– Как там, шумно? – спросила Настя. – Они все уже выпили из моей сумки? У меня там десять бутылок вино-водочных было, разного сорта и калибра. Даже косметичка не влезла из-за этого. Ну да ладно.
Так у нее в сумке – то все было бухло… Во дети пошли… Мы не такие были… Год назад…
Я отмахнулся:
– Резвятся…
– А Логинов? – поинтересовался Илья, сверкая огоньком и поглядывая в веселые от выпитого глаза новой подруги. – Уже бухой?
– Ага, – ответил я и затянулся сигареткой.
Тьфу, как хреново, как же оно чесануло горло! Но уже через миг этот «холодок» в гортани начал будоражить. Я по-шахтерски кашлянул (послышалось, что Настя чуток хохотнула при этом), но это не мешало дымить – замена кислорода табаком привела к легкому кайфовому головокружению.
Когда половина попутчиков уже перепилась вусмерть, в купе с Логиновым остались только я и несколько бойцов мужского пола, спящих богатырским сном на верхних полках. Мне не спалось, играл на телефоне в Cat Physics.
Логинов еще сидел в той же позе, в которой провалился в забытье, но его «подушка» уже давно умотала куда-то. Когда поезд очередной раз сильно качнуло, Коля долбанулся головой о стену и проснулся с коротким вскриком.
– О, Леша, здорово! Че мы там, скоро приедем?
Стоит признаться, что мы с Ильей довольно скоро, еще во время кампании, поняли, что с Логиновым можно говорить не слишком уж вежливо и серьезно. Это так мужская дружба крепнет – чем большие вы друзья, тем проще друг с другом.
Поэтому я ответил ему так, как считал единственно возможным:
– Ты спи, пьянь! Чего сидя спишь? Лег бы!
– Так я и не только сидя спал, – ответил дурак совершенно не сонным голосом, как будто он на семинаре выступает.
– Давай, расскажи мне еще раз, как ты спал стоя! – тихо пробубнил я. – Это такая свежая история! Я тебя щас вообще убью!
– Не серчай, друг… Чего ты? Нет, свежая история – это то, что мне снилось. Мне приснилось, что я – штабс-капитан царской армии, и в ножевом бою на крыше «Паруса» бьюсь с двумя дюжинами чернокожих вампиров-буддистов.
Как он эти свои сны запоминает? Ну как?!
– Где ж я так нагрешил-то?… Слушай, давай я в скорую позвоню? Тебя ж надо электричеством лечить, даун.
– Не надо. Давай лучше споем?
Вот снова – нужное время, нужное место! И кто его принес…
– Кто сказал про «споем»? – мелодичным голосом спросил Илья, заходя в купе с непонятно откуда взявшейся гитарой и устраиваясь возле окна.
Следом за героем-любовником зашла Настя и села между «гитаристом» и Логиновым!
– Я! О, давай про поручика Голицына!
– Нет, ты петь не будешь, – отрубил я, – хватит на сегодня поручиков Ржевских, Голицыных, штабс-капитанов и вообще, хватит с нас тебя!
– Я хорошо пою! А если вам не нравится, это ваши проблемы, – насупился Логинов и отвернулся от меня.
Отвернувшись, он, разумеется, наткнулся на Настю, которая с кошачьим любопытством заглядывала ему в лицо.
– Привет! Я Коля, первый зам главы профсоюза.
Ну и понтов же у этих!.. Что один, что второй! «Я глава», «я первый зам»! А я зато человек хороший. Тьфу на них.
– Наслышана, – с серьезным видом кивнула девочка и мягко пожала протянутую руку Логинова. – Ну как, нравится?
– Нравится… Есть такая профессия: Родину защищать, – пробормотал вдруг нараспев идиот (видимо, сусло «коктейля Логинова» в его желудке от разговоров снова перебродило, и хмель дал в голову) и начал беззвучно ржать.
Настя сперва недоумевала, потом посмотрела на меня, на Илью, и сама залилась смехом.
Нахохотавшись, Логинов резко остановился, дважды быстро моргнул и упал головой на чей-то рюкзак.
– Что с ним? – переполошилась Настя, хватая недвижимое тело за руку.
– Все нормально, так с ним всегда, – отрывисто прокомментировал Илья, чересчур уж по-хозяйски приобняв ее за зад и приглашая сесть. Та, минуту поколебавшись, убедилась, что пульс у Коли есть, и повернулась лицом к ухажеру. – Давай я лучше сыграю, мм?
– А где ты взял гитару? – опомнился вдруг я.
– Одолжил у какого-то очкарика, не знаю. Да и он спит уже, – отмахнулся Илья. – И хорошо, что спит, а то я тут струну порвал, кажется…
Понятно. Мне там делать больше нечего.
