— Жена гладила мне спину утюгом, — заметил он, — от прострела. Но так даже лучше. У тебя сильные руки, девочка. Из тебя бы получился хороший грум, точно-точно.
— Будем считать это комплиментом, — сухо бросила я, наливая на руку еще немного смеси из подогретого растительного масла и сала и растирая ее по широкой белой спине. На обветренных, пятнистых загорелых руках была четкая разделительная линия — руки, прятавшиеся под рубаху с закатанными рукавами, плечи и спина были молочно-белыми.
— Когда-то ты был красивым светленьким пареньком, — заметила я. — Кожа у тебя на спине белая, как у меня.
Он хрипло захихикал, и плоть у меня под руками заколыхалась.
— Сейчас ни за что не скажешь, да? Ага, Эллен Маккензи раз увидала меня без рубахи, я тогда принимал жеребенка, и сказала, что Господь ошибся и дал моему телу не ту голову; говорит, на этих плечах должен сидеть молочный пудинг, а не лицо с алтаря.
Я решила, что речь идет о покрове с алтаря в часовне, на котором были изображены исключительно непривлекательные демоны, пытающие грешников.
— Эллен Макензи, похоже, была очень вольной в своих суждениях, — заметила я. Меня глодало любопытство в отношении матери Джейми. Из того немногого, что он время от времени говорил, я составила некоторое представление об его отце, Брайане, но о матери не знала совершенно ничего, кроме того, что она умерла молодой, родами.
— О, у нее был острый язычок, у Эллен, и она умела им пользоваться. — Я развязала завязки на его штанах, подвернула их и стала массировать икры. — Но делала это так мило, что на нее не особо обижались, разве что ее братья. А она не сильно-то считалась с Каллумом или Дугалом.
— Ммм. Я тоже об этом слышала. Сбежала с любимым, да? — Я нажала большими пальцами на сухожилия под коленями, и Элик издал звук, который у менее достойного человека можно было бы счесть за визг.
— Ага. Эллен была старшенькой из пяти детишек Маккензи — на год или два старше Каллума, и старик Джейкоб берег ее, как зеницу ока. Поэтому она так долго и не выходила замуж: не хотела никаких дел иметь ни с Джоном Мунро, ни с Малькольмом Грантом, ни с другими, а папаша ее не принуждал.
Когда старый Джейкоб умер, рассказал мне Элик, Каллум не пожелал быть таким же снисходительным к капризам сестры. Он отчаянно боролся за укрепление своей шаткой власти в клане, почему и захотел союза с Мунро на севере и с Грантом на юге. В обоих кланах имелись молодые вожди, которые могли стать очень полезными зятьями. Юная пятнадцатилетняя Йокаста безропотно согласилась выйти за Джона Мунро и отправилась на север. Эллен, считавшаяся в свои двадцать два едва ли не старой девой, была совсем не склонна к согласию.
— Надо полагать, она решительно отказалась от брака с Малькольмом Грантом, если судить по его июньскому нападению на наш лагерь, — предположила я.
Аулд Элик засмеялся.
Смех перешел в довольное постанывание, когда я надавила сильнее.
— Ага. Я, конечно, не знаю точно, что она ему сказала, но думаю, чего-нибудь ядовитое. Они, знаешь, встретились во время Большого Сбора и пошли в розовый сад, вечером, а все остальные ждали, примет она его предложение или нет. И вот уж темнеть стало, а они все ждут. И уж совсем темно, и фонари все позажигали, и петь начали, а ни Эллен, ни Малькольма Гранта все нет как нет.
— Господи. Ничего себе разговорчик! — Я добавила еще немного мази между лопатками, и он закряхтел, ощутив приятное тепло.
— Так всем и показалось. Но время все шло, а они не возвращались, и Каллум испугался, не сбежал ли Грант с Эллен; понимаешь, не увез ли он ее силой. И казалось, что так оно и есть, потому что в розовом саду никого не было. А когда он примчался ко мне в конюшни, я, понятное дело, сказал, что люди Гранта забрали своих коней, и вся их банда уехала, даже не попрощавшись!
Разъяренный восемнадцатилетний Дугал тут же вскочил в седло и помчался за Малькольмом Грантом, не дожидаясь остальных и не посоветовавшись с Каллумом.
— Когда Каллум услыхал, что Дугал погнался за Грантом, он послал меня и еще кой-кого за ними следом. Каллум-то хорошо знал, какой у Дугала характер, и не хотел, чтоб его новоиспеченного зятя убили на дороге до оглашения в церкви. Он решил, что Малькольм Грант не сумел уговорить Эллен выйти за него и увез ее, чтобы заставить таким способом.
