В-третьих, мне не с кем было пообщаться. Не в смысле пятничных пьянок, этого, как раз, навалом (особенно после того как кто-то пустил слушок о том, что мы с Картером расстались), нет. Я о науке. В смысле раньше я никогда от этого не страдала: в соседней комнате сидел Шон, с которым можно было обсудить что угодно. Ну или Клегг… а тут… ну близнецы, конечно, хуже ко мне относиться не стали, но с приобретением статуса подчиненной, появилась и непреодолимая субординационная яма. А уж с криптографией и взломом я оказалась в окончательной изоляции. Небольшой университет параллельного программирования выпуском защитников информации не промышлял в принципе — шутите что ли, да Картер бы конкурентов попросту задавил! — и потому они интересовались этой областью постольку поскольку. А ведь я, как вы помните, так и не сменила кафедру. В общем я буквально чувствовала, как становлюсь тупее с каждым днем.
В-четвертых, в общежитии летом не было никого. То есть по вечерам я была совершенно одна. А я… я не страдаю ярко выраженной интроверсией. И гулять по темноте было страшно. В общем вместо того, чтобы наслаждаться свободой, я сидела в одиночестве в комнате и таращилась в компьютер…
В-пятых, их проекты были… скучными. К суперкомпьютеру меня никто не подпускал. Все смотрели только на возраст и степень, а не на уровень знаний. Короче, смена статуса мне не очень понравилась. Ровно настолько, чтобы окончательно отказаться от мысли о переводе в Мельбурн. В университете Картера я хотя бы останусь с Клеггом, который меня знает и в меня верит…
Иными словами, я дождаться не могла свадьбы Керри, которая являлась официальным и очень важным поводом для возвращения в Сидней. Но поработали мы неплохо. Статью отправили в местный журнал. А знаете, что было в этом сотрудничестве самое приятное?
Отсутствие имени Шона Картера, конечно.
Я вернулась в Сидней за два дня до свадьбы подруги и поселилась, разумеется, в доме Клеггов. Решила, что раз я такая любимая, то до начала семестра меня потерпят в обмен на безостановочное мытье посуды. Говоря про безостановочность я не погорячилась — Мадлен может готовить круглосуточно.
Платье я купила себе маленькое. Керри в любом случае будет красивее, так что нечего прятатся за бабушкиными нарядами — рассудила я и заявилась на свадьбу в аквамариновом мини. Однако, присутствующим было не до нарушающих приличия юбок, потому что все были озадачены скоростью, с которой невеста ухитрялась перемещаться в своем свадебном наряде.
Она бегала и командовала парадом с таким энтузиазмом, что я начала опасаться за общемировые запасы кофе. Это сколько же в нее утром влили для бодрости? Помимо прочего, невеста еще и пребывала в расчудеснейшем из возможных настроений. Оказывается, она была уверена в своем выборе суженного настолько, что любые попытки поинтересоваться ее самочувствием заканчивались ядовитыми смешками вроде «не старайтесь — не отдам». И раз уж все было чудеснее не придумать, я попыталась отказаться одалживать Керри шпильку (в моей прическе они лишними не бывают), но, в результате, чуть не осталась без клока волос. В общем, свадьба мисс Керри Робинс, будущей миссис Лайонел Прескотт, стремительно превращалась в опасное для жизни мероприятие.
Но день выдался исключительным. О таком мечтает каждая невеста. На небе ни облачка, но и жары не предвидится. Пока мы ехали в церковь, Керри легкомысленно делилась впечатлениями от свадебных приготовлений. Через двадцать минут я окончательно утвердилась в мысли, что она запросто могла бы написать матримониальный путеводитель по Сиднею. И, разумеется, эти рассуждения точно ножом полосовали по сердцу ее незамужних кузин. К счастью, хотя бы на пороге церкви невеста умолкла. И я уж было подумала, что стресс-тест сдан, как вдруг наткнулась взглядом на брюнетистый затылок Шона Картера.
Наверное, мне стоило порадоваться, что он хотя бы Хелен с собой не прихватил (не знаю, почему эта мысль так и засела у меня в голове, но отделаться от нее не получалось). А то ведь в последние месяцы Картера с ней видели чаще, чем со мной. И если учесть, что совсем недавно я еще обитала в Мельбурне, надо задавать вопрос иначе: в каких позах их видели чаще всего?
