Диана Гэблдон - Чужестранка. Книга 2. Битва за любовь

— Джейми, — хрипло проговорила я. — Джейми, о, пожалуйста!

— Еще не теперь, mo duinne, не спеши. — Он обхватил меня за талию, удерживая крепко и замедляя мои движения. — Еще нет, у нас есть время. И я хочу, чтобы ты застонала, как стонешь сейчас, еще и еще раз. Чтобы ты стонала и всхлипывала, даже против своей воли, чтобы ты вздыхала так, будто сердце твое вот-вот разорвется, и наконец закричала громко. Тогда я буду знать, что тебе было со мной хорошо.

Я оставалась в его объятиях, чувствуя себя бескостной, словно медуза. Мне было все равно, какие звуки вылетают у меня изо рта, но к членораздельной речи я в эти минуты была не способна.

Он снова начал наносить удары.

— Нет, — просила я, — Джейми, нет. Я больше этого не вынесу.

— Ты вынесешь, потому что я люблю тебя. — Голос звучал глухо у меня над ухом, где-то в гуще волос. — Ты вынесешь, потому что я хочу тебя. И на этот раз кончу вместе с тобой.

Бескостная и растекающаяся, почти как вода вокруг нас, я удерживалась только кольцом его объятий. Я крикнула — то был полузадушенный крик моряка, тонущего среди волн. И я услышала его крик, такой же беспомощный, и поняла, что ему со мной хорошо.

Мы пробивались из недр земных наверх, мокрые, все в испарине, разомлевшие от жары и духоты. На первой площадке я упала на колени, а Джейми, пытаясь мне помочь, повалился тоже, и мы лежали босые на беспорядочной труде одежды, беспомощно хихикая. Пьяные от любви, мы стали бок о бок подниматься на второй пролет на четвереньках, больше мешая друг другу, нежели помогая, толкаясь в узком проходе, и наконец рухнули на второй площадке, обнимая друг друга.

Старинное окно в толстой стене не имело стекла и открывалось прямо в небо; свет полной луны омыл нас потоками серебра. Мы лежали, тесно прижавшись один к другому, овеваемые холодным зимним воздухом, и ждали, пока утихнет неистовое биение сердец и выровняется дыхание.

Луна была такая огромная, что почти целиком заполняла окно. Казалось, нет ничего удивительного, что морские приливы и отливы, а также регулы у женщин подчиняются этому величавому светилу, такому близкому и властному.

Но мои собственные приливы больше не подчинялись этим девственным и чистым повелениям, и осознание этой независимости пробудило у меня в крови ощущение угрозы.

— У меня тоже есть для тебя подарок, — вдруг сказала я Джейми.

Он повернулся ко мне; сильная, уверенная рука провела по моему, пока еще плоскому, животу.

— Ты уверена? — сказал он.

И весь мир открылся перед нами, полный новых возможностей.

Автор хотел бы выразить признательность: Джеки Кантору, издателю милостью Божьей, чей стойкий энтузиазм в значительной степени обусловил появление этой истории в виде книги; Перри Ноултону, литературному агенту с безупречным вкусом, который заявил мне: «Берись за дело и поведай эту историю, как у тебя получится, а уж мы позаботимся потом о сокращениях»; моему мужу Дугу Уоткинсу — хоть он и торчал у меня за спиной, повторяя: «Если действие происходит в Шотландии, почему никто не говорит: «Hoot, mon?», но все же находил время прогонять наших детей с воплем: «Мама пишет! Оставьте ее в покое!»; моей дочери Лауре, которая с важностью сообщала своему приятелю: «Моя мама пишет книги!»; моему сыну Сэмюелу, который, когда его спрашивали, чем его мама зарабатывает на жизнь, отвечал с осторожностью: «Она все время смотрит на свой компьютер»; моей дочери Дженнифер, то и дело подгонявшей меня: «Поживей, мама! Теперь моя очередь печатать!»; Джерри О'Нейлу, первому читателю и главному болельщику, а также остальным членам моей личной Шайки Четырех — Дженет Макконнеки, Маргарет Дж. Кэмпбелл и Джону Л. Майерсу, который читал все, что я пишу, и таким образом вынуждал меня двигаться дальше; доктору Гэри Хоффу за то, что он выверил все медицинские подробности и объяснил мне, каким образом вправлять вывихнутое плечо; Т. Лоуренсу Тьюохи за консультации по военной истории и костюму; Роберту Рифлу за объяснение разницы между буквицей и брионией, перечень всех видов незабудок и подтверждение того факта, что в Шотландии действительно растет осина; Вирджинии Кидд за то, что она прочла все первые варианты рукописи и вдохновляла меня на продолжение работы; Алексу Крислову за то, что он помог ввести мой текст в электронную память самого большого в мире собрания литературных произведений Компьютерной службы Литературного Форума, а также многим членам этого Форума — Джону Стису, Джону Симпсону, Джону Л. Майерсу, Джадсону Джерому, Анджелине Дорман, Зилджин Квофей и всем остальным за шотландские народные песни, латинскую любовную поэзию и за то, что они смеялись (и плакали) там, где надо.