Мария Эльнорд - Демон

Его провокации не пройдут!

Прыскаю со смеху, когда слышу недовольный вздох.

– Давай хотя бы музыку включим, – фыркает Кинг и достает телефон.

Музыка взрывается на весь салон, и я уже жалею, что в новых автомобилях есть система соединения телефона с магнитолой. Под дикие вопли и тяжелую музыку я беспорядочно тыкаю в экран, пытаясь найти спасение из этого ада, но у меня ничего не получается: как назло, я делаю еще громче.

Адам приподнимает левую бровь и перекрикивает эти душераздирающие стенания. В итоге получается сделать тише.

– Так, это моя машина, и мы будем слушать то, что я хочу, – ворчу я, выключая громкость совсем.

– Компромисс? – предлагает Кинг, и я не сдерживаю удивленного взгляда.

Парень вновь делает громче, но салон заполняют мягкие, мелодичные басы. Слышится приятный, хрипловатый голос певца. Эта песня намного приятнее всего того, что обычно слушает Адам, и мне она нравится.

Адам подпевает на припеве и блаженно закрывает глаза. Кажется, эта песня значит для него гораздо больше, чем все остальные. По нему видно, что он получает удовольствие от данной композиции, и сейчас уже не думает о том, чтобы достать меня звуками ада.

Понемногу я вникаю в смысл песни, и сама начинаю тихо подпевать, заслуживая довольный взгляд Демона. Он качает головой и берет меня за руку. В этот момент, когда я отвлекаюсь от дороги на его счастливые глаза, руль выскальзывает из моих рук, и черная большая машина стремительно подрезает нас. Мой автомобиль автоматически снижает скорость, предотвращая столкновение.

Адам оборачивается, и на мгновение в его глазах появляется беспокойство. Я вновь хватаюсь за руль и сбавляю скорость. Мои руки так сильно дрожат, что я чувствую, как их сводит, а сердце вот-вот выпрыгнет из груди. Я останавливаюсь, чтобы отдышаться, и встречаюсь с задумчивым взглядом Кинга.

– Знаешь, кто это был?

– Не уверен.

– Адам! – выдыхаю я, сжимая трясущиеся руки в кулаки. – Это тот, о ком я подумала?

Неужели Рик вернулся? Даже после всего, что с ним сделал Адам, он не отступает.

– Я советую тебе вообще не думать. Кто бы это ни был, если он сунется вновь – ему не жить.

В салоне воцаряется гробовая тишина. Мы молчим, и это молчание будто оглушает меня, заставляя вспомнить все, через что мы прошли с Адамом. На мгновение мне кажется, что причина всему – странная история моей мамы. Письма неспроста крали из дома. Видимо, Рик как-то причастен к ее прошлому. Адам говорил, что он старше нас. Может, он знал ее в то время? Вряд ли… Тогда он был еще ребенком…

– Я же сказал, не думай об этом, Эмили, – прерывает мои мысли Кинг. – Больше всего я не хочу, чтобы ты переживала. Я сам все решу.

После того как я попала в больницу, Адам всячески пытался оградить меня от трудностей и забот, и я ему, конечно, благодарна, но в этом случае мы должны решать проблему вместе, потому что она касается нас двоих.

Две серо-голубые льдинки застывают, и Кинг превращается в задумчивую статую. Как всегда, я могу только гадать, о чем он размышляет. Немного отдышавшись, я нажимаю на педаль газа и потихоньку везу нас домой. Взгляд моего парня, устремленный куда-то вдаль, лишен эмоций, но по желвакам понятно, что он напряжен. Как только я паркую машину, Адам выскакивает из салона и идет быстрее в дом.

За наши недолгие отношения я уже привыкла к его перепадам настроения и поэтому стараюсь не обращать особого внимания на всплески эмоций. Адам – неуправляемая машина: когда он в гневе, остановить его очень сложно.

Едва я прохожу в дом, на втором этаже слышится шум. Наверное, какое-то время лучше не подниматься. Завтра у меня день рождения, и я не хочу в очередной раз погружаться в пучину переживаний.

– Мисс Грин, мистер Кинг сообщил мне, что завтра у вас семейный ужин, – говорит Стефани, теребя в руках метелку для пыли. – Не хотите составить меню, чтобы я начала приготовление блюд?

Джон, как всегда, на шаг впереди меня!

– Нет, что вы, я сама приготовлю ужин, не переживайте.

Сколько бы Кинг старший ни платил домработнице, мне все равно неудобно нагружать Стефани домашними заботами.

– Тогда я схожу в магазин за продуктами, – немного растерянно предлагает она.

На втором этаже на пол с грохотом падает что-то тяжелое, но ни я, ни Стефани на это не реагируем.

