Тот разговор в машине объяснил мне многое. Автомобиль тихо скользил по улицам Монте-Карло — должно быть, Мария попросила шофера покатать нас. Видимо, на то, чтобы пригласить меня к себе в отель, ее милосердие не распространялось.
За окном проплывал удивительный живописный город, его круто взбиравшиеся вверх улочки, зелень знаменитого Японского сада. Во влажном воздухе мерцали и расплывались сияющие огнями вывески казино, ночных клубов и фешенебельных отелей. Внизу же полоскалось синее, бездонное, дышащее свободой море. Видно было, как скользят по его подернутой рябью поверхности изящные белоснежные яхты. Как вздуваются на ветру паруса и круто уходят ввысь мачты.
— Гриша, — говорила Мария глубоким грудным голосом — голосом, заставлявшим трепетать сердца миллионов поклонников, — мой очень давний поклонник. Много лет назад, еще в Москве, у нас был… как это принято говорить, бурный роман, — Левина царственно улыбнулась. — Ну, знаете, со всеми атрибутами — короткие встречи в гостиничных номерах, поездки на пустые зимние дачи, совместные выходные в лучших российских домах отдыха, цветы, подарки, обещания немедленно развестись и не расставаться уже никогда.
— Вы были замужем? — уточнила я.
— То я была замужем, то он был женат. Не в этом дело, — покачала головой Левина. — Просто… Я никогда не могла примириться с его образом жизни и в конце концов поставила решительную точку в наших отношениях. Гриша долго не желал с этим смиряться, но в итоге мы с ним стали, можно сказать, хорошими друзьями, фронтовыми товарищами, — она негромко засмеялась.
Черт возьми, я ведь была намного моложе, стройнее, красивее этой бабы! Почему же рядом с ней я чувствовала себя какой-то драной кошкой? Особенно в замызганном платье и со сбитыми коленями.
— С каким образом жизни?
— А вы еще не поняли, Женечка? Гриша — первоклассный хакер, — это слово она выговорила с неким оттенком пренебрежения. Оно и правда как-то не вязалось с ней — слишком современное по сравнению с этой, словно выскочившей из пятидесятых годов прошлого века, дамой. — Он может взломать все, что угодно, вломиться в любую банковскую систему. Тем и живет — и вот уже много лет. Только проблема в том, что при попытке обналичить суммы, которые он переводит на свои счета, в любом банке мира его немедленно возьмут. Именно поэтому он и путешествует по казино.
— Какая связь? — не поняла я. — Для чего ему светиться в казино, если он ворочает куда большими суммами, чем можно сорвать даже при самом солидном выигрыше.
— Ну как же, я ведь вам объясняю, — Марию, кажется, слегка раздражала моя непонятливость. — Просто прийти в банк и снять со счетов свои миллионы он не может. Ведь за ними следят. А обналичить выигранные в казино фишки — совсем другое дело. Это безопасно. Конечно, его совершенно не интересовали ваши махинации, для него прибыль от них — это капля в море. Но это могло послужить для него прекрасным прикрытием, чтобы понемногу декриминализировать свои накопления. Ну, вспомните, неужели вы никогда не замечали, что фишек у вас появляется слишком уж много, куда больше, чем вы могли бы выиграть.
И я немедленно вспомнила, как Миша высыпал то на стол, то на кровать груду разнокалиберных фишек, как он ловко сортировал их, что-то убирал, что-то выдавал мне, что-то отправлял менять, что-то приберегал для вечерней игры. И как я пыталась выспросить у него, откуда столько, неужели мы сорвали вчера такой большой куш. А он лишь смеялся и говорил: «Ты просто недооцениваешь мои шулерские способности, моя дорогая!»
Вот сволочь, он ведь, должно быть, еще при первой нашей встрече заметил, как застят мне глаза большие деньги, и точно знал, что, пока наши барыши растут как на дрожжах, я не стану задавать лишних вопросов.
— В тонкостях этой аферы я сама не разбираюсь, — продолжала тем временем Мария. — Могу только предполагать, что ваши выигрыши были для него ловким прикрытием, чтобы брать в кассе казино фишки, оплачивая их со своих неприкосновенных счетов, а затем, по прошествии некоторого времени, обналичивать их уже в других местах. Впрочем, Гриша человек невероятно азартный, и ваши приключения, я полагаю, были для него дополнительным бонусом. Но, разумеется, не главным мотивом.
