— А где Молли? — нахмурилась Джэнет. Сегодня утром она велела девушке не оставлять детей одних. Ну что ж, еще одна причина, чтобы расстаться с ней.
— Молли куда-то ушла, — печально пожаловалась Аннабелла. — Она не любит нас.
— А вы что-нибудь ели?
Аннабелла покачала головой.
— Хотите пирожков с мясом?
— Ага! — обрадовалась Рэйчел.
— А слойки будут? — с надеждой спросила Аннабелла, и личико ее вдруг омрачилось. — Но папа не любит, когда нам дают сладкое…
— Ваш папа теперь на небесах, — объяснила Джэнет в шестой, не то в седьмой раз за последние четыре дня. Сама она сильно сомневалась, что Аласдэр ушел именно на небо, но решила, что дети в этом сомневаться не должны. Это была ложь во спасение.
— А мы тоже туда все уйдем? — поинтересовалась любознательная Рэйчел.
— Да, но еще очень не скоро, моя дорогая. Ты пока присмотришь за братцем, Грэйс?
Девочка радостно улыбнулась: нянчиться с Колином было самое любимое ее занятие.
— Конечно!
Джэнет встала на колени, распахнула объятия, и все три сестренки разом влетели в них и прижались к ее груди, обвивая шею ручонками. Они так истосковались по любви после смерти родной матери, но Аласдэр не позволял Джэнет баловать и ласкать девочек: никаких нежностей и подарков! Ну, теперь она, конечно, наверстает упущенное. И не только девочкам необходима ласка. Ей самой тоже…
Появился Нил — и старая рана снова открылась. Джэнет опять едва удержалась от слез. Нет, нельзя давать себе потачки, необходимо подавить горечь давней обиды. Зачем он приехал, она не знает, но надо быть очень-очень осторожной. Ведь Нил Форбс теперь маркиз, он стоит на сословной лестнице выше, чем ее покойный муж, хотя вид у него совсем не высокомерный. Впрочем, он и не был никогда высокомерен и не придавал особого значения своему внешнему виду, что лишь подчеркивало его молодость и красоту. Он всегда носил ярко-желтые рубашки с отложным воротником и складчатую шотландскую юбку.
Теперь такие юбки были запрещены, и Нил, конечно, выглядел совсем иначе. Хотя его одежда загрязнилась в пути, Джэнет сразу отметила, что она дорогая и хорошего покроя. На нем был темно-синий дорожный сюртук, белая полотняная рубашка и синие панталоны, заправленные в пыльные сапоги. В отличие от других дворян он парика не носил, и волосы у него растрепались, а выражение лица оставалось суровым, как прежде, несмотря на его добрые слова.
«Нет, я не должна видеться с ним, — твердо решила Джэнет. — Впрочем, он и сам не задержится. У него с собой почти нет багажа».
Джэнет бережно освободилась из детских объятий. — Я скоро вернусь, — пообещала она и спустилась вниз. Все слуги были в зале, усердно обнося гостей едой и напитками. «Ну а Молли сейчас, наверное, тоже обслуживает в амбаре какого-нибудь лорда или его слугу, — подумала Джэнет. — И это обстоятельство тоже не в ее пользу».
В зале было очень шумно, но, прежде чем пройти на кухню, Джэнет поискала глазами одного из приезжих. Маркиз Брэмур разговаривал с Марджери и как раз поднял глаза, словно ожидал увидеть Джэнет. Взгляды их встретились, и у нее едва не подкосились ноги — таким пристальным и цепким был этот взгляд. А гул голосов между тем несколько стих. Интересно, ей это показалось или так повлияло на присутствующих ее появление?..
Джэнет направилась в кухню, теряясь в догадках, что рассказывала маркизу Марджери и о чем судачили подвыпившие гости. Наверное, о том, что она была плохой женой. Что брак ее с Аласдэром оказался неудачным. И про отраву говорили — она почти явственно слышала резкий голос свекрови.
Ну почему ей не все равно, что подумает Нил?! Он отказался жениться на ней и разбил ее сердце. Теперь он очень богат и, кажется, любимец Камберленда, который вообще-то ни во что не ставит шотландцев. Сама она Камберленда презирала, так тем более незачем обо всем этом думать! Однако Джэнет не ожидала, что Нил Форбс так участливо к ней отнесется. Увы, одному богу известно, как давно она не слышала ни одного приветливого слова.
В кухне было полно поваров и подсобных работников, нанятых только на этот день. «Поминки обойдутся в такую сумму, что мне придется экономить до конца года», — подумала Джэнет. Она еще не видела расходных книг, но подозревала, что Аласдэр тратил больше, чем получал.
