— Я позабочусь об остальном, — сказал он. — Уверяю вас, что у меня есть в этом отношении кое-какой опыт.
Откинув одеяло, он принялся промокать кровь, проступившую на рубцах от кнута, с такой быстротой и вместе с тем мягкостью, что это производило очень сильное впечатление. Встретившись со мной глазами, он улыбнулся и тряхнул бородой с веселым и небрежным изяществом.
— Мне довелось промывать в свое время немало ран, — продолжал он. — И лечить тоже. Эти еще ничего себе, милочка, они заживут скоро.
Понимая, что он прав, я подошла к изголовью походной кровати. Джейми бодрствовал, слегка морщился от боли, причиняемой свежим ранам дезинфицирующим раствором, но веки у него были набрякшие, тяжелые, а глаза потемнели от усталости и боли.
— Иди поспи, англичаночка. Я тоже усну.
Я не знала, уснет ли он. Ясно было, однако, что я на пределе, меня шатало от изнеможения, царапины на ногах начали гореть и болеть. Абсалом промыл мне их еще в доме, но теперь следовало их смазать.
Я тупо кивнула и повернулась к леди Аннабел, которая слегка сжала мой локоть.
Где-то на половине лестницы я вспомнила, что не сказала сэру Маркусу, как следует перевязывать раны. Глубокие раны на плечах нужно было забинтовать, подложив побольше корпии, — чтобы можно было спокойно надеть поверх перевязок рубашку, когда нам придет пора уносить ноги; менее глубокие раны от ударов кнутом бинтовать не требовалось — так они скорее покроются корочкой. Я бросила беглый взгляд на комнату для гостей, показанную мне леди Аннабел, извинилась в немногих словах и заковыляла по ступенькам назад в гостиную.
Я остановилась в затененном дверном проеме, леди Аннабел тоже. Глаза у Джейми были закрыты — очевидно, он впал в забытье под влиянием выпитого виски и усталости. Одеял на нем не было, да и какая в них нужда у столь жаркого огня. Сэр Маркус случайно оперся рукой на ягодицы Джейми, потянувшись через него за очередной ветошкой. Джейми словно ударило электрическим током: спина резко выгнулась, он стиснул ягодицы конвульсивным усилием мышц, выкрикнул что-то невнятное и протестующее, а потом перевернулся на спину и вперил в сэра Маркуса застывший бессмысленный взгляд. Сэр Маркус на несколько секунд тоже замер как столб от изумления, но тут же пришел в себя, наклонился, потянул Джейми за руку и снова перевернул его на живот.
— Вот оно что, — произнес он, после чего накрыл Джейми одеялом до пояса, и я заметила, как плечи у того расслабились.
Сэр Маркус присел у Джейми в головах и налил еще по стаканчику виски. Сделал глоток и медленно облизал губы, о чем-то раздумывая. В комнате стояла тишина, только огонь в камине потрескивал, но ни я, ни леди Аннабел не переступали порог.
— Если тебе от этого станет легче, — неожиданно заговорил сэр Маркус, глядя на графин, — то знай, что он мертв.
— Вы уверены?
Голос у Джейми был какой-то тусклый, неясный.
— Не доводилось мне встретить человека, который остался бы жив после того, как по нему прошлись тридцать коров, каждая в полтонны весом. Он выскочил в коридор, чтобы посмотреть, что там за шум, увидел и попытался скрыться в комнату. Но одна из коров зацепила его рогом за рукав и потащила за собой. Я видел, как он упал на пол у стены. Сэр Флетчер и я находились в это время на лестнице. Сэр Флетчер пришел в неистовое волнение, послал людей ему на помощь, но они не могли до него добраться в этой чудовищной толчее, да притом, куда ни сунься, везде на тебя наставлены рога. Да еще факелы начали срываться со стен прямо на взбесившуюся скотину. Господи, видел бы ты все это! — воскликнул сэр Маркус и ухватился за горлышко графина. — Твоя жена — редкая женщина, в этом нет сомнения, дружище!
Он налил себе виски, начал пить, но едва не подавился от смеха.
— Во всяком случае, — продолжал он, стукнув себя в грудь, — к тому времени, как мы очистили коридор от скотины, он представлял собой рваную тряпку, плавающую в луже крови. Люди сэра Флетчера унесли его, но если он в то время и был жив, то долго ему не протянуть. Налить тебе еще?
— Да, спасибо.
Последовало короткое молчание, которое нарушил Джейми:
— Нет, я не могу сказать, что мне от этого легче, но благодарю вас за то, что вы мне об этом рассказали.
Сэр Маркус поглядел на него, сощурившись.
