Она же не переменила платье и была в том же туалете цвета лаванды.
— А, сэр Эллиот! — весело воскликнула Летти. — Прекрасный вечер, не правда ли?
— Очень. — По его тону было трудно что-либо понять, а лицо она не могла разглядеть. — Могу я помочь вам… в том, что вы делаете?
Вопрос подразумевал: какого черта вы тут делаете? То, что он был джентльменом и, следовательно, должен был избегать даже намека на осуждение, не позволяло полюбопытствовать напрямик, что она задумала.
— Честно говоря, можете, — улыбнулась она. — Как называется это необыкновенное растение?
— Плющ? — Его недоверие было почти незаметно. Конечно, не мог же он ответить «бычий хвост», как ему, должно быть, хотелось.
— Интересно, — задумчиво произнесла она. — Не знаете, он цепляется за камень достаточно крепко, чтобы выдержать мой вес? Едва ли можно этому поверить, на вид он такой нежный.
— Хм. Внешность обманчива…
— Плющ, говорите? Я просто не могла удержаться и полезла, чтобы проверить его на прочность. Понимаете, чтобы расширить мои знания естественных наук!
— Бычий хвост, — пробормотал сэр Эллиот. Но Летги расслышала.
— Простите?
Он не ответил. Вместо этого подошел и посмотрел вверх. Свет из окна золотистым лучом осветил его лицо. Густые ресницы отбрасывали полукруглые тени на его щеки. Темные волосы блестели. Сэр Эллиот наклонил голову, и у нее мелькнула странная мысль, что он пытается скрыть улыбку.
— Может быть, теперь, когда вы проверили прочность плюща, вы желаете спуститься?
Летги кивнула. Трудно изображать гранд-даму, повиснув, как летучая мышь, на стене дома. Она спустила ногу, нащупывая землю, и…
Его руки обхватили ее талию, и, приподняв Летти, сэр Эллиот осторожно опустил ее на землю. Он тут же отпустил ее, но остался стоять рядом. Однако Летти с испугом отступила, почувствовав, как легкая дрожь пробежала по ее телу, когда она заглянула ему в глаза. Темные, таинственные и неотразимые.
Летти сделала еще шажок назад и наткнулась на увитую плющом стену. У нее вырвался короткий нервный смешок. Сэр Эллиот молчал, вопросительно подняв брови. Она отчаянно искала выход из создавшегося положения и перебирала в уме все известные ей истины, пока не нашла подходящую: одураченный человек — уязвимый человек.
— Но, — холодно сказала она, — что именно заставляет вас после захода солнца тайком бродить вокруг дома, сэр Эллиот?
Он чуть прищурился и посмотрел ей прямо в глаза.
— Как вы изволили выразиться, я «бродил» в надежде встретить вас, леди Агата.
Черт. Чтобы сбить сэра Эллиота с толку, нескольких'слов было явно недостаточно.
— В самом деле?
— Впрочем, я приехал сюда не с целью побродить вокруг дома. Дело в том, что я, преисполненный святой невинности, подъехал к парадному входу. — Его улыбка казалась одновременно лукавой и простодушной. — Привез со станции ваши вещи и только успел распорядиться, чтобы их отнесли в вашу комнату, как увидел вас исчезающей за углом дома. Словом, леди Агата, я хотел сообщить, что ваш багаж прибыл, а не шпионить за вами.
Его откровенный выпад выбил Летти из колеи. Этот человек играл не по правилам! Он был слишком бесхитростен.
Она рассмеялась, но не так беспечно, как бы хотела.
— Какая странная мысль! Вы, конечно же, шутите. Думаю, вы понимаете, что я веду весьма скучную и безгрешную жизнь. Если бы вам пришлось шпионить за мной, вы умерли бы от скуки.
— О, — произнес он, не сводя с нее улыбающихся глаз. — Искренне сомневаюсь в этом.
— Вы слишком снисходительны… — Продолжать разговор становилось опасно.
Летти прошла мимо него, намереваясь увлечь сэра Эллиота в дом, где в присутствии других рассеется напряженность, возникшая между ними. Он направился следом.
— А вы, леди Агата? — сказал Марч небрежным и поэтому еше более подозрительным тоном. — Просто вышли подышать ночным воздухом, когда в вас пробудилось любопытство садовода?
— Именно так.
Если бы она ускорила шаг, это выглядело бы как попытка бегства. Эта мысль заставила ее остановиться.
Истина номер два: убегающий человек всегда выглядит так, будто у него есть на это причина… Летти наступила на подол юбки и споткнулась. В тот же миг он протянул ей руку и не дал упасть. Она заставила себя смотреть прямо перед собой и продолжала идти.
