Маргарита Южина - Дама виртуального возраста

– Аллеу… простите, мне… директора ресторана… Галину Аркадьевну мне… – протяжно проговорила в телефонную трубку женщина, закатив глаза к люстре и закинув ногу на ногу. В следующую же секунду глаза нервно заморгали, ноги приняли более скромное положение, а голос стал медовым до приторности. – Галина Аркадьевна, так это вы? Простите, не узнала… говорю – богатой будете, не… ах, ну да, вы и сейчас не бедствуете… нет-нет, это вас Соловьева беспокоит… да-да, я с вами договаривалась по поводу новогоднего вечера в вашем ресторане… И сколько у нас на человека выходит?.. Да? А вы нам полностью зал отдаете, да?.. Ой, ну прямо… я прямо очень рада!.. Ну да, конечно! Мы завтра заедем обсудить меню… Простите, а когда вам удобнее?.. Я поняла… да-да, я поня… До свидания…

После телефонного разговора Екатерина Михайловна Соловьева, женщина почти сорока пяти… да нет, чего там! Женщина, скажем так, относительно молодая, облегченно вздохнула. У нее намечался юбилей – сорок пять лет, и она его решила приурочить к Новому году. Очень удобно – пусть все соберутся в ресторане, отметят Новый год, а заодно и юбилей. Все ж таки незаметнее стукнет сорок пять – кто там разглядит за елочными шарами. Она уже и большую часть оплаты внесла, и доплатить осталось совсем немного. Она довольно потерла руки и тут же снова схватила трубку.

– Алло! Татка? Ты сойдешь с ума – какая я молодец! – тут же затрещала она снова. – Я только что звонила в ресторан, короче, нам отдают зал. И просят… ну сущие копейки! И это в новогоднюю ночь! Наши обалдеют!!! Только там мне надо съездить, обсудить меню, ну ты ж понимаешь, на свой вкус и цвет… мы с тобой съездим, точно? Ты когда сможешь?

В трубке невидимая Татка оживилась как-то осторожно, прямо-таки без бурного восторга.

– Здорово… – как-то аккуратно обрадовалась она и вдруг проговорила: – Кать, только ты имей в виду, Гришкины с нами пойдут, они меня еще с лета предупреждали, чтобы мы без них – ни шагу к елке!

– Гришкины? Да на кой черт нам твои Гришкины? Татка, они ж… они ж пьют оба, как верблюды! А у нас компания, сама знаешь – выпить могут, но чтобы та-а-ак…

– И ничего они не верблюды, – неуверенно протестовала Татка. – Они, между прочим, очень серьезные люди! И в институте преподают!

– Серьезные? – уже начала закипать Катерина. – Да? А кто у нас на даче пытался стихи инсценировать? Я до сих пор помню, как эта Гришкина все за лошадью гонялась – мечтала коня на скаку! А потом стремилась в горящую избу!.. Причем сама же эту избу и подожгла! Некрасов ей некстати вспомнился! Хорошо, что мой Димка вовремя успел на нее ведро воды опрокинуть! А то бы… нет, Тат, ты уж извини, я в ресторан иду отдыхать, а не килограммы сбрасывать. А с твоей подруженькой, да с ее муженьком на одних нервах пять кило за час скидываешь! И потом – юбилей у меня, значит, вроде как я должна гостей звать.

Татка посопела в трубку, а потом вдруг спросила:

– Ну и сколько с человека?

– Так я ж тебе говорю – ничего не надо, юбилей же! Да там и немного! Но это в новогоднюю ночь! И зал полностью наш, представляешь?! Это все потому, что я так рано позвонила – еще ноябрь, а я уже подсуетилась. Ну так когда ты сможешь?

Татка засопела в трубку еще сильнее, а потом как-то уж очень внезапно вспомнила:

– Ой, Кать, ты знаешь, а мы… мы, наверное, не сможем… у нас денег на подарок ну совсем нет! Вообще нет ни копейки! Так что… жалко, конечно, но…

– Погоди, какие копейки? Да я же заплатила! И подарка никакого, чего ты! – у себя возле телефона махнула рукой Катерина. – Ты…

– Нет-нет, – торопливо проговорила Татка. – Мы без подарка не можем! Мы… как-нибудь в другой раз тебя поздравим, прямо первого декабря. У тебя ж первого? Вот мы и…

Катерина сжала губы и дернула плечом:

– Ну смотри, как знаешь… Только первого я отмечать не буду! Чего ж это я – всю зиму пить должна? Я не верблюд… как твои Гришкины… – и бросила трубку.

