Я больше никогда ее не увижу. Ни одна фотография не передаст ее нежный взгляд и то тепло, что она мне дарила. Ни одно видео не возродит ее звонкий смех и легкие движения. Она жила и наслаждалась, и ни одна проблема не могла ее сломить.
Я никогда не прощу себе, что не сумела ее спасти. Пока я веселилась, радовалась и любила, моя мама мучилась.
Твоим мукам пришел конец. Прости меня.
– Эмили. – Ощущаю знакомое, ни с чем несравнимое прикосновение к руке.
Я поворачиваюсь к Адаму и вижу по его взгляду, что он понятия не имеет, что сказать.
– Ты знал? – задаю ему вопрос, который не дает мне покоя все это время. – Знал, где она, и кто такой Питер?
Он делает шаг назад. В этот момент последние осколки моего сердца рассыпаются в прах, и как бы мне ни было больно отворачиваться и уходить, я все же делаю это.
Мне не удастся собрать себя по частям. Не в этот раз.
– Я не пыталась изменить тебя, не ждала от тебя этого, Адам, – шепчу я и вижу, как напрягаются его скулы. – Я просто любила тебя таким, какой ты есть, а ты постоянно от меня что-то скрывал.
– Эми, прошу. – Он поднимает свой взгляд, полный печали и горечи, и берет меня за руку.
– Куда на самом деле делся Рик? Он ведь выполнял поручение не Питера, тогда кого? – Единственные вопросы не дают мне покоя уже очень долгое время. Но Адам лишь отводит взгляд, снова скрывая от меня правду.
Я вырываюсь и ухожу прочь, оставляя позади все, что так сильно люблю.
Назад пути нет. Раны еще не зажили, ссадины на лице до сих пор пощипывают, ребра ноют, на запястьях остались следы от кабельной стяжки, а тело помнит тугие узлы веревок, что приковывали меня к стулу.
Сегодня я уезжаю в Лос-Анджелес. Вещи собраны, цель ясна: больше никогда не возвращаться в Лафайет. Я передала документы отцу, чтобы он продал дом, хранящий столько воспоминаний, заставляющих меня рыдать по ночам.
Решение далось нелегко. У Джулии была истерика, но я пообещала ей созваниваться каждый день, так что она отпустила меня. Джон до сих пор надеется, что я передумаю. Стив и Алекс долго уговаривали меня остаться, называли своей сестренкой. Адам…
Теперь я понимаю, каково это: уходить от того, кого любишь. Когда не можешь простить всей боли, когда ненавидишь именно себя. Когда просто хочешь сбежать и попробовать начать все с чистого листа.
Снова.
Я сажусь в машину и вижу в зеркале заднего вида его силуэт. Он стоит неподвижно, наблюдая за мной.
Пустота, прожигающая меня и растекающаяся по моим венам ядом, никогда не заглушит эту боль.
Теперь я понимаю все. Понимаю маму и ее решение уехать, понимаю, что есть вещи, которые нам неподвластны.
Мы уходим, потому что больше не можем дышать. Так же, как и я сейчас. У меня нет повода быть счастливой, прощать человека, которого я люблю больше своей жизни. У меня ничего нет. Я одна.
Пустота поглощает меня все сильнее с каждым километром пройденного пути, с каждым часом, разделяющим меня с этим проклятым городом, в котором я так и не смогла обрести спокойствие. В этом месте столько светлых воспоминаний, но именно они заставляют сердце предательски сжиматься.
Я уезжаю, бросая половину своей жизни, надеясь собрать себя по кусочкам, но чем дальше я еду, тем отчетливее осознаю, что части меня, моей души, остались там. Я перестаю что-либо ощущать. И мне становится легче.
Заправки за заправками, мотели за мотелями пролетают незаметно. Звонки Джулии, Джона и братьев, их голоса не пробуждают во мне ничего. Больше нечему болеть, нечему разбиваться.
Я сливаюсь со своей машиной, мчащейся по шоссе, и благодарна Адаму, что он мне не звонит.
Мы должны отпустить друг друга. У нас ничего не получилось.
Мы не смогли.
Щелчок выключателя возвращает меня обратно в воспоминания о жизни в Лос-Анджелесе. Наша скромная квартирка никогда не была лишена уюта. И сейчас, когда мамы больше нет, в этих стенах все еще хранится ее тепло. Наша маленькая кухонька, где по утрам она готовила мне вафли, ее комната, где каждая вещь наполнена ее присутствием. Квартира с ее запахом, ее смехом и нашими разговорами по душам.
Нужно поскорее продать ее и снять жилье подальше от этого района. Найти работу, перевестись в другой университет и просто продолжать жить.