Я слушала ее низко журчащий голос и постепенно понимала, какой оказалась идиоткой. Учила раздолбая Мишу своим нехитрым карточным фокусам, мнила себя коварной развратительницей недалекого бизнесмена, еще мечтала о каких-то домиках у моря, детях… Кретинка, полная кретинка! Ведь оказалось, что он использовал меня с самого начала. Раскусил с первого взгляда и поймал на живца, проиграв мне крупную сумму денег. Господи, да я же сама всю жизнь так делала.
Я откинулась на спинку сиденья и расхохоталась. Как ни странно, я даже не злилась на Мишу. Гришу… Как бы там его ни звали. Можно даже сказать, испытывала некоторое профессиональное уважение. А красиво он меня сделал. Ловко! Виртуозно! Мне до такого класса еще расти и расти.
— Женечка… Вас ведь так зовут? — снова обратилась ко мне Левина. — Мне очень жаль, что вы попались в его сети. Мне надо было бы вас предупредить, еще тогда, в первый раз. Но я…
«Но ты приревновала, старая карга!» — подумала я.
— Ну что вы, — лучезарно улыбнулась я. — Вы и так сделали для меня слишком много — заплатили такую большую сумму. Я обязательно все вам верну, как только…
— Пустяки, — величественно махнула рукой Левина.
За окном машины замаячил фасад отеля, в котором остановились мы с Мишей. Водитель заглушил мотор, и я снова обернулась к Левиной.
— А вы… Вы не знаете, где сейчас может быть Миша? Гриша?
Та покачала увенчанной тяжелым узлом волос головой:
— Где угодно, дорогая моя. Он ведь человек перелетный. Я никогда не знаю, когда увижу его в следующий раз.
Я не знала, говорила ли она правду или обманывала меня, не желая выдавать Миркина. Да мне это, в общем, было и не важно. Я криво усмехнулась и сказала:
— Когда увидите, передайте ему, что я буду по нему скучать.
С этими словами я вышла из машины и направилась к входу в отель.
Едва я вошла в комнату, мне сразу стало понятно, что Миша тут уже побывал. Видимо, нагрянул, пока я была в казино. Исчезли висевший на спинке кресла пиджак, который точно был на месте, когда я уходила, а еще бритвы из ванной и костюмы из шкафа. У кровати одиноко лежал, раззявив пасть, пустой чемодан.
Я бросилась обшаривать все шкафчики, свои сумочки, карманы плащей и курток. И в процессе издевалась над собой: «Ищи, ага. Конечно же, он заботливо припрятал для тебя деньги, прежде чем кинуть».
Разумеется, вместе с Мишей — у меня все язык не поворачивался назвать его Гришей — исчезли не только вещи, но и все наши деньги, все фишки, чеки и прочее, прочее. Все, что мы с ним успели нагрести за эти безумные авантюрные месяцы.
— Ах ты сволочь! Урод! Дрянь последняя! — приговаривала я, стирая со щек злые слезы и все продолжая обшаривать ящики стола, прекрасно понимая, что это бесполезно.
Положение мое было крайне незавидным. Я находилась под следствием, а значит, удрать не могла. Даже если бы мне удалось как-нибудь выбраться из гостиницы, обриться налысо, переодеться, загримироваться — черт его знает как, — со своим засвеченным паспортом я не могла не только выехать из этого проклятого Монако, но и вообще из зоны Шенгена. И денег на то, чтобы нанять адвоката, у меня не было. Да что там, и расплатиться за этот роскошный отель мне теперь было нечем. И, разумеется, не стоило и думать о том, чтобы выходить вечером на промысел.
Только теперь мне пришло в голову, что надо было попросить помощи у Марии. Кто знает, ведь разжалобилась же эта старая корова, чтобы заплатить за меня залог, может, мне удалось бы стрясти с нее еще немного денег. Хотя бы на адвоката.
Злая на собственную глупость и недальновидность, я вскочила на ноги и в сердцах пнула ногой валявшийся у кровати чемодан. Тот тяжело рухнул на бок, и мне вдруг показалось, что внутри что-то негромко стукнуло — так, будто чемодан не был пустым.
Этот чемодан мы когда-то делали на заказ, в нем был секрет — фальшивое дно, под которым открывалось небольшое пространство. Мы с Мишей прятали там при перевозке через границу наши шулерские приспособления. Портативные камеры, сигаретную пачку, в которой помещалось радиоуправление шариком, и прочее.