– Доброй ночи! – я встал, чтоб уйти.
– …И создал Я кровать, и лег на нее, дабы спать, – продекламировал мне в спину Илья, в котором периодически просыпался поэт или оратор. – И спал Я все выходные, а затем смотрел телевидение, и снова спал. И была ночь, и было утро; понедельник! Это из Книги Алексея, Глава пятая, стих первый… Ну и спи… За-ну-да!
Последние слова я расслышал с трудом – они раздавались из-за закрытой двери, параллельно с Настиным смехом.
– Доброе утро, – безэмоционально уронил Илья, вламываясь ко мне в купе спустя всего-то несколько часов. – Леша! Просыпайся: поссать, одеться, почистить зубы, на все про все полчаса. Одесса за поворотом.
– Погодь! – я кряхтя слез с верхней полки и ухватил друга за рукав.
– Ну, чего? Быстренько давай!
– Мне, конечно, плевать… Но – было?
Илья сдвинул брови: мол, о чем ты говоришь? Что – было?
– Ладно, проехали, – махнул я. – Не мое дело.
Он пожал плечами и скрылся из виду.
Вы были в Одессе? Да?
Ну и молодцы.
А, нет?
Ну тогда побывайте.
Хороший город.
Только у Логинова нервный тик вызывает его упоминание, а для остальных – хороший.
Почему тик? Ведь все было так хорошо, так весело! Илья оторвался от своей подруги, и мы проводили время втроем – погуляли по набережной, поели и выпили отличнейшего пива. Я пофотографировал, Логинов похмелился, Илья порассказывал легенды (вот по этой части они с Колей похожи! Правда, у Илюхи более правдоподобные получаются) и вечером в гостинице высчитывал, сколько прошли за день.
Мы сидели в нашем с Виноградовым номере – а Логинову заселился с каким-то милым мальчиком-блондином, сыном посла.
– Тридцать два километра, – уверенно заявил Илья, поводив по карте пальцем.
– С ума сошел? Да как ты мерял? – удивился Логинов.
– Элементарно. Смотри…
Я не стал даже вникать. «Принцип Виноградова», который будет сейчас использоваться при подсчете на фалангах пальца, был мне понятен. Не дай Бог он когда-нибудь бухгалтером станет! Пошел-ка я на балкон покурить, незаметно свистнув со стола пачку Ильи. Это была четвертая сигарета за день, и мне начинало нравиться.
А на балконе красиво: Одессу видно. Вечереет. Апрель, но почему-то даже вечером тепло. Курить – это нестрашно. Я брошу, когда-нибудь. Да я и не начну, пожалуй, толком… Сейчас поспорят и соберутся снова у кого-то в номере, будут пить, играть в тупые игры; Логинов к той жопастой блонде сунется, а Илья к своей мадам… Тьфу. Ну, что они в них находят, в этих бабах?
О чем там Логинов с Ильей, интересно?… Я засунул голову в комнату. Карта Одессы уже забыта – теперь «потомственный коммунист» доказывал экономисту Илье, что «Хекшер-Олин» – это один человек. Нет, когда ну такую… несут, это не для меня.
Я лучше телевизор посмотрю…
Такой дикий стук в дверь гостиничного номера в половине третьего ночи не мог меня не разбудить.
– Это к тебе? – спросил я у Ильи, повернувшись к его кровати.
Ответа не было, кровать была пуста и заправлена.
Ясно. Значит, у главы Комсомола таки выгорело что-то с Настей.
– Леха, брат, открой, пожалуйста. Открой!
Ну кто это еще мог быть? Логинова черти принесли.
–
Логинов был в футболке и трусах, в руке – мобилка. Трезвый, вернее – протрезвевший.
– За тобой черти гонятся? Что случилось? – спросил я. – Какого беса ты меня будишь?
– Мой сосед закрылся с девчонкой… Пусти переночевать! – взмолился он.
– Что, все остальные уже отказали? Или ты решил, что я единственный, кто тебя не побьет, и поэтому первым делом сунулся сюда?
Гуляка так посмотрел на меня, что я понял: второй вариант был верным.
– А что твоя блонда? – спросил я, запуская его в номер и закрывая дверь.
Логинов бухнулся на кровать Ильи, закутался в одеяло и пробурчал что-то невнятное, из чего я понял: у него накрылось.
– Ну, хоть у Ильи не накрылось, наверное, – ответил я.
– Облом, – уже более внятно проговорил друг. – Он перебрал с мартини и отъехал, спит в номере у того очкарика, у которого гитару спер. Ну, значит судьба такая. Доброй ночи.