Дженни Даунхэм - Чудовище

– Может, у него депрессия? – предположил Бен.

– Скорее, шок, – ответила я.

– Думаешь, она его выгонит?

– Увы. Она его любит и по какой-то необъяснимой причине нуждается в нем.

Все потому, что мама верит в родственные души. Но об этом я умолчала, чтобы Бен не подумал, будто я с ним заигрываю.

По выходным мы частенько ходили гулять. Не как влюбленные, а как друзья – просто чтобы выбраться из дома, подышать воздухом. Мы проходили по кованому туннелю под Темзой, который начинается в Гринвиче возле «Катти Сарк» и выходит у парка Айленд-Гарденз на другом берегу. На кладбище у церкви нашли общую могилу умерших во время чумы; наткнулись на паб с петлей висельника в витрине. Как-то раз снимали бабочек и цапель в парке Эколоджи, потом устроили пикник на лугу. Однажды взяли у Вестминстера лодку и доплыли до дамбы. Любовались закатом в парке Парламент-Хилл, а на обратном пути купили у метро жареную картошку. И везде, куда нас заносили ноги, мы снимали кино. Бен монтировал кадры с Лондоном для портфолио к киношколе.

– Может, снимем мир, в котором все перевернуто вверх дном? – предложил он. – В одном французском фильме чувак ударился головой и очнулся в обществе, где царит матриархат. Вот что-то типа того. Ты сыграешь девушку, которая однажды просыпается и обнаруживает, что власть теперь в ее руках.

– Власть над контролирующим отчимом?

– Над миром!

– А летать я умею?

Бен очаровательно скривил губы в улыбке.

– Конечно, только летать тебе придется самостоятельно. У нас нет денег на спецэффекты.

Я встала, взмахнула руками. Бен закрыл глаза ладошкой.

– Я не смотрю.

– Смотри, если хочешь. Раз уж власть теперь в моих руках, женщины имеют полное право летать, даже если мужчины на них смотрят. – Я вскочила на скамью, по-прежнему размахивая руками. Бен валялся на траве и с улыбкой наблюдал за мной. Я встала на металлический подлокотник скамьи и подпрыгнула высоко-высоко, насколько хватило сил. На миг я представила, как ветер подхватывает мои крылья и несет, точно река. Но лишь на миг. Я бухнулась на траву и уселась по-турецки рядом с Беном.

– Надо будет потренироваться.

– Мы будем тренироваться каждый день. – Он рассмеялся.

Благодаря «мы» я заметила полоску между его футболкой и поясом джинсов. Благодаря «мы» задержала на ней взгляд, потом подняла глаза и уставилась на него.

– Почему ты так на меня смотришь? – удивился Бен.

Я нежно ему улыбнулась. От выгоревшей на солнце травы шел жар.

– Давай снимем кино про счастье.

– Шутишь?

– И потратим все деньги на то, что нам нравится.

– На что же?

Я выудила из рюкзака блокнот, написала наверху страницы: «Что приносит тебе радость?» – и показала Бену заголовок.

– Ты меня об этом спрашиваешь?

Я кивнула. Наши взгляды встретились. Бен снова скривился в улыбке.

– Мне в кайф снимать с тобой кино.

– Легко же тебя порадовать, – рассмеялась я и записала его ответ.

– Кстати, ты в курсе, что эта идея станет классным продолжением нашего фильма про страх?

– Нашего?

– Ты же тоже указана в титрах. Поэтому я и сказал «нашего». – Он постучал по бумаге. – Хороший вопрос. Сможешь брать интервью?

– Я?

– У тебя отлично получается докопаться до главного. Люди же сперва отвечают одно, а потом, если их хорошенько расспросить, говорят совершенно другое, разные умные вещи. Зрители обрыдаются, стопудово.

– Эй, это же фильм о радости! – Но мне нравилось, что Бен принимает меня всерьез, соглашается с моими предложениями, не спорит и не настаивает на своем. Я представила, как буду брать интервью у знакомых.

Что приносит вам радость?

