«Соблазняй меня, пои шампанским, заставь забыть обо всем, о том, что сейчас моя родня наверняка обсуждает тебя и приходит к единодушному выводу, что ты не на высоте…»

— Подожди минутку, — попросил он, когда они взошли на крыльцо.

— Здесь, на крыльце? — удивилась она.

— Да. Хочу сделать тебе один сюрприз.

— Ну что ж, если ты так хочешь…

Конор нервно провел рукой по своим волосам, отчего одна прядь встала дыбом. Она пригладила ее. Какими шелковистыми казались его волосы на ощупь!

— Я недолго, — сказал он.

— Надеюсь, — с притворным недовольством вздохнула рва.

Он прошел в дом.

Мэгги подумала о том, что ей никогда не приходилось бывать дома у мужчины. Никогда мужчина не устраивал для нее романтического ужина. Ради этого стоило и подождать на крыльце.

До ее слуха вдруг донесся звон стекла и приглушенные ругательства.

Конор притушил свет, зажег свечи, развел огонь в камине, поставил розы в вазу и поспешил к выходу, как вдруг задел вазу локтем, и в следующее мгновение весь пол оказался в битом стекле, а все вокруг забрызгано водой.

— О Боже, только не это!

Он схватил пригоршню битого стекла, но порезал себе палец и машинально выругался.

— Конор! — Рядом с ним стояла Мэгги. В этот момент он подумал лишь о том, как опасно для нее мчаться с такой скоростью на тонких шпильках. Она наклонилась и подобрала цветок. — Розы?

— Они были для тебя.

— Почему «были»? Они и сейчас есть! Спасибо! — Мэгги понюхала цветок. — Мне нравится!

— В вазе они бы понравились тебе больше, — обреченно заметил он.

— По-моему, они и на полу выглядят неплохо! — улыбнулась она.

— Слава Богу, что это хотя бы произошло на кухне, а не в гостиной!

— Да, слава Богу, — согласилась она.

Он посмотрел на нее, и все планы с ужином и медленным обольщением сразу же улетучились из его головы. Их губы слились.

— Вообще-то я планировал соблазнять тебя всю ночь… — пробормотал он.

Она улыбнулась:

— Ты опережаешь свои планы!

Розы, разбитая ваза, даже ужин — все сразу же было забыто. Единственный голод, который они испытывали сейчас, — это голод другу по другу.

Обычно Мэгги занималась любовью молча. Когда у тебя за стенкой двое детей, волей-неволей приходится глушить стоны, уткнувшись в подушку. Теперь же она не стеснялась ничего.

Раньше во время занятий любовью она обычно представляла, что летает над облаками. Теперь же ей не нужно было это себе представлять. Теперь она с открытыми глазами плыла среди звезд.

— Не надо пиццы, — сказала Клер в ответ на предложение матери. — Я обойдусь салатом.

Они сидели в доме Мэгги за ее кухонным столом, обсуждая ее нового знакомого.

— Снова на диете? — покачала головой Рита. — Ты и так слишком худая!

— Воздержание от еды — часть моего бизнеса, — заявила Клер, отлично понимая, что на самом деле мать спрашивает не об этом.

«Не волнуйся, мама. Никаких наркотиков. Вот уже пять лет».

— Тоже мне бизнес, — поморщилась Элли. — Что до меня, я бы ни за какие деньги не согласилась морить себя голодом.

— А что до меня, — отрезала сестра, — то я за деньги готова на что угодно. Кроме, разумеется, противозаконного.

Николь посмотрела на нее:

— Ты что, вообще не ешь пиццы? Никогда?

— Ну, может, раз или два в год. Когда ее не ешь, то забываешь, что это такое.

— Не думаю, — усомнилась Николь.

Все, кроме Чарли, рассмеялись. Чарли был занят другим — тайком скармливал ломтики сыра собакам под столом. За пару минут Тайгер и Дейта уже успели проглотить столько сыра, сколько Клер съедала за год.

Клер налила себе бокал вина, проигнорировав поднятую бровь Риты. Не надо ее контролировать, Клер знает свою меру — один бокал, не больше, иначе на следующее утро это отразится на твоем лице. Конечно, визажисты знают свое дело — как закрасить и припудрить недостатки, но они ведь тоже не всесильны…

Сэм Делой был одним из лучших визажистов. Это было признано всеми, и поговаривали, что скоро Сэм бросит Нью-Джерси и переберется в Нью-Йорк. Кто мог бы осудить его за это? Клер и сама бы туда перебралась, но пока не приглашают…

— Что-то ты сегодня не в форме, — заявил ей Сэм сегодня утром. — В твоем возрасте следует строже следить за собой.