– Не переживайте, я справлюсь, – улыбаюсь я, и женщина оживляется. – Если мне понадобится помощь, я вам сообщу.

Стефани коротко кивает и продолжает вытирать пыль, а я, собираясь с мыслями, все-таки решаю подняться наверх.

– Мне плевать, что ты хочешь! – слышу за дверью разгневанный голос Адама и замираю. – Если ты еще раз появишься у меня или у нее на глазах, я оторву тебе голову!

Голос затихает, и я переступаю порог. Шкаф, на котором лежали книги, валяется на полу, кресло перевернуто, вещи разбросаны по углам. В комнате царит настоящий хаос, и посреди него на кровати сидит Адам, схватившись за голову. Его растрепанные волосы касаются напряженного лица, а губы сжаты в тонкую полоску. Адам, словно вулкан, готовый в любой момент рвануть.

– Все хорошо, – шепчу я и обнимаю его, но он не шевелится. Его каменное тело застыло.

– Эми, – чуть слышно говорит он, – уйди, пожалуйста.

Его слова застают меня врасплох. Меня будто обливают холодной водой, и я отстраняюсь.

– Адам, я могу подать заявление в полицию на Рика и…

Адам вскакивает и со всей силы пинает перевернутое кресло, после чего его кулак летит в дверь ванны, ударяя ее так, что она перекашивается на петлях. Серо-голубые глаза искрят злобой и безумием, как тогда в парке, когда Рик схватил меня и угрожал ножом.

– Думаешь, у них на меня ничего нет? – вспыхивает Кинг. – Рик не так глуп, чтобы идти напролом. Надо было добить этого ублюдка.

Я ловлю Адама, мечущегося по комнате, и обнимаю его вновь. Не хочу больше видеть его ярость, не хочу видеть обезумевшие от злобы глаза и избитые в кровь кулаки, хочу обычной жизни, без крови и слез, без страха потерять.

На этот раз Демон успокаивается, его мышцы расслабляются. Адам глубоко вздыхает, зарываясь лицом в мои волосы, и гладит меня по голове.

Секунды? Минуты? Я не знаю, сколько мы так стоим. Когда порыв гнева стихает, Кинг отстраняется и тихо произносит:

– Спасибо.

Я легонько касаюсь его губ и чувствую, как его руки обвиваются вокруг моей талии. Адам прижимает меня к себе, заставляя сердце выбивать ребра изнутри. Птица подлетает к щеке и легонько касается моей кожи. В этот момент я забываю, как дышать, все внутри трепещет.

Любить трудно, но я уже не представляю жизни без Адама Кинга. Без его рук, тепла, аромата тела, без его задумчивого взгляда и колких шуточек в мой адрес. Его душа – темная загадка, непонятная и странная книга, но я с удовольствием читаю каждую страничку.

– Я люблю тебя, – шепчу ему на ухо.

– Взаимно, – отвечает он, высвобождая меня из объятий. – Я сегодня отъеду по делам, не теряй меня, ладно?

– По каким делам?

– Отец попросил…

Стук в дверь разрывает связь наших пристальных взглядов, и в комнату заходит Стефани. При виде хаоса, который творится вокруг, она роняет из рук метелку и тут же поспешно поднимает ее.

– Я зайду позже.

– Не надо, – Адам с невозмутимым лицом поднимает упавший шкаф и кресло. – Здесь нужно убрать.

Она кивает, заходит в комнату и начинает собирать книги. Мне становится дико неудобно наблюдать за тем, как она складывает его одежду и сорванные со стен плакаты. Я принимаюсь ей помогать, но Адам хватает меня под руку и выводит в коридор.

– Не хватало еще, чтобы ты разгребала мой хлам, – бубнит Кинг, и я усмехаюсь, замечая его нарочито грозный взгляд.

Адам плетется на кухню и с ходу открывает холодильник, доставая нарезку бекона и ветчины, ломтики хлеба и листья салата.

– Кажется, кто-то превращается в травоядное? – улыбаюсь я, кивая в сторону салатных листьев, которые Адам аккуратно выкладывает на хлеб.

– Видимо, это передается половым путем! – Птица подлетает ко рту, и на лице Кинга появляется наигранный испуг, а в глазах пляшут бесенята.

Я кидаю в него помидор черри, но Адам ловко уворачивается, отправляя в ответ кусок ветчины.

– Вот, попробуй нормальной еды, – смеется он, когда в меня попадает бекон, и кусочек застревает в волосах.

Его превосходство и хорошая реакция начинают меня раздражать, я хватаю кетчуп и со всей силы надавливаю на пластиковую бутылку, попадая точно в цель. Из меня вырывается дикий смех, когда я замечаю мрачнеющий взгляд, и в одно мгновение меня накрывает волна молока. Адам хватает меня в охапку и кладет на стол.