Александра Гейл - Дело Кристофера

— Док? Вот сережка.

— Спасибо. Где она была? — старательно поддерживаю я иллюзию неизвестности.

— Под стол закатилась, — так же невозмутимо врет Каддини.

Я киваю, протираю ее от грязи и наощупь вставляю в ухо.

— Разбирательства по поводу моего отсутствия закончены? — спрашиваю я Картера. Я не в состоянии не сказать ему гадость, не уколоть, не обидеть. Если он со мной как прежде, то и от меня получит ничуть не меньше! — Извини, что я пробила колесо. Клянусь, я ничего не подстраивала. И предупредила коллег по кафедре. Но, если хочешь, буду ставить в известность и тебя тоже.

Он снова раздраженно поджимает губы. Но мне мало. Я уже не могу остановиться.

— И я все-таки беру в проект Каддини.

— Я предупреждал тебя, Конелл. Если ты собираешься делать все, что тебе вздумается, сама вылетаешь из проекта.

У итальянца даже глаза округляются.

— Что ты все споришь, Картер? Ты ректор. Тебе вообще не должно быть дела до всяких Клеггов, Конелл, Каддини и прочей мелкой сошки. Ты же у нас решаешь вопросы вселенского масштаба.

В этот момент до Шона, кажется, начинает доходить, что миру не бывать, что спор затеян с целью окончательно и бесповоротно поругаться. И словно в подтверждение его догадки, я добавляю в уже изрядно переполненную чашу терпения ректора последнюю каплю…

— Ну давай, вышвырни меня отовсюду. Мельбурн этого ждет не дождется!

На шее Шона даже жилы начинают проступать. Рада, что поблизости нет журнальных столиков, а вокруг куча свидетелей… Картер вплотную приближается ко мне, и так хочется закрыть голову руками, уберечься, спастись от его гнева. Гнева, который я сама полностью осознанно на себя навлекла. Вот только вместо этого я обманчиво храбро смотрю ему в глаза.

И, кажется, я не видела в жизни ничего страшнее.

— Сделаешь это, и я тебя закопаю, Конелл, — шепчет он мне в лицо. — Я не Монацелли. Я не отдаю то, что мое, не делюсь и не терплю претензий. Каддини перспективный мальчик, можешь походить вокруг меня и поцарапаться, как ты это любишь делать. Если мне это очень понравится, а такое весьма вероятно, то я могу тебе его позволить. Но ты моя Бабочка. Я тебя выбрал. Сам. А это налагает определенные обязательства. Ты будешь говорить гав, когда я велю тебе говорить гав.

И, кажется, инстинкт самосохранения, мне окончательно отказывает, так как я с мазохистским отчаянием выкрикиваю:

— Я всегда знала, что ты сравниваешь меня с Франсин. С собакой. Невероятно, что ты имеешь наглость признать это вслух!

— Что ты несешь?! — наконец, срывается на крик и Шон. Даже хватает за плечи и встряхивает.

— Ты ублюдок, которому нравится окружать себя вещами, которые тебе не нужны. И не только вещами — людьми. Зачем?! Ты все время что-то делаешь, и понятия не имеешь зачем, ведь ты не умеешь ценить имеющееся. Конелл в Сиднее? Галочка в виртуальный ежедневник.

Каддини заперт в комнатке с Хелен? Еще одна! А мне он, в отличие от тебя, друг! И я не хочу его предавать, только потому что ты так велел!

— Какой он тебе, на хрен, друг? — рявкает Шон. — Он студент, который…

— Профессор, — прерывает его парнишка, осторожно касаясь руки повыше локтя в попытке успокоить. Но Картер сбрасывает его ладонь, а меня так и не выпускает из цепких пальцев. Но Каддини не трус и не слабак — он продолжает: — Я бы очень хотел поучаствовать в проекте, но если у вас из-за этого такие проблемы, хрен с ним. Отпустите Док, пожалуйста.

Она просто расстроена и не хотела вас обидеть, я уверен.

— Ты ее ни хрена не знаешь, мальчишка, — шипит Шон, не отводя от меня глаз. — Поверь, она прекрасно сознает, что делает.

А после этого все-таки отталкивает меня и уходит, а я смотрю ему вслед огромными глазами и не могу поверить, что он прав. Я действительно совершенно осознанно собрала все, что знаю о Шоне Картере, и использовала против него наиболее болезненным образом. И Каддини, и Мельбурн, и Франсин.

— Я не умная. Совсем нет, — шепчу я сама себе.