Настроение сразу погасло. Еще бы!!! Татка была самой близкой подругой! Да к тому же ее муж Левик и Катин муж Димка были родные братья. Левик был младше братца на семь лет, но это не мешало двум семьям дружить с самого создания. И Татку Катерина любила, как самую близкую, настоящую родную сестру. И все праздники они отмечали вместе, и вот тебе пожалуйста – такое предательство! А все потому, что Татка где-то откопала этих своих одноклассников – Гришкиных! И все бы ничего, но… Левик был слаб на спиртное. Ну очень слаб! И если в компании старшего братца он старательно держался, то в крепких объятиях Гришкиных он расслаблялся вовсю. А те все больше и больше липли к безотказной чете Соловьевых-младших, потому как и сами выпить были вовсе не дураки, хоть и считались интеллигентными людьми.

Короче, Катерина Гришкиных не жаловала и краснеть за них в Новый год перед своими друзьями вовсе не собиралась. И… Соловьевы-младшие предпочли… хмельных педагогов… И это в юбилей!.. То бишь – предали…

– Ну и ладно! – швыркала носом Катерина, кромсая лук для ужина. – И без вас обойдемся! Ха! Да нам еще и веселее будет! Гришкины!!! Вот сопьется с ним твой Левушка, тогда вспомнишь!..

Поведение Татки-предательницы так огорчило Катерину, что на ужин она просто махнула рукой – пусть и котлеты подгорают, и пюре не такое пышное, и вообще! Разве можно думать о какой-то там еде, когда тут… когда тут разрываются все родственные отношения?! А тем более дружеские?! Да пропади он пропадом тогда, этот ужин!

Однако ее родной муж Дмитрий оказался каким-то… ну просто до неприличия мелочным! Придя с работы, он совершенно перепутал духовные ценности! То есть ужин он поставил на первое место. А вот как раз на крах в родственных отношениях глубоко наплевал!

– Катя, да отстань ты от них, они же взрослые люди… – поморщился он после того, как Катерина рассказала ему о вопиющем предательстве. И совсем не к месту спросил: – А что у нас, кстати, с ужином?

– У нас с ужином ничего! У нас с родней беда! – нервно бухала на стол тарелки Катерина. – У нас горе! Твой родной братец спивается, а тебе наплевать!!! Да он там… с этими Гришкиными!.. Вот попомни мои слова – они там будут пить в три горла!

– Катя… почему у нас котлеты такие… как угольки? – удивленно ковырял вилкой сгоревшую котлету Дмитрий. – Ася вообще не станет это есть, а Софья… она, конечно, послушная девочка, но ей же такое просто нельзя! А молоко у нас есть?

– Молоко? И ты будешь пить молоко, когда твой брат гибнет? – ужаснулась Катерина. – Ася! Софья! Да они вообще не смогут есть, если узнают, что их дядя Левик при смерти!!! Поэтому ничего страшного, что котлеты сгорели.

– Сгорели… – горько вздохнул Дмитрий. – Катя… ну нельзя так нервничать! Я тебе категорически запрещаю так волноваться! Иначе мы тут все с голоду поумираем!

– А твой брат станет алкоголиком! – прищурилась Катерина. – И… и пусть я умру! Да! Чтобы не видеть Левкины… трясущиеся руки… синий нос… нет, красный нос… и…

– Катя! Хватит уже, – строго посмотрел на жену Дмитрий. – Переключайся. В конце концов… у тебя целое стадо подружек!!! Нам есть с кем встретить Новый год, чего ты расстраиваешься? Будут и Ершовы, и Киселевы, и Янковы. Грюковы обещали прийти, я уже сто лет Вовку не видел. К нам даже Галина приедет черт-те откуда. Ты ж сама считала – двадцать лет не виделись! Теперь даже я ее не узнаю. И специально к тебе! А ты… Чего ты к Левке прицепилась?

– А того! Того! – не могла успокоиться Катя, и равнодушие мужа ее еще больше возмущало. – Вот… вот знаешь что?! Татка с твоим Левкой разведется, и фиг ты своих племянников увидишь, ясно тебе? И как это я… без Женечки… и Сенечки?..

Катерина плюхнулась на стул, и слезы уже откровенно закапали на чистое полотенце, которое она никак не могла сунуть мужу.

– Катя, нам уже о внуках думать надо, а ты…

– Что?! – перехватило дыхание у Катерины. – Внуков?.. Кто?.. Дима, не жалей меня! Скажи мне – кто? Ася или Софья?.. Хотя чего я спрашиваю! Конечно же, Ася!

У Соловьевых были две прекрасные красавицы дочки – старшенькая Ася, которой в этом году исполнялось двадцать пять, и младшая Софья – двадцати двух лет от роду. Девочки были совершенно разными. Ася до сих пор не выскочила замуж только потому, что никак не могла выбрать, кто же из кучи ухажеров более достоин ее восхитительной ручки. Софья же, казалось, и вовсе не различала людей по половым признакам. Для нее важнее всего был аграрный университет, где она училась заочно, да еще работа. Сонечка просто болела всякими вершками-корешками, работала в промышленных теплицах, а в свободное время выращивала какой-то новый сорт фиалок, чтобы назвать его своим именем. Понятное дело, что никакое замужество в ее планы не вписывалось по крайней мере еще лет десять.