Он не выпускал ее руки, слегка прикасаясь к ней. И ей это нравилось. И не нравилось, что нравится…
— После столь длинной дороги я и думать не могла об ужине, к тому же не хотелось оставаться в доме в такую чудную ночь, — сказала она, вполне довольная своим объяснением.
— Ночь действительно чудная, — согласился сэр Эллиот. Затем, помолчав, добавил:
— Вы не хотели бы продолжить вашу прогулку… со мной?
— Да. — Ответ вырвался прежде, чем она успела подумать. Отведя от нее глаза, сэр Эллиот улыбнулся. Он выглядел смущенным и немного польщенным. Поразительно. Куда смотрят женщины Литтл-Байдуэлла, что такой мужчина до сих пор свободен?
Ах да. Не женщины Литтл-Байдуэлла причина его оди. ночества, а сам сэр Эллиот, вернее, Кэтрин Бантинг. На-строение у Летти испортилось.
— Надеюсь, вас все устраивает в Холлизе?
— О, все совершенно восхитительно.
— Вы познакомились с Энтоном?
— Он очарователен.
Они пошли дальше. Летти не раскрывала рта, боясь, что любая тема разговора приведет к ее разоблачению, сэр Эллиот по какой-то причине тоже молчал. С тех пор как она вышла из дома, стало холоднее, на лужайки выпала роса, от которой промокли тонкие подошвы ее башмачков.
— Ваше долгое отсутствие не повлияет на ваши дела в Лондоне? — нарушил молчание сэр Эллиот.
— Нет. Мне очень хотелось уехать оттуда.
— А, вам нравится жить в деревне. Она не видела причины солгать.
— Ребенком я жила в деревне и все же, должна при знаться, предпочитаю город. Я, как вы понимаете, гражданка мира.
— Это очевидно.
Летти бросила на собеседника быстрый взгляд, в тоне сэра Эллиота ей послышалась насмешка, но вид у него был вполне серьезный.
— Спасибо. Как космополитку, меня больше всего привлекают вещи, которые чаще всего можно встретить среди ярких огней цивилизации.
— Да?
— О, деревенская жизнь — это тишина и покой, и пола гаю, что тем, кто выздоравливает после болезни или страдает нервным расстройством, она… подходит… но я совершенно здорова, и нервы у меня в порядке.
— А я-то думал, что всем дамам, даже космополиткам, нравится, чтобы их считали трогательно-слабыми.
Леди Фоллонтру, когда хотела получить что-то от мужа, всегда жаловалась на ту или иную болезнь. За это Летти презирала ее. Одно дело — манипулировать мужчиной, играя на одном с ним поле, и совсем иное — обманывать, злоупотребляя одним из его немногих достойных качеств.
— Что же трогательного, — Летти остановилась, — в слабости?
Прежде чем ответить, сэр Эллиот посмотрел на нее.
— Вы очень прямодушны в своих высказываниях, леди Агата. Это большая редкость.
— Вероятно, потому, что у меня есть собственное дело, — веско сказала она. — Вы знаете, это организация свадеб. — Она поколебалась, а затем, повинуясь странному желанию расшевелить сэра Эллиота, заявила:
— Опыт убедил меня, что откровенность в разговоре хотя и не всегда дипломатична, но неплохо окупается. — Только произнеся эти слова, Летти поняла все их лицемерие. Она покраснела и была рада, что темнота скрыла ее пылающие щеки.
— Постараюсь запомнить ваш добрый совет, — сказал он. Ей было жаль, что, когда они остановились, спутник отпустил ее руку.
— Должна признаться, меня считают довольно мудрой, — офомно заметила она.
— В самом деле? И кто же?
Она, заподозрив иронию, искоса бросила на него острый взгляд, но невозмутимый вид собеседника успокоил ее.
— О, разные люди, — весело сказала Летти. — Торговцы, мути, актрисы, актеры, певцы, художники… приходят ко мне со своими бедами и просят совета.
В ее голове возникла идея. Летти не имела никакого права думать о ней, тем более осуществлять ее, но подобные со-ображения никогда не останавливали Летти, не остановили и сейчас. Просто потому, что этот мужчина был слишком прекрасен, чтобы провести всю жизнь, оплакивая утрату «святой Кэтрин».
— Да. На днях миссис Доджсон, — вы ведь знакомы с миссис Элмор Доджсон? Нет? О, вы должны познакомиться Чудесная женщина. Так вот, на днях миссис Доджсон сокру. шалась о судьбе своего сына Чарлза. — Летти придвинулась к сэру Эллиоту. От него приятно пахло. Мылом и мужественностью, если можно так выразиться. — Я расскажу вам, но только под большим секретом, конечно.