Это было повторением истории с тем стариком, который восстал из мертвых, чтобы помочь отрядам спасателей найти его внучку.

Демон в дюнах был недавно умершим дедушкой Бренды Наррамор!

После того как я отказался прислушаться к его требованию оставить внучку в покое — как на пляже, так и в особняке ужасов на променаде, — продолжал целовать ее и лапать, он нашел способ остановить ее!

Думаю, от всего этого я двинулся бы мозгами, если бы не начал серьезно курить и не превратился в заядлого курильщика.

Сначала это был «Дорал». Наверное, в память о Бренде. Но в «Дорале» было слишком мало смол и никотина. Эти сигареты были недостаточно крепкими и не могли заглушить чувство вины, порожденное ужасным осознанием: мои действия привели к тому, что выживший из ума умерший родственник добился «исчезновения» юной, красивой и полной жизни девушки.

Я перешел на «Мальборо».

«Кэмел» без фильтра.

Сигареты способны заглушить боль. Стереть мучительные переживания. Они помогают затолкать куда поглубже любое чувство вины, а также стыд и раскаяние. Наверное поэтому, когда я был ребенком, все священники и монахини курили. Мы, католики, очень нуждаемся в помощи и пытаемся получить ее, где только это возможно.

К Хэллоуину 1975 года я напрочь позабыл о Бренде Наррамор. Возможно, я покажусь вам бесчувственным, но я просто решил, что офицер был прав. Она была беглянкой. Да, весь первый месяц после возвращения домой я каждый день тайком садился на велосипед и ехал в аптеку на углу, чтобы просмотреть газеты из Филадельфии и других городов, расположенных ниже по побережью. Я высматривал жуткую историю с заголовком наподобие «Обнаружено тело девушки. Обезумевшее животное сорвало с ее прекрасного тела всю плоть» или «Чудовище напало на девушку из Джерси». Но мне не удалось найти никакой информации о Бренде Наррамор. Даже в таблоидах, пишущих об Элвисе и пришельцах.

Скорее всего, демон в дюнах был именно тем, за что я его вначале и принял, — плодом моего разыгравшегося воображения. Судите сами: работа художника комиксов как раз и заключается в том, чтобы видеть злобные сущности, затаившиеся в белом пространстве чистого листа.

Просто я начал видеть своих мифических мучителей раньше большинства моих коллег.

Как бы то ни было, но после того, как я вместе с Брендой Наррамор прокатился по «Тоннелю любви», я уже никогда не видел явившееся мне там привидение. Я вытеснил его из своих мыслей и воспоминаний. Я позволял его образу пробраться в мое подсознание только тогда, когда мне было необходимо населить густые тени очередного комикса особенно жуткими созданиями. Так было с моим первым бестселлером «Нью-Йорк таймс», одной из первых историй о Белинде Найтингейл под названием «Ссохшийся дух Вестморленда».

Я не могу понять только одного: почему я думаю обо всем этом именно сейчас? Почему сейчас?

Почему сегодня?

Почему мои мысли постоянно возвращаются в Сисайд-Хайтс лета 1975 года? Неужели в моей жизни нет более важных мест и дат, о которых я мог бы подумать? В особенности сейчас.

Я слышу стук в дверь.

Вспоминаю, где я нахожусь.

Моя жена выбирается из больничной постели.

Я приоткрываю один глаз. Наверное, это пришел врач. Или, возможно, медсестра.

На пороге стоит средних лет женщина с коротко остриженными вьющимися седыми волосами.

— Вы что-то хотели? — негромко спрашивает моя жена.

— Простите, — отвечает гостья. — Я старая знакомая Дэвида. Когда я прочитала в газетах о том, что он…

Гостья поднимает руку, и я вижу, что она держит старую книгу в бумажной обложке. В бордовой обложке. «Над пропастью во ржи».

Она открывает книгу и показывает моей жене рисунок на чистой странице внутри. Бейсбольный кетчер с бутылкой ржаного виски в ловушке. Жена кивает. Она узнает мою подпись.

Демон в дюнах не убил Бренду Наррамор. Она стала старой и утратила всю свою привлекательность.

Я пытаюсь заговорить. Простонать ее имя. Ничего не выходит. Я слишком слаб.

Проклятье! Почему я вспоминаю тот вечер, когда мы познакомились?

Суббота. Шестнадцатое августа 1975 года.

Я закрываю глаза. Спешу обратно. Прокручиваю все еще раз.

Юная, полуобнаженная Бренда Наррамор возится с молнией моих джинсов.

— Тс-с… Ты просто нервничаешь.

Я киваю. Я и в самом деле очень нервничаю.

— Вот… — Она сует руку в свою пляжную сумку. Находит смятую пачку «Дорала». — Покури. Это тебя успокоит.

— Я думал, что обычно курят… ну… после всего.

Она прикуривает две сигареты сразу.

И вот тут за спиной Бренды Наррамор появляется призрак. В десяти футах от нее.

Он стоит, затаившись в тени дюны. Скелет древнего, дряхлого старика. Острые кости выпирают из-под туго обтянувшей их кожи.

Этот мужчина, в общем, не так уж и стар. Ему едва исполнилось пятьдесят. Он похож на ходячий безволосый труп только потому, что получает сеансы облучения и химиотерапии. Он страдает раком легких.

Демон делает неуверенный шаг вперед. Теперь он стоит совсем близко, и, когда из-за набежавшего облачка выходит луна, я вижу его глаза.

Его светло-карие с прозеленью глаза.

Мои глаза.

— Остановись! — сипит он. — Сейчас же!

Теперь мне все понятно.

Это мой призрак.

Призрак человека, находящегося на пороге смерти, отправившийся в прошлое, чтобы предостеречь себя же.

Он — это я.

Мне шестнадцать лет, и я смотрю на собственную умирающую душу, окутанную белым вязаным одеялом Мемориального ракового центра Слоан-Кеттеринг в Нью-Йорке, куда Бренда Наррамор пришла, чтобы попрощаться со своей давней летней любовью и где несет неусыпную вахту моя жена. Она спит рядом со мной на больничной кровати, прощает меня, когда я подкупаю санитара, чтобы он пронес мне пачку «Мальборо», и мне удается спуститься вниз, на тротуар, волоча за собой переносной штатив с капельницей, ради последних в моей жизни затяжек. Моя жена, которая сейчас плачет, потому что я умираю, вспоминая самые важные события своей жизни, проносящиеся перед плотно закрытыми глазами.

Я вынуждаю свой дух вернуться в прошлое, чтобы исправить свои же ошибки.

— Остановись! — сиплю я себе юному и здоровому. Себе, такому, каким я был и каким мне предстояло стать. — Сейчас же!

К счастью, в эти последние мгновения своей жизни я получаю возможность вернуться и предупредить себя самого.

На пляже.

На аттракционе.

Моя первая сигарета и та, которая навсегда сделала меня курильщиком. Та, от которой я так и не смог отказаться.

Или смог?

Я слышу, как шелестят мои высохшие легкие. У меня в груди все чешется и печет огнем.

Прислушался ли я к предостережению собственного духа?

Я этого никогда не узнаю.

Но если бы прислушался, я бы сейчас не умирал, лежа на больничной койке и вспоминая 1975 год и демона в дюнах.