Из духовки как раз достали пироги. Она взяла три штуки, а потом положила на тарелку еще один. Ей тоже надо поесть: ни крошки во рту целый день, хотя голода она совсем не ощущала.
Поставив на поднос тарелку и кувшин молока, Джэнет спустилась вниз. К ее удивлению, у лестницы стоял маркиз Брэмур и, по-видимому, поджидал ее.
— Могу я помочь вам?
«Нет!» — захотелось ей крикнуть.
— Да, — ответила Джэнет, спрятав самолюбие в карман. — Возьмите, пожалуйста, кувшин. — И пошла вперед, показывая дорогу.
На неровном каменном полу она споткнулась и сразу почувствовала его сильную руку, не давшую ей упасть. «Сегодня хоронят твоего мужа», — твердила она про себя, но это не помогало.
Они поднялись на второй этаж и направились в детскую. Свободной рукой Нил открыл для Джэнет дверь.
— Ма…
Возглас замер на губах Аннабеллы, а три пары голубых глаз уставились на маркиза Брэмура. Он был выше Аласдэра и шире в плечах. В следующую секунду Аннабелла спряталась за комод, а Рэйчел выбежала в смежную комнату. Грэйс осталась стоять у кровати, но сильно побледнела. Только Колин никак не давал о себе знать — он безмятежно спал.
Джэнет взглянула на Нила, который, похоже, тоже запаниковал, поставила поднос на стол и обняла Грэйс.
— Познакомься. Это маркиз Брэмур.
Грэйс сделала несколько неуверенных шажков навстречу.
— Да не съест он тебя, дорогая!
Но Грэйс в этом, по-видимому, сомневалась. Тогда маркиз наклонился к девочке и протянул руку:
— Меня зовут Нил.
Грэйс присела в реверансе, однако соблюдала дистанцию. Нил выпрямился, вид у него был смущенный.
— Пожалуй, я лучше пойду.
— Спасибо, что помогли, — поблагодарила Джэнет.
— Какой он большой, — сказала Грэйс, когда Нил вышел из комнаты.
— Да, дорогая, но… — Джэнет немного поколебалась. — Он не такой, как твой папа.
Однако откуда у нее такая уверенность? Ведь этот человек ее когда-то предал. И муж ее тоже оказался потом совсем другим. Разве может она снова повторять одни и те же ошибки? Наверное, все дело просто в его неожиданном появлении… Но он так добр, как никто другой очень давно не был с ней добрым. Ну что ж, он и до своего предательства был добрым. И это ничего не значило. Ничего.
А Нил чувствовал себя просто чудовищем. Он с самого детства не был в окружении малышей. Да и сам он вряд ли когда-то был ребенком и знал, что такое настоящее детство. Однако Нил никогда не считал, что его можно испугаться, что дети станут прятаться при виде его. Почувствовав, что девочки его боятся, он поспешил уйти, однако успел увидеть, как по лицу Джэнет скользнула тень сочувствия.
Черт побери, не надо было ему сюда приезжать! Он это знал с самого начала, но что-то непреодолимо влекло его сюда, и, только увидев Джэнет на фоне серых каменных стен Лохэ-на, он понял, что именно.
Она похудела и выглядела усталой, под глазами залегли темные круги. И все же держалась она со свойственным ей изяществом и достоинством, которые ему так хорошо запомнились. В темно-голубых глазах при виде его вспыхнул огонек, но сразу погас, и взгляд стал непроницаемым. В нем не было ни лукавства, ни искры нежности. Правда, лицо ее с высокими скулами и тонкими чертами было красиво по-прежнему. Это одно из тех лиц, которые с годами становятся только лучше и выразительнее.
А потом в ее взгляде промелькнул гнев. Если бы не законы гостеприимства, Джэнет, несомненно, попросила бы его удалиться, но она только гордо выпрямилась и посмотрела на него с вызовом. Однако потом ему показалось, что на глаза у нее навернулись слезы, и это едва его не сокрушило.
Нил когда-то надеялся, что она все-таки будет счастлива, полюбит другого. В тот вечер, когда он узнал, что Джэнет вышла замуж, он напился до бесчувствия, но все же искренно пожелал ей благополучия. Потом он слышал, что рассказывали о ее муже, и слухи были неприятные. Но все же он надеялся на лучшее — до того момента, пока не увидел ее. А когда увидел это погасшее лицо, то понял, насколько его надежда была ложной. Его жертва оказалась напрасной.
Нил едва удержался от того, чтобы не заключить ее в свои объятия, но вовремя одумался. Ведь ничто не изменилось! О, теперь он богатый человек, он носит титул, но наследственное безумие по-прежнему омрачает его прошлое, и так будет всегда. Потому он говорил с Джэнет спокойным, размеренным тоном и держал руки на привязи.