— Это. Не. Смешно! — рявкаю я и вдруг, вопреки своим словам, начинаю хохотать. И не одна я.
— Но кое в чем Шон прав, Джоанна. Люди относятся к подобным откровениям не очень хорошо. Не рассказывайте о своем отце каждому встречному.
— А вы-то почему так спокойны? — в момент настораживаюсь я.
— Потому что знал заранее, конечно, — ничуть не смущается мистер Перфоратор.
— Вы искали меня в сети?!
— Я нет. А вот вы меня — да. И даже не отрицайте, — нахально улыбается Ашер. А я заливаюсь краской. Гребаный Клегг. Это все он виноват. Вот точно говорю — он. Это он меня надоумил! А Циммерман, тем временем, не смакует мое смущение, он напряженно смотрит на дорогу и вдруг говорит: — Вы, Джоанна, сильно недооцениваете Шона Картера. У него забавные способы держать на расстоянии людей от того, что он считает своим.
— Так, значит, он вам рассказал? — У меня буквально отвисает челюсть.
— Да. И вот только после этого я полез в сеть.
— И все-таки гуглили, — грожу я ему пальцем.
— Виноват.
— Но когда я призналась, вы же… вы же… вы выглядели так, будто я сама не лучше убийцы!
— Ну, а кто ж вы, если не преступница?! — крайне недовольно спрашивает Ашер. — Я устраивал вам лучшую экскурсию в мире, рассчитывал на благодарность, пытался объяснить свою точку зрения, а вы взяли и своими словами все перечеркнули. Осознанно и намеренно. И это притом, что, в отличие от Картера, я перед вами не провинился ни разу! Вы убийца всех лучших души порывов.
— Простите.
— Прощаю. Но только один раз. Я не из тех, кто готов сложить голову за идею.
— Вот уж в чем не сомневалась, — выгибаю я бровь. — Так куда мы едем пить?
Хм, когда я говорила про аборигенов, я понимала их не настолько буквально, как Ашер. Но поскольку гид он и следуем мы его сценарию, я теперь смотрю на племенные танцы и слушаю племенную музыку, наслаждаясь выпивкой опять же не за свой счет.
— И это что, правда танцы аборигенов? — Выглядит очень странно!
— Ага, — кивает Ашер. — Специфично, а? Зато теперь вы в курсе, какие мы на самом деле. Ну или какими должны быть.
— То есть вы так не умеете? Зря-зря! Какой же вы тогда коренной житель? Если претендуете на сей почетный статус, то просто обязаны научиться!
— Как только освою паяльник, так сразу. Уверен, это тоже добавит мне несколько очков сексуальности, — хмыкает Ашер и отправляет в рот горсть орешков. Мужчины, порой, такие гады! Каждое слово припомнят…
Мы не в ресторане, полноценного меню здесь нет — только закуски — и потому выпивка моментально ударяет в голову. С каждым глотком меня все больше тянет то ли в сон, то ли на безумства.
— Выглядите уставшей, — замечает Ашер.
— Да, — киваю я. — Наверное, пора ехать.
Разумеется, он подчиняется. Ради того, чтобы сесть за руль он даже почти не пил. Не понимаю, почему я все еще не верю в джентльменство мистера Перфоратора. Всему виной, наверное, пресловутая яхта.
До моего дома далеко, и, убаюканная алкоголем и бессонной прошлой ночью, я засыпаю прямо в машине. Будят меня уже только на парковке. И поскольку несколько мгновений я вообще не понимаю, что происходит, меня вызываются еще и проводить. Но только оказавшись у двери, я вдруг обнаруживаю, что очень не хочу, чтобы этот день закончился вот так и вот тут.
— У меня есть прекрасный кофе, — словно бы невзначай сообщаю я, отпирая дверь.
— Да что вы говорите, — иронично тянет Ашер. — Думаете, у меня хуже и стоит сменить производителя?
— Ну, сравнить никогда не вредно. Например, утром.
Некоторое время он на меня смотрит и… сомневается? Какого дьявола?! Весь мой опыт подсказывает, что если мужчина проводит в обществе женщины день, под конец которого еще и спаивает, то он рассчитывает на продолжение банкета! Так чего он мнется?
— Мой папа живет в Ньюкасле, если вас смущает именно это.
— Меня смущает Шон Картер, — предельно честно отвечает мистер Перфоратор.
— Вы не похожи на человека, который боится конкуренции. К тому же не переживайте, завтра я протрезвею, моя крыша встанет на место, и я трусливо буду избегать вас до конца жизни.
— О, так это же знаменитая мужская мечта. Я просто вынужден согласиться, дабы не позорить весь наш биологический вид. — Пусть Ашер и шутит, пусть и согласился, слова его звучат как-то странно, а я не знаю, что думать. Стою и смотрю на него. — Что, испугались?