Айрис сказала бы, что хочет бросить балет (кто бы мог подумать, что она его ненавидит? Она ведь столько лет занималась!). Касс ответил бы: самопознание. Керис призналась бы, что хочет наконец навести порядок в жизни, а то ей постоянно приходится искать равновесие между учебой на юриста и тусовками. А мама? Она скажет «Джон», к гадалке не ходи. Будет повторять его имя, как заклинание. Впрочем, мне кажется, в последнее время она скорее выбрала бы нас с Айрис. Или даже свою новую работу.

А Джон? Хватит ли у меня духу спросить и его тоже?

Он стал часто раздражаться и ворчать. Немудрено: сидит человек без работы, вот и злится. Правда, его золотая улыбка теперь выглядит искренней, а вовсе не кажется фальшью и не манипуляцией, как раньше. Может, утрата власти сделала его счастливее?

– Можно будет смонтировать фрагменты интервью с кадрами, в которых люди занимаются тем, что им нравится, – предложила я. – Будем тусить в разных крутых местах, снимать красоты.

– Может, вообще сделаем рассказ в рассказе? – Бен забарабанил пальцами по блокноту. – Например, девушка-инопланетянка берет интервью у людей, чтобы разузнать секреты счастья для собственной грустной расы? Девушку, разумеется, сыграешь ты.

– А летать она умеет?

– Само собой.

Мы рассмеялись. Вдалеке зазвенел звонок. Бен покосился на экран телефона:

– Блин, опаздываем. Ну что, расскажем ребятам наши идеи?

Мы встали, взяли рюкзаки и побежали через парк к школе. Я горела нетерпением. Что приносит мне радость? Вот так вот бежать на урок, разомлев от жары, и обдумывать идеи фильма, зная, что через десять минут я расскажу о них ребятам, увижу их реакцию. Как же хочется, чтобы моя история их сплотила, захватила, увлекла.

Стояла жара, но вскоре осень вступит в свои права, мы будем просыпаться в тумане и засыпать под запах древесного дыма. Мне приносит радость круговорот жизни. То, как ясень понемногу снова теряет листья. Как Айрис со своей новой подружкой Чарли рыбацкими сачками отгоняют ос от сэндвичей с вареньем и заливаются смехом, точно лесные феи. То, как мама смотрит передачу о десяти составляющих идеального рабочего гардероба. Улыбка Бена. То, что Мерьем с мамой теперь регулярно выбираются на девичник, а Джон остается сидеть с Айрис. И снова улыбка Бена, которая не сходит с его лица, несмотря на то, что мы запыхались и опаздываем на урок.

Мы коснулись друг друга пальцами, и между нами проскочила искра. Мы горели возможностями.

Все истории рассказывают о переменах: в начале герой такой, а в конце уже другой. А в середине, когда не знаешь, что будет дальше, остается только надежда. Так учат сказки.

Но в конце, преодолев все трудности и выстояв в упорной борьбе, понимаешь удивительную вещь: в мире, оказывается, существует радость.

И ты ее заслужил.

Спасибо Натали Аби-Эцци, Кэтрин Дейви, Патрис Лоуренс, Анне Оуэн и Элли Шеперд за то, что задавали трудные вопросы, помогали найти новый путь и заряжали меня энергией.

Спасибо Мэрион Скотт за то, что читала черновики романа, за долгие прогулки и дивные беседы.

Спасибо Луису и Арчи Хиллам за гениальность во всем.

Спасибо несравненной Белле Пирсон за время, потраченное на изучение повествования.

Спасибо Дэвиду Фиклингу за непоколебимую веру. И всем его чудесным коллегам из издательства DFB. Вы мне как родные.

Спасибо Кэтрин Кларк за неизменную доброту, а порой и строгость. Это лучшее сочетание качеств для агента, и я очень рада, что мы в одной команде. Также хочу поблагодарить замечательных женщин из литературного агентства Felicity Bryan Associates.

Спасибо Эндрю Сент-Джону за то, что придумал писать на рулонах бумаги! И за наши совместные путешествия.

И, наконец, спасибо моей семье, всем прекрасным женщинам в моей жизни. Вы знаете, кто вы. Надеюсь, я не скуплюсь на признания в том, что вы для меня значите.