Мда. Короче, меня понесло, а раз так, я начала повнимательнее присматриваться к шаферу. Ну парень как парень, — подумала я и, дойдя до своего места подружки невесты, ослепила его улыбкой во все тридцать два зуба. Разумеется, он заинтересовался, однако, только это и успелось, так как в дверях появились невеста-торопыжка и мистер Робинс.
Не знаю почему, но я вдруг решила понаблюдать не за Керри, а за Лайонелом. Иногда по одной лишь улыбке или выражению глаз понимаешь, что двое людей совершают ошибку, что их союзу суждено распасться. Так вот у Керри с Лайонелом был совсем не тот случай. Мне даже захотелось расплакаться. От счастья, конечно, не думайте, что я завистливая стерва!
Когда Керри чуть ли не добежала до Лайонела (а оно так и выглядело), жених не удержался и рассмеялся. А затем… затем она повернулась ко мне. Будто на этом мероприятии я была самым важным и желанным гостем… Боже мой, я запомнила этот ее взгляд на всю жизнь.
Радость, которой слишком много, чтобы не поделиться. И в тот миг я пообещала себе, что она будет моей подружкой невесты, в какой бы точке земного шара я не решилась выйти замуж.
Она просто обязана стоять рядом со мной. Потому что есть узы, которые не должны рваться никогда.
Соглашаясь терпеть друг друга всю оставшуюся жизнь, Керри и Лайонел не сомневались ни секунды. До этого дня я полагала, что подобные свадьбы бывают только в сказках, и рада была понять, что заблуждалась. На них стоило равняться, стоило надеяться на такую же удачу.
От града поздравлений молодоженов, как ни странно, спас фотограф. Пока мы всей компанией приближенных позировали, шафер Лайонела несколько раз пытался завязать со мной разговор, но не успевал, и в итоге на половине фоток вышел с открытым ртом. Это все мои ямочки на щеках. Оружие массового порабощения!
Когда, наконец, официальная часть церемонии подошла к концу, Керри и Лайонел оккупировали салон лимузина, а мы с шафером уселись впереди.
— Я Эдуард, — представился он.
— Джоанна, — кокетливо улыбнулась я.
— Лайонел говорил, что я счастливчик, но я не верил.
— С чего это ты счастливчик? — возмутилась я, сразу пытаясь расставить все точки над i.
Но-но-но! Если он надеется на недвусмысленное продолжение банкета…
— Потому что компания у меня наиприятнейшая.
Я не придумала, что на это ответить, только улыбнулась и покраснела. Однако, несмотря на весьма приятное начало знакомства, по дороге в ресторан разговор не клеился. Оставалось надеяться на то, что всему виной была сложность управления лимузином. Я, признаться, предвкушала более динамичное развитие событий, однако этому не суждено было сбыться, так как стоило Эдварду припарковаться у ресторана — дверь с моей стороны распахнулась.
— Вылезай, — скомандовал Картер.
— Вот еще! — на автомате выпалила я, и только потом сообразила, насколько по-идиотски это прозвучало.
— Какая жертвенность, Конелл. Неужели ради того, чтобы отказаться от моей крошечной и вполне посильной помощи ты согласна пропустить все веселье, сидя в лимузине? Он настолько мил твоему сердцу?
— Пфф, куда тебе — любителю помятых мазд — понять мои пристрастия?
— О! Поверь, Конелл, меня вдохновляют не вмятины, а то, что отпечаток твоей голой задницы на капоте моей машины выставлен на всеобщее обозрение чуть ли не двадцать четыре часа в сутки, но ни одна душа, кроме нас с тобой, об этом не подозревает.
ТВОЮ ЖЕ МАТЬ!
— Да как ты… — тут по сценарию должно было следовать нехилое количество ругательств, но поскольку присутствующие уже были шокированы до глубины души, я просто прикусила язык и, подавляя желание наступить Шону на ногу каблуком, вылезла из машины. — Да хоть в интернет свое чистосердечное признание выкладывай, оттиска моей голой задницы ты больше ни в жизни не получишь! — прошипела я и ударила его клатчем в грудь. Шон, однако, даже бровью не повел. Вместо этого он сообщил мне нечто совершенно вырванное из контекста… раза, эдак, два кряду:
— Если я сейчас поднесу к твоим волосам зажигалку, на воздух взлетит половина улицы. А статья эта мельбурнская — хрень.
Этот разрыв логической цепочки окончательно парализовал мой мозг. Я стояла и таращилась на него, как на нечто инородное.