— Ищу подтекст, — отвечаю я.
— Нет подтекста, — выгибает он бровь.
— Врете, — прищуриваюсь я, а в следующий миг я оказываюсь в кольце его рук, прижатая к стене его телом и губами. А воздуха все меньше и меньше.
Его кожа на ощупь безумно горяча, особенно на спине, под пиджаком. Горячее — только губы, которые сначала обжигали мой рот, а теперь, решив, что с него уже довольно, начинают спускаться ниже, к вырезу на блузке. И пусть на Снежную Королеву я не похожа, я плавлюсь и таю под этими прикосновениями, причем настолько явно, что, невзирая на возможность быть увиденной соседями, начинаю стягивать с плеч мужчины пиджак прямо на лестничной клетке.
И мне совсем не хочется двигаться с этого самого места, не хочется разрывать паутинку безумия.
Вот только у Ашера планы другие. Он распахивает мою дверь и вталкивает меня внутрь квартиры, не позволяя ни расцепить объятий, не передумать. И, на тебе, в следующий миг его пиджак летит на пол, к черту, с пинка в сторону. А ведь кто-то и за год на подобную тряпку не заработает… А я, тем временем, лихорадочно расстегиваю пуговички на его рубашке, пояс брюк. И совсем не обращаю внимания на то, что сама все еще полностью одета. Эгоистка.
Сегодня я эгоистка. И черта с два смущаюсь! А раз так… да, я веду Ашера в спальню, так как гостиная будто уже принадлежит Шону. Но на кровать свою жертву не пускаю. Сегодняшняя ночь не для него, а для меня. И пусть только попробует возразить.
— Ложись, — указываю я на пол.
— Вот так вот сразу, а ведь я тебе даже наскучить еще не успел, — фыркает Ашер, но совершенно бесстыдно разваливается на полу, вытягиваясь во всю длину.
На нем остался только мой кулончик в форме перфоратора. И… хорош же, чертяка! Не налюбоваться. Сажусь на пол, фривольно скольжу руками по его коленям и выше.
— Подумать только, и эта девушка так возмущалась из-за разврата, царящего на яхте, — подначивает меня мужчина.
— Ну, грех ведь не проверить, на самом ли деле ты мистер Перфоратор. А то вдруг я тебе польстила, — невинно хлопаю я глазами, не забывая скользить вдоль его тела. Наконец, мои ладони останавливаются на его груди…, а мгновением позже я уже под ним. Так легко и непринужденно, что эта чужеродная женщине сила сводит с ума, пробирает до костей. Я выгибаюсь, жаждая поцелуя, жаждая ласк, а вовсе не глупых игр. И не успеваю опомниться, как оказываюсь не более одетой, нежели сам Ашер…
— А, знаешь, ты совсем не невинная девочка, — усмехается Ашер, глядя как я почти без стеснения прыгаю по спальне в поисках одежды в попытке не опоздать на работу. Вчерашний день я прогуляла, но это ничего, а вот если я еще и сегодня опоздаю, мне точно устроят допрос.
И чтобы не рассказывать Шону, где и с кем провела ночь, я даже позволяю Ашеру на меня поглазеть… хотя, погодите-ка…
— А ты что лежишь? Тебе тоже на работу… — хмурюсь я.
— Я гендиректор, и я все еще зол на правление.
— Ты офигел, — подсказываю я более правильный вариант ответа.
— Вижу, твоя крыша действительно встала на место, — лениво потягивается Ашер, словно демонстрируя мне то, чего я лишаюсь из собственного упрямства.
— Вставай, или я тебя выставлю из квартиры голым! — гневно произношу я. Неужто всерьез полагает, что я буду слюнки пускать?
— Ты оставишь мне ключи, я знаю, — усмехается он, поворачиваясь на спину. Вот ведь нахал!
— Чтобы я их тебе, скажем, завез после работы.
Хм, он не учитывает, что когда я говорила про один раз, я не шутила. В общем, одевается он в машине, когда я уже выруливаю с парковки…
На мое счастье, никто ничего не заподозрил, а самолюбие Ашера такого кощунства не пережило, и все вернулось на круги своя. Работа. Грызня из-за проекта. Обнаглевшие студенты.
Цистерна яда в сторону Картера. Сказать, что я устала за эту неделю — ничего не сказать, и пятничный вечер в компании коллег и выпивки совсем не лишний. Ой, пардон. Коллег, выпивки и Алекса. Вот уж не знаю, по какой такой причине он решил присоединиться к нам (хаха, догадываюсь!), но я очень даже рада его видеть. Хотя стерва Пани могла бы и пораньше сказать, что прилетела не одна, ас лучшей своей половиной.