Катя впервые задумалась. Точно… Это не ею придуманный мир, это мир настоящий – со своими отношениями, привязанностями, с симпатиями, антипатиями… Настоящий… но только с некоторыми особенностями.

– Ты где? – писал ей Папант. – Куда подевалась? Обиделась? Я же просил тебя – не ходи ты туда!

– Пока там эта ругань – не пойду, – ответила Катя и поставила смайлик с обиженной рожицей.

– Тогда и я не пойду, если тебя не будет.

Какая-то теплая волна обдала жаром все лицо, потом расползлась по всему телу. Боже мой, как же давно она не чувствовала себя женщиной… как же давно она не ловила на себе мужские взгляды. И вовсе не потому, что была отталкивающей внешности, просто… просто сама уже давно успокоилась. Да и зачем? Вон сколько молоденьких девочек! Куда ей с ними тягаться. Да и надо ли? Зачем тягаться, когда у тебя есть муж, взрослые дочери, когда у тебя давно налажен быт, субботний ужин намечается, и полный ворох неглаженого белья, когда все хорошо, спокойно, тихо… надо ли? Оказывается, надо!

В прихожей завозился ключ в дверях. Катя отключила компьютер и чуть с опозданием вышла встречать гулену-мужа.

– Ой, Дима… А я чего-то… – покраснела она, будто бы муж застал ее за чем-то неприличным. – А ты чего так рано? Обмыли уже?

– Катя, ну чего же рано? Времени-то сколько! – удивленно вздернул брови Димка. – Да и на работу мне завтра смотаться надо с утра, чтобы к семи успеть.

– А, ну да… конечно… – суетилась Катерина. – И не выпили совсем… Ты чего трезвый-то? Хоть бы пива купил. Прямо когда не надо, так вы с этим Пашкой ведрами хлещете, а когда надо – вон, трезвый как стекло весь!

– Я не трезвый… – недоуменно пожал плечами Димка. – Но… не в хлам же напиваться, говорю же – на работу утром. А ты сейчас спать?

– Я? Да нет, что ты! Я… я еще немножко в Интернете посижу, там такая группа есть… про цветочки! Хочу завтра Соне показать. Так что ты иди, спи, а я…

– А я тогда тоже спать не пойду. Давай мы поговорим, что ли… Кать, кофе мне приготовь.

Катерина с трудом подавила вздох и направилась на кухню. Была у ее мужа такая вот особенность – может целый месяц выдавать в день по два слова, а стоит ему лишь пригубить спиртного, как его сразу же тянет на долгие, монотонные разговоры. И почему-то всегда с Катей! Ну мог бы… да хоть с телевизором! Ему же все равно, а Кате спокойнее, нервы не так страдают!

Димка улегся, когда и у самой Кати глаза уже слипались. Как ей ни хотелось занырнуть снова в Интернет, но сил уже ни на что не оставалось.

Утром на нее свалились домашние обязанности – надо было начисто вымыть все комнаты, полить цветы, приготовить себя к встрече, ну и – да, конечно же, стол! Тем более что крутиться пришлось одной – Сонечка с утра унеслась по своим делам, правда, клятвенно заверила, что к ужину будет. Катя на нее не особенно рассчитывала – доченька могла ужинать и в двенадцать ночи. Димка тоже унесся на свою работу, пообещав вернуться за два часа до ужина уж точно! А Аська, та все носилась с какими-то документами – послезавтра они все-таки отбывали в Грецию. Ну, это Асенька так думает, а вот у Катерины на этот счет свои размышления. Надо будет сегодня же ночью выудить у дочери паспорт.

Димка не подвел – прибежал еще до ужина, правда, не за два часа, а всего за пятнадцать минут, но все равно, Кате было уже намного спокойнее. Едва муж успел переодеться, как в двери уже звонили.

Катя так кинулась к дверям, будто бы приехали пожарные – сообщить, что у них уже сгорела половина дома. Но все же на секундочку она успела задержаться возле зеркала. В зеркале отразилась чуть взволнованная, но все же приятная женщина.

– Иду-у… – запела она в прихожей. – И кто это к нам в такое время…

– Мама, привет! – стояла на пороге ее прекрасная дочь, а позади нее нервно теребил целлофан на коробке конфет худощавый… да нет, просто очень худой, немолодой уже человек в огромных очках.

– Здрассьте… – растерялась Катя и уставилась на незнакомца.

– Мам, а мы вот тут… – смущенно объясняла Аська. – Мы с Георгием гуляли мимо… а потом вдруг решили, почему бы не зайти? Тем более что на улице уже и… холодно.

– Ну да… – крякнул в кулачок Георгий.