Клер отшутилась чем-то — что она могла еще сделать? — но ей хотелось расплакаться.

— Я не шучу, крошка. — Сэм еще раз критически оглядел ее лицо со всех сторон. — Похоже, здесь надо вызывать Фредди.

Фредди был фотограф, славившийся своим умением затушевывать недостатки.

— Мне всего лишь двадцать восемь, Сэм, — проговорила Клер упавшим голосом.

Она вспомнила, как Мэгги всего неделю назад заявила, что она слишком молода для>седых волос. Тогда Клер посмеялась над этим. Теперь же ей было не смешно.

Сэм вышел. Клер осталась ждать Фредди наедине со своими невеселыми мыслями.

— Да, тяжелый случай, — произнес Фредди, осматривая ее, словно неодушевленный предмет. — Посмотрим, что здесь можно сделать. — Он начал передвигать лампы, пытаясь добиться лучшего эффекта.

— Если у меня плохое настроение, — вырвалось у Клер, — значит, надо мне его еще больше испортить?

— Что-то уж больно ты разнервничалась, — проворчал Фредди, делая пробный снимок на «Полароиде». — Я лишь говорю тебе то, что есть. Я могу ошибаться, крошка, но камеру не обманешь.

В первый раз Клер вышла из себя на работе. Она опустила голову и дала волю слезам. Она рыдала, не в силах остановиться, пока ее лицо не стало таким, что уже ни один фотограф не помог бы.

Съемку перенесли. Клер знала, что ей придется объясняться со своим агентством и выплачивать кругленькую сумму, но не это беспокоило ее. Ее бесил сам факт, что ее карьера зависит от чьей-то милости. Она подхватила свои вещи и направилась к выходу, но Фредди остановил ее, положив руку на плечо:

— Извини, крошка, я не хотел. Просто мы с тобой старые друзья, а с друзьями я привык начистоту.

— Мог бы и помягче.

— Крошка, наш бизнес — штука жесткая. — Клер хотела идти, но Фредди еще не закончил. — Ты показывала фотографии своей племяннице? — спросил он.

Клер среагировала на перемену в его голосе. Если Фредди вообще завел об этом разговор, значит, неспроста. Фредди был слишком занятой человек, чтобы позволить себе возиться с провальными проектами.

«Значит, я была права, — подумала она. — Николь действительно восходящая звезда».

— Нет. — Она постаралась, чтобы ее голос звучал непринужденно. — Надо бы, да все руки не доходят…

— Поторопись, крошка. Чем раньше, тем лучше. Модели не долго остаются молодыми.

Клер самой казалось, что прошло не так уж много времени с тех пор, как Фредди увидел ее на школьном крыльце и предложил сотрудничество. С этого момента для Клер настала новая жизнь, с которой, похоже, ей скоро придется распрощаться.

— Надо поговорить с ее матерью.

— Матерью? — Фредди рассмеялся, обнажив два ряда безукоризненно белых зубов. — При чем здесь мать? Поговори с самой девочкой!

Клер снова посмотрела на Николь. Да, девочка была хороша, с этим нельзя было поспорить. Правильные черты, красиво очерченный подбородок, огромные синие, как у матери, глаза, густые шелковистые волосы, настоящий цвет которых был темно-каштановый. Уже не ребенок, но еще не женщина.

Фредди был прав. Карьера Клер не может продлиться вечно. Время летит быстрее, чем порой кажется ей самой. И если она когда-нибудь собирается показать фотографии Николь, то сейчас — самый момент.

— Николь, дорогая! — Клер поднялась, отодвинув стул. — Может быть, погуляем с собачками?

Конор посмотрел на часы. Было уже девять.

— Пора. — Мэгги лениво потянулась на кровати. — Ничего, я быстро к этому привыкну.

Она напомнила ему, как он добывал в Кейп-Мей пиццу.

— По крайней мере, — улыбнулась Мэгги, — теперь тебе нужно дойти всего лишь до кухни. Так что под дождь уж не попадешь.

Конор наклонился и поцеловал ее.

— Устала?

— Да, но это хорошая усталость. — Она погладила его по шее. — Ты очень темпераментный мужчина!

— Стараюсь, — улыбнулся он.

— Должна признать, у тебя неплохо получается!

— На кресле есть халат. — Конор показал ей на винтовое кресло, стоявшее рядом с книжными полками до потолка. — Кухня в конце коридора, если хочешь посмотреть, как я готовлю.