Элик задумчиво помолчал.
— Дугал-то, понятное дело, разглядел только оскорбление. А вот я, по правде сказать, не думаю, что Каллум сильно расстроился, хоть бы и оскорбление. Это бы решило все вопросы, а Гранту пришлось бы брать Эллен без приданого, да еще и заплатить Каллуму возмещение. — Он цинично фыркнул. — Каллум не тот человек, что упустит такую возможность. — Единственный синий глаз закатился вверх, чтобы посмотреть на меня через сутулое плечо. — Будет умно, если ты запомнишь это, девочка.
— Вряд ли я это забуду, — мрачно заверила я, вспомнив рассказ Джейми о том, как его наказали по распоряжению Каллума, и подумала, не было ли это отчасти местью за бунт Эллен.
Однако Каллуму не удалось воспользоваться своим шансом и выдать сестру за вождя клана Гранта. На рассвете Дугал нагнал Малькольма — те расположились лагерем рядом с дорогой, и сам Малькольм спал под кустом утесника, завернувшись в плед.
И когда Элик и остальные немного позднее в бешенстве скакали по дороге, они остановились при виде Дугала Маккензи и Малькольма Гранта, обнаженных по пояс, покрытых ранами от сражения. Оба шатались и спотыкались, но продолжали обмениваться редкими ударами, когда могли дотянуться один до другого. На обочине, подобно совам, расположились слуги Гранта. Они поворачивали головы то в одну, то в другую сторону, а жалкая битва все тянулась в разгорающемся свете зари.
Оба дышали, как загнанные лошади, и от обоих тел шел пар. Нос Гранта распух раза в два, а Дугал одним глазом едва видел. Оба были покрыты кровью, которая уже подсыхала на груди.
Завидев людей Каллума, арендаторы Гранта повскакивали на ноги, схватившись за мечи, и встреча могла закончиться серьезным побоищем, если бы один востроглазый парнишка из Маккензи не заметил весьма важной вещи — среди Грантов не было Эллен Маккензи.
— Ну, после того, как они облили водой Малькольма Гранта и привели его в чувство, он сумел рассказать то, чего не пожелал слушать Дугал. Эллен провела с ним в розовом саду не больше четверти часа. Он не сказал, что между ними произошло, но что бы это ни было, он настолько оскорбился, что уехал сразу же, даже не заглянув в зал. И оставил ее в саду, и больше не видел, и слышать имени Эллен Маккензи тоже больше никогда не хотел. И на этом он сел в седло — весьма неуверенно — и ускакал прочь. И с тех пор не дружит ни с кем из клана Маккензи.
Я зачарованно слушала.
— А где же все это время была сама Эллен?
Аулд Элик рассмеялся. Его смех весьма походил на скрип двери в конюшне.
— За горами, очень далеко. Но ее какое-то время не могли найти. Мы помчались обратно домой и обнаружили, что Эллен все еще нет, а Каллум с белым лицом ждет во дворе, опираясь на Ангуса Мора.
Неразбериха продолжалась еще некоторое время, потому что в замке было полно гостей, которые заняли все комнаты.
Сеновалы, укромные местечки, кухни и гардеробные тоже были полны народа, поэтому сказать, кого в замке не хватает, долго не могли. Но Каллум собрал всех слуг и дотошно проверил список приглашенных. Он спрашивал, кого из них видели вчера вечером, где и когда. В конце концов отыскали девчонку с кухни, и она припомнила, что вечером, как раз перед ужином, видела в заднем коридоре мужчину.
Она его заметила только потому, что он был красавчик: высокий и крепкий, сказала девчонка, с волосами, как у черного тюлика, и глазами, как у кота. Она глядела на него в восторге, пока он шел по коридору, и кто-то ждал его у выхода — женщина, вся в черном с головы до пят, в плаще с капюшоном.
— Что такое тюлик? — заинтересовалась я. Элик перевел на меня взгляд.
— В Англии вы зовете их тюленями. И после этого, даже когда все уже знали правду, люди в деревне рассказывали, что Эллен Маккензи забрали в море, и она будет жить там с тюленями. Ты знала, что тюлики снимают шкуру, когда выходят на берег, и могут ходить, как люди? А если найдешь шкуру тюлика и спрячешь ее, он… или она, — добавил он ради справедливости, — не могут уж вернуться в море, а должны остаться с тобой на земле. Говорят, очень хорошо брать так в жены женщину-тюленя, они отличные поварихи и очень преданные мамаши.