Мне было необходимо сделать ему больно. И я сделала. Совсем как раньше. Совсем как он говорил Карине на Сицилии. Я годами узнавала Шона Картера, с одной единственной целью — чтобы использовать эти сведениями против него. Я не учла всего одну деталь — то, что было раньше, более неприменимо. Раньше мне никогда не было больно и за него тоже. А теперь каждое брошенное слово будто на части разрывает. Шон был прав. За прошедшие три года от моего Сиднея не осталось камня на камне.

Занятия начинаются спустя неделю после истории с плитой и люстрой, и мне предоставляется уникальный шанс познакомиться с Амандой Грейс. Ну что сказать, она не понравится не только Шону — никому вообще. Она очень мрачная особа. А еще она считает, что раз у меня безупречные волосы, то я законченная идиотка. То есть она из тех, кто думает, будто я всему-всему обязана Картеру и интиму… Каждый раз подчеркивает, что она здесь исключительно благодаря квантовому компьютеру, а Каддини кривится. Этот парень любит и Картера, и Клегга, и меня, и мою Хелен, и Ребекку Йол… но не Аманду Грейс. Это я о степени противности вышеупомянутой особы. Поэтому он предпочитает занимать машину в другое время.

Короче, к квантовому монстру подойти практически нереально, что, разумеется, Картеру очень нравится. Он счастлив, что его команда не отлынивает. Мы с ним не общаемся. Я зла. Он тоже зол. Иногда мне кажется, что если я ему скажу хоть слово — он просто повернется и оскалится.

Каждый раз, когда я гляжу на него, мою грудь пронзает боль. Но мне так хочется его видеть, что каждая унция мучений приносит облегчение.

Вот только у всего есть обратная сторона. Например, та, где я читаю лекции Ребекке Йол.

— Добро пожаловать в новый учебный год. Надеюсь, что он станет менее… трагичным, — студенты начинают возиться. Непроизвольно отмечаю, что Каддини нет.

— Вы получили наши цветы? — спрашивает моя Хелен, которая на самом деле Элис.

Подлиза.

— Угу, у вас букет был круче, чем у клеггинсов. Бонусы набираете? — Некоторые хихикают, а я вспоминаю красивую корзинку, которую доставили мне в больницу. — Возвращаемся к теме.

Итак, по курсу вводной воды вы отчитались в прошлом семестре… профессору Клеггу. А теперь, ну как всегда c полугодовым запаздыванием, добираемся до сути.

В этот момент раздается стук в дверь. Там не опоздавшие, коих я жажду встретить форменным нагоняем, а Клегг.

— Конелл, пардон, что прерываю, — говорит он и бесцеремонно просачивается в дверь мимо меня. — Я открыл проект по суперкомпьютеру, и мне нужны добровольцы.

— Ты открыл проект? — гневным шепотом спрашиваю я. — И почему я узнаю об этом только сейчас?

— Наверное, потому же, почему я о нашем с Картером узнал вчера от Каддини, — так же тихо и бесцеремонно заявляет Клегг.

— Слушай, Роб, снимай штаны, и я скажу у кого длиннее, чтобы вы оба успокоились. — Ну… после его укоризненного взгляда становится стыдно. Это с Шоном можно в таком ключе говорить, а Клегг человек приличный… Я совсем озлобилась и испортилась… — Серьезно, вы ведете себя как дети! — взгляд Роберта не меняется. Сдаюсь. — Так, ладно. Открыт проект по суперкомпьютеру. Добровольцы есть?

Гробовое молчание.

— Народ, вы спятили? Это же СУПЕРКОМПЬЮТЕР! Девайс, который для разгона не нуждается в пинке по системнику. Каддини на вас нет. Кстати, где он?

— Каддини спит в обнимку с квантовым компьютером. Он теперь поселился в университете, — максимально бесстрастно произносит Клегг.

— Ты кого-то уже взял?

— Из потока параллельщиков Дугласа и Маккензи. — Не знаю ни того, ни другого.

— Тебе нужна девушка.

— Девушка? — аж подпрыгивает на месте Роберт. А может он и не такой приличный, как я подумала…

— Конечно! Иначе тебя обвинят в сексизме!

Он закатывает глаза, а потом говорит:

— Йол, за мной.

Эти слова выворачивают меня наизнанку. Смотрю на голубоглазку, а она как всегда испуганно хлопает ресницами. Вот что в ней Картер нашел? ЧТО? Объясните, я не понимаю.

Она не глупая, хорошенькая, иностранка, но раньше он с покладистыми не связывался. Только с ней. Или его вкусы изменились настолько? Наконец, Йол отмирает и начинает собирать свои вещи в симпатичный маленький рюкзачок. Первый пункт в копилку нашего с ней сходства.