Роза Сергазиева - Чужое письмо (СИ)

В кухне стало темнеть. Лиза еще раз повертела конверт в руках. Что делать с найденным письмом? Выбросить? Но… раз оно лежит здесь, забытое, значит, скорее всего, не дошло до адресата. И девочка, которая теперь стала взрослой женщиной, так и не узнала о последнем желании своей матери. Лиза посмотрела в окно, в небе полыхали краски июньского заката. И охнула – яблоневый сад проснулся! И во всю кипел бело-розовыми цветками. Еще утром из треснувших почек лишь выглядывали пушистые хвостики, а сейчас деревья задышали новой жизнью и счастьем. Прошедшая зима выдалась долгой и слякотной, такой же нетипично холодной и нудной оказалась весна. Поэтому деревья дотянули с цветением аж до 20 июня. Но тем торжественнее, словно невесты, выглядели стройные яблони.

Нет, письмо надо обязательно доставить адресату. Пусть оно и чужое, но судя по всему, это последняя воля умирающего человека. Ее нельзя оставить не выполненной.

«В МОСКВУ, в Москву!… В Москву, в Москву!» - весело стучали колеса вагона. Оля, обладательница четного, соответственно на верхней полке места, повернулась на правый бок и посмотрела на часы. Всего лишь 6 утра. Но сегодня 20 июня, один из самых длинных дней в году, поэтому мир за окном давно проснулся и ликовал. Чего нельзя было сказать о соседях по купе. Старушка и ее пожилая дочка внизу мирно похрапывали, накрыв голову одеялами. Только Олин сосед напротив оставил лицо свободным, по детски подложив ладонь под щеку. Парень сел в поезд вчера вечером и объяснил любопытной старушке, что едет до конца, то есть до Москвы, студент, возвращается домой с практики, зовут Павлом. Очки в тонкой оправе смешно сваливались с его носа, поэтому их приходилось постоянно поправлять. Но сейчас «дополнительные глаза», аккуратно спрятанные в пластмассовый зеленый футляр, «отдыхали» на сетчатой полке у стены, а Оля получила возможность рассмотреть лицо попутчика. Густые черные брови почти сходились у переносицы, но особенно поражали ресницы – длинные, ровные, словно… ненастоящие. Именно такие, обычно, пририсовывают маленькие дети сказочным принцам и принцессам.

Вдруг парень взмахнул своими «нарисованными» ресницами, открыл глаза и уставился на Олю. Девушка от неожиданности вздрогнула и больно прикусила губу.

- Привет, - прошептал студент. – Как спала?

- Привет, - откликнулась девушка. – Лучше, чем дома.

- Зачем едешь в столицу? – поднял голову над подушкой Павел.

- В институт поступать, - наконец, взяла себя в руки Оля. - Я выбрала….

- Понятно, - прервал ее парень и… повернулся на другой бок, видимо, досматривать прерванный сон.

«Па-анятно, - передразнила Оля москвича. – Оказывается, и правда, они в столице букву «а» тянут. Выделиться хотят, гордые!». Вздохнула девушка, разочарованная нелепым разговором.

Парень спустился с полки между завтраком и обедом: все обитатели купе уже давно выпили не по одному утреннему стакану сладкого чая и дремали по очередному кругу. Оля с книжкой скучала у столика, обе женщины, боясь сквозняка из окна, устроились головой к двери.

Павел перекинул через плечо вафельное полотенце и отправился умываться. Вернулся со стаканом кипятка в руках и поставил его на столик. Порылся в рюкзаке, достал мятую пачку печенья.

- Я вчера, когда знакомились, назвал свое имя, а ты, кажется, нет? Или я уже забыл? – посмотрел он на единственную не спящую попутчицу, шурша брикетом из двух кусочков сахара.

- Оля, - кивнула девушка.

- Оля, - повторил он, - ты не запомнила, в какой стороне вагон-ресторан? А то на одном печенье до столицы не доедешь.

- Ой, в ресторане так дорого и невкусно! – захлопнула недочитанную книжку Оля. – Давайте, лучше я вас угощу.

И она достала из-под полки авоську, в которой лежали несколько газетных свертков. Через пару минут на маленьком столике, расстелив аккуратно салфетку, девушка разложила традиционный набор железнодорожного пассажира: половину жареной курицы (у которой Оля успела отломить вчера только крылышко), пару сваренных вкрутую коричневых яиц, хлеб, картошку, докторскую колбасу и даже пупырчатый парниковый огурец.

