Они прошли в просторный, но довольно темный холл, в дальней части которого начиналась широкая лестница. Гость внимательно рассматривал многочисленные бра, висевшие у каждой двери, темные деревянные панели, доходящие до середины стены. Многочисленные серебряные рамки отражали тусклый свет, не позволяя рассмотреть изображения в них, хотя с такого расстояния вряд ли что-то было возможно увидеть. Внутри дом был еще больше, чем казалось снаружи. Странно, что в нем не раздавалось эхо.

– Разувайтесь. - Молодой человек дернулся и обернулся к хозяйке дома.

– Что?

– Я говорю разувайтесь. Ваши ботинки так намокли, что я слышу, как они чавкают.

Хай зашла в гардеробную и достала домашние туфли Олсоппа, которые он никогда не носил: ходил по дому либо в носках, либо в уличной обуви.

– Вот, переобуйтесь. - Гость послушно стал выполнять команды. Девушка внимательно наблюдала, как мужчина переобувается. Кажется его сильно смущало, что ему приходится обувать чужие туфли.

– А хозяин... - Олдридж указал на туфли. - Он не будет против?

– А хоть бы и так? Вам-то что? - Насмешливо ответила Хай. Еще недавно нахальный Питер Пен покраснел. Нет он не залился густой краской, что очень развеселило бы девушку. На его высоких скулах появился чуть заметный румянец, как от холода. - Не переживайте. Ему уже все равно. Он умер пять лет назад.

Уж не известно что было бы лучше: чтобы он переживал из-за гнева старика Олсоппа или вот, как сейчас, побледнел, надев туфли покойного Олсоппа?

– Знаете, очень забавно наблюдать за сменой выражений на вашем лице.

– Действительно. Занятие забавное, - едко ответил Олдридж.

– Послушайте, расслабьтесь. Старик Олсопп эти туфли и не носил вовсе. Так что можете их даже себе оставить.

– Я оставлю их здесь, глядишь - в следующий раз пригодятся.

Хай глубоко вдохнула, медленно выдохнула, повторила процедуру еще раз.

– Если вы все еще хотите обсохнуть, выпить чаю, с комфортом, с каким только можно ехать на тракторе, добраться до своей машины - оставьте эту тему.

– Молчу.

– Вот и хорошо. Прихватите с собой это ваше чудо дизайнерской мысли. - Девушка указала на мокрые модельные туфли. - Печка в кухне должна быть еще теплая.

В коридоре, что вел на кухню, было не светлее, чем в холле, а напротив закрытых дверей и вовсе темно. Даже не верилось, что на часах нет и полудня. Хотя небо так заволокло темными тучами, что и на улице было не многим светлее.

Кухня оказалась очень старая и очень большая, видимо, как и все в этом доме. Шкафчики с дубовыми панелями, казалось, были сделаны сразу, как построился дом. Что вполне могло быть правдой. Посредине стоял широкий и длинный стол с толстой деревянной столешницей, потемневшей от времени. Девушка махнула рукой на выступ большой печи:

– Поставьте наверх. Можете за одно и дров подбросить: я со вчерашнего вечера сюда не входила. - Хай завозилась с чайником.

Всю жизнь проведя здесь, в Илкли, она никогда не задумывалась об обстановке. Все всегда казалось гармоничным и правильным. "Все-таки, наверное, надо обновить кухню... Или нет? Она красивая и теплая."

– Чай. Черный или зеленый?

– Кофе нет?

– Я же сказала: чай. Если будете медлить - будете пить черный.

– Отлично. - Повисло молчание.

"Олдридж... Как его?.. Как-то на Л? Или нет? Ммм... Маршалл, точно! Маршалл. Этот Маршалл, похоже не слабо так вымерз, хоть и старается не показывать этого. Пиджачок-то небось промок, пока он шел от машины."

– Я сейчас. - Хай ушла в холл перед задней дверью. В кладовке на вешалке висели жилеты из овчины. "Бабушка, говорила, что у меня жемчужные волосы... У ягнят шерсть жемчужного цвета..." На глаза навернулись слезы. Девушка глубоко вдохнула.

– Возьми себя в руки. - Она выбрала один из жилетов, который должен быть по размеру... "Питеру Пену... Хай, его зовут Олдридж. Мммм... Маршалл Олдридж." ...И вернулась в кухню.

– Держите, Питер... - Она замолкла и покраснела.

Питер Пен встал со стула, медленно, тихо, даже бесшумно и очень осторожно, как камышовый кот, подошел к Хай, взял у нее жилет.