– Да? – хлопала глазами Катя. – А… а у нас как раз… совершенно случайно и ужин сготовился! Проходите!.. Дима! Дмитрий! Встречай гостей!

Дмитрий вышел в прихожую одетый точно на собрание совета директоров – белая рубашка, серый, стального оттенка костюм, галстук и носки в тон.

– Здравствуйте… проходите… – явно смущался Димка и просто не знал, что в таких случаях нужно говорить. – А мы вот тут… с женой решили посидеть по семейному, так что… вы вовремя.

– Ой, а что же мы в прихожей стоим? – засуетилась Катя. – Проходите! В гостиную проходите, у меня уже и накрыто все.

Георгий с Асей чинно прошли в комнату, где в самом центре стоял стол, накрытый белой скатертью и заставленный различными блюдами.

– Садитесь… Сонечку ждать не будем, она немножко опоздает… – От волнения Катя не могла молчать ни секунды. – Она попозже подойдет. Дима, наливай за знакомство.

Димка ловко открыл бутылки, мужчины махнули по стопке водки, а женщины кокетливо пригубили вино.

– Ася, накладывай своему… знакомому… – командовала Катя. – Простите, как вас зовут, а то Аська говорила, но… у нее же ничего не поймешь – прямо кличку какую-то вам дала…

– Мам… – зашипела Аська и уже громко объявила: – Познакомьтесь, это Георгий Станиславович! Это мой очень близкий человек…

– Погоди, Ася… как это – очень близкий? – испуганно заморгала Катерина.

– Георгий, а это моя мама, Екатерина Михайловна, – решила не замечать глупых вопросов дочь. – А это папа, Дмитрий Сергеевич. Очень добрые, воспитанные люди. Я думаю, вы обязательно друг другу понравитесь.

– Ну а чего ж… – разумно пожала плечами Катя и снова кинулась угощать. – Георгий Станиславович, попробуйте вот этот салатик – сплошное удовольствие!

– Мам, ну чего ты его Георгием Станиславовичем зовешь? – хихикнула Аська. – Зови просто Гога! Ну или Георгий.

– Да что ж ты такое говоришь, Ася? – хлопнула себя по бокам Катя. – Ты ж на него посмотри, какой же он мне Георгий?! А тем более Гога! Он же насколько меня старше! Ты б еще нашего дворника, старика Ивана Федоровича предложила мне Ванькой звать!

– Асенька, позволь тебя попросить – мне бы салата немного, буквально пару листиков, – решил перевести разговор в более безопасное русло гость.

– А что ж вы только листики? – огорчилась Катя. – Попробуйте баклажанчики в чесночном соусе! Ну такие вкусные, не пожалеете!

Гость мило улыбнулся и пошевелил тонкими пальцами:

– Нет-нет, благодарю вас. Моей желудочно-кишечной среде чеснок не рекомендован. Да я вижу там еще и сыр, и майонез – а это кладезь лишних калорий.

– Да что вы! – искренне удивилась Катя. – А вот мясо, только что из духовки! Свининка… Отбивные с грибочками. Или вот еще руляда!

– Простите, но… столько калорий – это смерть для моей фигуры.

– Боже мой! – возмутилась Катерина. – Да где вы у себя фигуру высмотрели? Вам сколько ни дай калорий, лишними не будут. Кушайте! А то у вас же совсем туловища-то нет, одна одежда! И как вы летом загорать собираетесь?

– Ну почему же летом? – весело усмехнулась Аська. – Мы, например, прямо завтра едем в Грецию!

– Доченька, а я бы его сначала лучше откормила, не дай бог чего случится…

– А давайте выпьем! – неожиданно подпрыгнул гость. – Я хочу поднять этот бокал за прекрасных женщин, которые здесь присутствуют!

Да уж, возраст явно сказывался – этот Георгий успешно гасил малейшие очаги неприятных бесед. Димка, который угрюмо ковырял вилкой в тарелке, мгновенно оживился и схватил свою рюмку. Заметив в руках гостя фужер с дамским вином, он молча поменял фужер на стопку с водкой. И лишь потом пояснил:

– В нашем доме к женщинам относятся с глубоким почтением! И не оскорбляют их каким-то винищем. Только водка!

Противиться будущему папе Георгий не осмелился. Хотя было очевидно – водка для его желудочно-кишечной среды не рекомендована еще больше. Глазки у гостя заблестели, как-то сами собой взъерошились волосенки, а рука смело потянулась к баклажанам. Но заметив тяжелый взгляд Димки, Георгий храбро отложил вилку в сторону, подергал кадыком и торжественно начал:

– Я ощущаю некоторые недомолвки с обеих сторон и первый поспешу раскрыть карты. Я… испытываю к вашей дочери… некоторые чувства.