Смогу ли я?
Мой взгляд замирает на ее старых туфлях в прихожей, и по коже бегут мурашки.
Никогда не прощу себе.
Я падаю на кровать и перестаю считать минуты, часы и дни. Становится неважно, сколько времени у меня уходит на поиск работы, сколько сообщений и звонков я оставляю без ответа от близких мне людей. Моя жизнь превращается в существование, которое я заслуживаю.
Мир становится черно-белым. В большинстве своем я просто сижу дома, смотря в потолок без единой мысли.
Но однажды мне приходит сообщение, и с первых строк сердце начинает неистово биться.
Целью всей моей жизни являлась свобода. Я всегда хотел быть вольной птицей, всегда делал то, что хотел, не жалея ни о чем.
Из крайности в крайность – это про меня, Эмили. Мама всегда позволяла мне все, о чем я попросил, а Джон давал мне мудрые советы, ограждая от ошибок.
С детства меня учили поступать так, как того желает моя душа. Я ненавидел людей, они ненавидели меня. Я презирал всех, меня презирали в ответ.
С тобой рядом я был настоящим, ты помогла мне не распыляться на эмоции, сосредоточила лишь на одном чувстве – любви. Любви ко всем: к родным, друзьям, к тебе. Ты показала мне другую сторону жизни, другую сторону свободы, которую я недооценивал.
Ты и твоя мама направили меня на верный путь. Я обещал ей, что ты посмотришь это видео, когда я увезу тебя обратно в Лос-Анджелес, и ты будешь в безопасности. Я дал слово, что ты узнаешь правду, когда все по-настоящему закончится.
Я люблю тебя, Эмили.
Дрожащими руками я нажимаю на загрузку видео, прикрепленного к сообщению, и ладонь припадает ко рту, когда на экране появляется родной взгляд мамы.
– Здравствуй, доченька. – Ее голос заставляет мое сердце сжаться в комочек. – Сегодня у тебя день рождения. Прости, что я не могу быть рядом.
Пелена слез не позволяет разглядеть ее лицо, и я поспешно вытираю глаза, чувствуя, как душа разрывается на части.
– Прости, что уехала, оставив тебя. Я не знала, что все так обернется. Но я очень рада, что у тебя есть Адам. – Камера в руках таинственного оператора дергается, когда взгляд моей мамы перемещается за объектив, и она улыбается. – Он сможет защитить тебя во что бы то ни стало.
Она говорит, и ее голос начинает дрожать. Телефон в моих пальцах трясется вместе с ним.
– Я благодарна Адаму за все, что он делает для меня… для нас с тобой. Ты должна понимать, что есть веские причины, чтобы мы расстались, и в этом никто не виноват, моя девочка.
Мама глубоко вздыхает и, смахнув со щек слезы, продолжает.
– Эмили, я умираю. Год назад мне поставили неизлечимый диагноз. Врач сказал, что жить мне осталось пару лет.
Тело сводит. Я захлопываю рот ладонью и начинаю плакать, задыхаясь от слез, хватая жадно воздух.
– Мне так не хотелось оставлять тебя одну, так не хотелось, чтобы ты была сиротой, поэтому я решила поехать в Лафайет и встретиться с Джоном, рассказать ему правду. Эмили, я надеялась, что у тебя будет тот, кто позаботиться о тебе, когда я уйду.
– Мама…
– Я не представляла, что все произойдет именно так. Моя любовь к твоему отцу была огромной, я по сей день сожалею, что оставила его, сбежала, испугавшись трудностей. Во время наших отношений мне не удавалось замечать очевидное: Аманда любила его так же сильно, как и я, и так же сильно боялась его потерять. – Слезы из ее глаз сыплются градом, и она опускает веки. – Поэтому она предала меня. Аманда подумала, что я собираюсь разрушить их семью, и сообщила о том, что я в городе.
Этого просто не может быть.
– Солнышко мое. – Она переходит на шепот. – Пока я здесь, тебе ничего не грозит. Во всем, что происходит, кроется лишь моя вина, ты должна это знать. Мне не хватит остатка жизни, чтобы выразить Адаму благодарность за то, что он для нас сделал, ведь именно он помогал мне все это время найти достаточно доказательств, чтобы раз и навсегда наказать всех, кто угрожал тебе. Он был моими руками, закрывающими тебя от опасности. Я заставила его пообещать мне, что ты узнаешь всю правду, когда окажешься в безопасности, когда Адам увезет тебя отсюда. Ты обязана прожить отличную жизнь: будь счастливой, путешествуй, развивайся, будь тем человеком, которым захочешь, люби, родная, и, во что бы то ни стало, слушай свое сердце. Я люблю тебя, Эмили.