, – продолжал Джон, – что сразу от меня забеременела. – Он приподнял Айрис, и гости восхищенно ахнули. А Джон рассказывал, как переехал к нам, как бывшая жена заграбастала все его сбережения (что тут смешного, кстати?), указал на штукатурку – в конце концов ему удалось купить квартиру над нашей и объединить обе в одну.
– Однако, – продолжал Джон, – дом моей мечты существует пока только на бумаге в виде чертежа, который лежит у меня в столе. Ведь, как многие из вас знают, найти в Лондоне участок под застройку не так-то просто.
Гости согласно загудели: здесь собрались в основном архитекторы, так что, наверное, слова Джона затронули их за живое.
– Я хочу поднять тост за мою невесту, – объявил Джон. – Джорджия, ты красавица, ты ангельски терпелива, ты женщина моей мечты. Я обещаю, что построю тебе дом, которого ты достойна, как только стану одним из партнеров в фирме и смогу себе это позволить! – Последние его слова утонули в одобрительном смехе. Мама чмокнула Джона в щеку.
– Еще раз спасибо, что выкроили время и пришли порадоваться за нас, – сказал Джон. – Угощайтесь, пожалуйста. Скоро будут танцы, оторвитесь по полной! – Джон поднял бокал. – За наше будущее!
– И все? – произнес Бен, когда взрослые принялись чокаться и повторять слова Джона. – А где же презентация в «пауэр пойнте»?
– Ты это к чему? – сердито посмотрела на него я.
– Ни к чему.
– А зачем тогда ляпнул?
Бен пожал плечами.
– Да просто он фигни какой-то нагородил.
– Очень вежливо с твоей стороны, ничего не скажешь.
Бен с минуту таращился на меня, потом кивнул.
– Ладно, я за пивом.
И мы с ним разошлись в разные стороны. Я взяла тарелку с закусками и снова уселась под деревом. Вечеринка набирала обороты: прибывали новые гости, а те, кто уже был тут, вели себя все более шумно. Уносили пустые тарелки. Подавали пирожные. Зажгли огни, сад осветился. Казалось, утро было уже давным-давно.
Я поискала взглядом Айрис. Она сняла балетки и повесила на куст; шелковые ленты спускались до самой земли. Айрис с усталым видом сидела на лужайке, волосы рассыпались по плечам, а мне казалось, будто я любуюсь картиной. Предложу-ка я уложить сестру спать: может, это хоть немного поднимет меня в глазах гостей.
Я двинулась к сестре, но тут ко мне подошел мужчина.
– И снова здравствуйте.
Я его узнала.
– Прошу прощения за ошибку. – Он протянул мне руку. – Я понятия не имел, что вы дочь Джона. Я Роджер.
Он пожал мою ладонь крепко, будто я была взрослой. И еще мне понравилось, что он назвал меня «дочерью Джона».
– Приятно познакомиться, – ответила я.
И что говорить дальше?
– А вас, кажется, зовут Александра?
Я кивнула. Роджер тоже кивнул.
– Значит, вы больше не разносите угощенье? – продолжал он.
– Меня уволили.
Он усмехнулся.
– Из-за туфли Моники?
– Я ее испортила.
Роджер снова усмехнулся и кивком указал на Монику, которая стояла у лестницы рядом с Джоном.
– Не волнуйтесь, – сказал Роджер, – это наша практикантка. Вряд ли туфли были дорогие.
– Вы ее коллега?
– Пожалуй, можно сказать и так. Я старший партнер.
Будь супервежливой с моим боссом.
Мы неловко стояли и глазели на Джона с Моникой. Тот, должно быть, сказал что-то смешное, потому что Моника запрокинула голову и расхохоталась. Какая длинная у нее шея. Я поискала взглядом маму и нашла ее возле стола: она счищала объедки с тарелок.
– Мне нужно идти, – ответила я. – Помогу маме убрать со стола, тогда она сможет потанцевать с Джоном.
– У меня есть идея получше. – Джон улыбнулся, и я впервые заметила бледные усики над его верхней губой и то, как косят его глаза, когда он смотрит на меня.