"Это, наверное, неприлично придумывать прозвища незнакомому человеку..."

– Меня зовут Маршалл, Маршалл Олдридж. - Медленно проговорил он, глядя ей прямо в глаза. От этого взгляда внутри все перевернулось, ноги стали подкашиваться... - А после того как вы переобули меня... - Он снял пиджак и надел жилет. - И одели. Думаю, вы можете звать меня Марш.

Хай снова покраснела.

– Простите, я просто задумалась.

– А как вас зовут, мисс Олсопп? - Ей оставалось надеяться, что неожиданное и странное смущение, которое возникло из-за банального вопроса, осталось незамеченным.

– Хайолэйр. - "Наверное, это удивление... или шок? Не станешь же рассказывать ему, что это старое ирландское имя... Да и зачем? Я его вижу впервые, и больше, возможно, никогда не увижу." - Зовите меня Хай.

– Хай?

Она пожала плечами:

– Меня так все зовут. Но если вам нравится полное имя...

– Лучше Хай... - Быстро согласился он.

Повисла тишина, которую не нарушал даже усиливающийся дождь. Хай не знала что сказать, а надо ли? Он тоже не стремится поддержать беседу. Девушка вздрогнула: засвистел чайник.

– Крепкий? - Гость, казалось, вернулся из каких-то своих размышлений. - Чай крепкий?

– Э...

– Значит обычный. - Хай разлила заварку. - Просто мы с бабушкой пьем... - Она сглотнула. - Пили крепкий чай.

– Пили?

– Она умерла. - Резко и холодно ответила девушка. - Сахар?

– Нет, благодарю. Молока тоже не надо.

– Я и не предлагаю. - Странный взгляд. - Мы с бабушкой... в общем, я не пью молоко и в доме его нет.

Он кивнул.

– Вы из-за этого решили продать ферму?

– По-моему мы договорились...

– Я с вами ни о чем не договаривался, - медленно проговорил он.

– Кроме встречи?

– Кроме встречи.

– Ну, а я за собой оставляю право не отвечать на ваши вопросы.

– Что заставляет молодую красивую девушку жить в этой глуши?

– А что заставляет молодого симпатичного мужчину ехать в такую глушь?

– Вы считаете меня симпатичным? - Он с хитрой улыбкой посмотрел на нее. "Он думал меня смутить?"

– Только внешне.

– Это много меняет? - В его голосе чувствовалась легкая насмешка.

– Определенно. Я бы сказала кардинально.

– И все же, вы так и не ответили на мой вопрос...

– Который? - Он сощурился, а потом рассмеялся. "Стопроцентное сходство! Хоть сейчас экранизацию снимать! Питер Пен!.. Он даже красивее стал. Смеяться бы ему почаще."

– Знаете, у вас на лице сейчас такое странное выражение...

– Какое?

– Странная улыбочка у вас на лице, словно вы знаете что-то, но никому не скажете. И это что-то вас забавляет. Мне от нее не по себе. Ощущение, что вы надо мной смеетесь.

– А кто сказал, что это не так?

– Так вы все-таки смеетесь? - Он улыбался, похоже, то, что над ним могут смеяться, его никак не трогало.

Она пожала плечами:

– Нам жителям глуши многое кажется смешным. Например, ваша одежда. Костюмчик, конечно, хорош, вот только осенью в деревне... Вы искренне верили, что здесь все дороги гладкие, как шоссе, и что трактор приедет в течение двадцати минут, как эвакуатор?

– Мне отвечать на этот вопрос?

– Я думаю, если бы вы так не думали - приехали бы в резиновых сапогах, или хотя бы с ними в багажнике. На вас был бы не тоненький пуловер, а теплый шерстяной свитер. Да и вместо пиджака на вас была бы куртка. Ваша одежда и обувь говорят гораздо больше. Так что не за чем утруждать себя ответом.

– Вы очень резко судите о людях. Не боитесь, что придется менять мнение? - Хай пожала плечами.

– Если для этого будут веские причины - поменяю. Мне можно его часто менять без зазрения совести: я девица взбалмошная.

Гость довольно улыбнулся. У Хай было чувство, что она попалась в какую-то его ловушку. Но какую ловушку? Она тряхнула головой. "Глупости!"

– Так что же заставляет вас хоронить себя здесь?

– А вы не оставляете варианта, что мне нравится здесь жить?

– Это связано с последними событиями?

Она сузила глаза:

– А какая ВАМ разница? Почему бы вам просто не примириться с моим решением и все?

– Любопытство.

– Много знания - много скорби... - Без всякого выражения ответила девушка.

– И все же?