— Ммфм, ты, я вижу, не собираешься забывать об этом, — сказал он отрывисто. — Не старайся. Если можешь, позволь этой ране зажить, как и всем другим твоим ранам. Не береди ее, и все пройдет.
Старый вояка поднял узловатую руку, на которой был засучен рукав, и показал неровный рубец, тянущийся от локтя до запястья.
— Шрамы не должны нас тревожить.
— Да, — ответил Джейми, — некоторые, может, и не должны.
Он попытался лечь на бок. Сэр Маркус поспешно поставил свой стакан.
— Слушай-ка, друг, с этим ты поосторожнее! Иначе сломанное ребро проткнет тебе легкое.
Он помог Джейми лечь, опершись на локоть, и подсунул ему под бок сложенное валиком одеяло.
— Мне нужен маленький нож, — тяжело дыша, попросил Джейми. — Маленький, но очень острый.
Не задавая вопросов, сэр Маркус тяжело прошагал к буфету из полированного французского ореха и, с невероятным грохотом перебрав его содержимое, вернулся к кровати с фруктовым ножом, рукоятка которого была украшена жемчугом. Он вложил нож в здоровую левую руку Джейми и уселся на прежнее место.
— Тебе не кажется, что шрамов у тебя вполне достаточно? — поинтересовался он. — Хочется добавить?
— Только один.
Джейми, опасно балансируя на локте, опустил подбородок на грудь и прижал острый как бритва нож к месту пониже левого соска.
Сэр Маркус молниеносно выбросил вперед руку и схватил Джейми за запястье.
— Позволь-ка я тебе помогу, парень. Не то как бы ты не свалился на этот нож всем телом.
Джейми хоть и не сразу, но отдал нож и откинулся на свернутое одеяло. Притронулся пальцами к груди дюйма на два пониже соска.
— Здесь.
Сэр Маркус принес с буфета светильник и установил его на стуле, с которого только что встал. Мне от двери не очень-то было видно, что он там разглядывает; это выглядело похожим на небольшой красный ожог, примерно круглый по форме. Сэр Маркус еще разок приложился к своему стаканчику, потом поставил его возле светильника и прижал нож к тому месту, где был ожог. Должно быть, я сделала какое-то невольное движение, потому что леди Аннабел дернула меня за рукав, предостерегая от вмешательства. Сэр Маркус повернул нож по кругу — так его поворачивают, когда хотят вырезать из плода гнилое место. Джейми застонал; тоненькая струйка крови сбежала по животу и образовала пятно на одеяле. Джейми перевернулся на живот и прижался ранкой к матрасу, чтобы остановить кровь. Сэр Маркус положил нож.
— Как только это станет возможно, — посоветовал он, — возьми жену к себе в постель, и пусть она тебя утешит. Женщинам это нравится, — добавил он, с улыбкой повернувшись к двери. — Бог их знает почему.
Леди Аннабел сказала тихо:
— Пойдемте, милая. Ему теперь лучше побыть одному.
Я решила, что сэр Маркус сам справится с перевязкой, и последовала за леди Аннабел по узкой лестнице в свою комнату.
Я пробудилась внезапно. Мне снилась бесконечно длинная винтовая лестница, в глубинах которой подстерегал ужас. Спина ныла от усталости, ноги болели, но я села на постели в чужой ночной рубашке и схватила свечу и коробочку с огнивом. Меня охватила тревога при мысли о Джейми. Что, если он сейчас нуждается во мне? Или, что самое скверное, вдруг англичане уже добрались до дома, а он там один, безоружный? Я прижалась лицом к холодному оконному переплету, и пронзительный свист метели успокоил меня: пока буран продолжается, мы в относительной безопасности. Я набросила на себя халат и, держа в одной руке свечу, а в другой — кинжал, стала спускаться по лестнице.
В гостиной было тихо, только огонь в камине потрескивал по-прежнему. Джейми, по-видимому, спал, во всяком случае, глаза у него были закрыты. Он лежал лицом к огню. Я опустилась на коврик перед камином, стараясь не шуметь, чтобы не разбудить Джейми. Мы впервые остались наедине после нескольких отчаянных минут в подземелье Уэнтуортской тюрьмы. Казалось, что с тех пор прошло много лет. Я внимательно, словно незнакомца, разглядывала Джейми. Принимая во внимание все обстоятельства, выглядел он терпимо, но я тем не менее беспокоилась. Количество виски, выпитого им во время медицинских процедур, свалило бы с ног ломовую лошадь, и большая часть спиртного, несмотря на неоднократную рвоту, оставалась еще в организме.