- Не откажусь, - весело сказал Павел и вынул из рюкзака складной нож. – Значит, в ресторанах часто бываешь?

- Вообще ни разу не заглядывала, - Оля даже хотела обидеться.

- А откуда тогда знаешь,- парень с удовольствием обгладывал куриную ножку, - что там дорого и невкусно?

- Так… Папа, когда в прошлом году ездил на курорт… Говорят, - попутчица даже покраснела, понятно, что про ресторан она просто так сморозила и сейчас тщетно пыталась придумать хоть какое-то объяснение. Получалось, что она врунья.

- Да не нервничай ты, - успокоил парень. – Считай, что пошутил, нужно же разговор поддержать. А в целом – громадное тебе спасибо. Можно сказать, спасла человека от голодной смерти.

В это трудно поверить, но они просидели у окна до… следующего утра. Старушка с дочерью вышли в середине дня на узловой станции. Их место ненадолго заняли два мужика, которые большую часть времени курили в тамбуре. Потом появилась девушка, которая плакала о чем-то своем у окна в коридоре. Она тоже покинула вагон после полуночи.

- Какой смысл спать ложиться, - предложил Павел, в который раз поправляя на носу очки, - если Москва на рассвете? Проводник поднимать народ начнет уже часа через три. Правильно?

Оля согласно улыбнулась. Она корила себя за выводы, которые сделала сначала: никогда нельзя судить о человеке по первому впечатлению. Павел – нормальный парень (и о-очень симпатичный!), хоть и москвич, вон как он ее слушал.

Сначала Оля лишь кратко отвечала на конкретные вопросы, но потом расслабилась и утонула в разговоре. Паша оказался обаятельным, веселым человеком, шутил, сыпал анекдотами. Через горнило вступительных экзаменов он сам прошел год назад, учится на историческом факультете. Обожает рыбок. Мечтает сделать для них по собственным чертежам необычной формы аквариум. Поэтому сдал сессию пораньше, чтобы быстрее отбарабанить практику и освободить лето для воплощения мечты. Он и практику подобрал со смыслом: месяц работал в маленькой библиотеке на БАМе, в поселке на самом озере, где собрал великолепную коллекцию гладких цветных камушков для будущей водно-рыбной композиции. Еле дотащил набитый рюкзак до станции.

- Ну, а ты что собралась штурмовать? – наконец, поинтересовался Паша, понимая, что последний час говорит практически один.

Оля выбрала факультет журналистики. Полгода назад по поручению директора школы она написала и отнесла в редакцию городской молодежки заметку про школьное комсомольское собрание. Невозможно описать словами то, что испытала девушка, когда увидела на газетной полосе свою фамилию, напечатанную крупными печатными буквами. «Это – я!» - хотелось крикнуть прохожим, из кармана которых торчала «ее» газета. Оля даже постояла на автобусной остановке лишних полчаса, наблюдая за реакцией людей, которые читали на стенде свежий выпуск молодежки. Потом ей дали задание сделать репортаж со встречи бывших выпускников школы, отправили брать интервью у режиссера городского театра по поводу новой премьеры. Собирая в столицу, в молодежке ей написали хорошую характеристику и приглашали возвращаться к ним, на работу.

- Мне почему-то кажется, - вдруг сказал Павел, - что ты пишешь стихи. Или ошибаюсь?

- Н-нет, ошибаешься - смутилась девушка, опустив глаза. Надо же: какой проницательный юноша! Про то, что пишет стихи, Оля еще никому не говорила, и ему никогда-никогда не скажет. Пусть это останется ее самой большой тайной.

Поезд, шурша колесами, вплыл на платформу Казанского вокзала. Сонные пассажиры не спеша «вливались» в такую же сонную столицу. Павел, подхватив Олин чемоданчик, довел ее до стоянки такси. В столь ранний час здесь не было очереди, и девушка через пару минут оказалась на переднем сидении желтой «Волги» с шашечками на боку.

- Я вот что решил, - наклонился Павел к открытому окну. – Давать свой телефон не буду.

- А я и не просила, - гордо ответила провинциалка, хотя, конечно, не так представляла момент расставания. Что уж там говорить, Павел ей очень понравился, и она надеялась,… что, может быть,… тоже понравилась Павлу? А вдруг… Романтическая дурочка! «Вдруг» бывает только в сказке. Лучше вспомни адрес, куда тебе надо ехать и достойно попрощайся с парнем, чтобы голос не дрожал…