– Потанцуйте со мной. – Он протянул ко мне руки.
– Не могу. Я не умею танцевать, правда-правда.
– Чушь. – Он подошел ближе, обхватил меня за талию, и я невольно загордилась, хотя он был старый и пьяный. Джон просил меня быть повежливей с боссом, вот я сейчас с ним и потанцую.
Мы покачивались под музыку. Роджер не то мурлыкал что-то себе под нос, не то тихонько булькал – казалось, будто у него в горле пузырится шампанское.
– Нормально? – спросил он.
– Ага.
– Вот и отлично. – Он кивнул.
Мне хотелось, чтобы Джон обратил внимание на то, как я танцую, но он болтал с Моникой. Бен тоже не смотрел, а мне так хотелось, чтобы он понял: я нравлюсь взрослым мужчинам, которые разбираются в жизни. Но на меня глядела только мама; еще не хватало, чтобы она заметила, что я так и не сняла бабушкино ожерелье, и устроила мне скандал! Я весело ей махнула, и вдруг Роджер увлек меня в сторону.
Мы очутились в неосвещенной части сада. Роджер крепче обнял меня за талию. На свету он держал дистанцию, а тут прямо прилип ко мне. Я попыталась увести его обратно, но у меня ничего не получилось.
– Люблю аппетитных девушек, – проговорил он, дыша на меня креветками. – Не то что все эти современные доски.
Потные пальцы Роджера шарили по моей спине. Я у себя дома, в своем саду, вокруг куча гостей. Болтают, смеются. Чего мне бояться?
– Вот уж не думал, что здесь будет такое лакомство, – продолжал Роджер.
Где же мама? По-прежнему у стола, собирает грязную посуду на подносы. А Джон? Болтает с Моникой. Положил ей руку на талию, словно сейчас уведет вверх по лестнице.
Роджер с силой прижал меня к себе. Ладонь его скользнула с талии вниз и сейчас лежала почти у меня на заднице.
Я встала как вкопанная.
– Мне правда надо идти помочь маме.
Рука Роджера спустилась еще ниже, сердце у меня заколотилось, дыхание сбилось; мне казалось, будто я вижу себя со стороны по телевизору: «Лекс, этот мужик лапает тебя за жопу!»
Он гладил мою задницу, дыша в лицо перегаром; кровь стучала у меня в ушах.
«Наступи ему на ногу! – завопило чудовище внутри меня. – Врежь локтем по носу. Пни коленом по яйцам. Толкни к дереву, воткни сучок в глаз».
Голос и силы вдруг вернулись ко мне: легкие мои наполнились воздухом, и казалось, что если я сейчас же его не выпущу, то непременно лопну.
Я высвободила руки и с силой отпихнула Роджера.
– Отвали!
– Что с тобой? – Он покачнулся.
– Ты меня лапал!
– Что за чушь!
– Ты схватил меня за жопу!
– Разве можно так говорить?
– Пошел на фиг, не хочу я с тобой танцевать.
Сад затих. Все взгляды обратились к нам. Роджер мигом схватился за сердце: может, ему стало стыдно за то, что лапал пятнадцатилетнюю?
– Что с вами, босс? – крикнул кто-то.
Роджер согнулся и часто задышал.
– Мне что-то нехорошо, – просипел он.
Ну все, теперь меня же и выставят виноватой. Ничего, прорвемся. К нам подбежали Джон с Моникой, и я впилась в нее ненавидящим взглядом. Сучка в туфлях. Дурацкая практикантка.
– Что случилось? – воскликнула Моника.
– Я тут ни при чем.
Она положила руку мне на плечо.
– А чего тогда кричала?
Я стряхнула ее ладонь.
Мы обе уставились на Роджера, который, согнувшись пополам, хватал ртом воздух, точно выброшенная на берег рыба. Я на миг представила, как Джон возьмет его за горло и задушит. Вот бы он еще при этом орал: «Что ты сделал моей дочери? За что она так тебя обругала?» Но, разумеется, ничего подобного не произошло. Наоборот, он обнял Роджера за талию и сказал: