— Доктор, вы что-то темните, — неудовлетворенно поерзал на стуле Миша. — Вы мне прямо скажите, что мне теперь думать-то? Зря мы на Алтай мотались или все же не зря?
— А как хотите, так и думайте, дорогой мой, — устало бросил Сергей Антонович. — Хотите, считайте, что этот самый лама, или там Тагильцев с его помощью, спустился в преисподнюю и воскресил гражданку Асееву. А хотите, считайте, что организм у нее был молодой, сильный и справился там, где медицина оказалась бессильна. Я ведь вам говорил уже — возможности нашего тела еще до конца не изучены, и долго еще изучены не будут. Вот так, — он развел руками, давая надоедливому журналисту понять, что аудиенция окончена.
Миша, так и не решив для себя ничего, покивал, распрощался с врачом и пошел вверх по лестнице, к палате Елены.
Она сидела в постели, с книжкой. Подниматься врачи ей пока запрещали, и Миша по просьбе Елены притащил ей в больницу целую стопку книг, чтобы было не так скучно. Пришлось совершить налет на ближайший книжный магазин. Точно не зная литературных вкусов невесты Тагильцева, он для начала скупил все детективные новинки последнего месяца. Потом, правда, пришлось провести тщательный отбор — Грушин неожиданно сообразил, что истории, в которых встречаются проститутки, наркоманы и тяжело больные люди, вероятно, не лучший выбор в создавшейся ситуации. На всякий случай Миша отправил в помойку еще и те романы, в сюжете которых встречались закоренелые игроманы. Это уже для себя, чтобы не было искушения взять потом у Елены почитать. После произведенной селекции стопка книг заметно похудела, но все же несколько романов, удовлетворяющих его запросам, осталось.
Правда, судя по тому, что Елена сидела и, задумавшись, смотрела в окно, а книжка лишь бесцельно лежала у нее на коленях, он мог и не напрягаться так сильно. Ну да он же старался как лучше.
— Салют выздоравливающим! Наше вам с кисточкой! — громогласно поздоровался он.
Честно сказать, он все еще побаивался оставаться с Еленой наедине. Черт ее знает, вдруг опять впадет в транс, а второй серии восставших из ада он не выдержит. Именно поэтому Миша старался вести себя как можно громче, увереннее в себе. Пусть лучше эта Лена принимает его за громкого дурака, чем догадается о его страхах.
Она обернулась к нему. Лицо ее за эти несколько дней заметно порозовело, кожа больше не выглядела такой истонченной, хрупкой, словно папиросная бумага. Волосы понемногу отрастали, и голова была покрыта теперь коротким золотистым ежиком. «А че, вполне стильно, — решил про себя Миша. — Похожа на… Как там бишь звали эту инопланетную телку из фантастического фильма моего детства? Вот на нее!»
— Привет, — тихо поздоровалась Елена. — Саша не появлялся?
Ну вот, опять! Какого лешего вообще он оказался дуэньей при этой любящей парочке? Сначала одного успокаивай — очнется она, вот увидишь, все будет хорошо. Потом другую — солдат вернется, ты только жди. Он вообще для этой роли не годится!
— Объявится, куда он денется, — пробасил Грушин. — Оттуда знаешь сколько ехать? Да еще и на перекладных!
— Но он бы хоть позвонил… — вздохнула Елена.
— Мать моя, да откуда ж он позвонит? Ты вообще шаришь, какие там дебри? Еще скажи — емейл пришлет! Да если б до него можно было дозвониться, стали б мы время с тобой терять? Его, между прочим, не ты одна ждешь. Я вчера у секретарши его был, за деньгами заезжал, так там весь офис на ушах. Клиенты телефоны обрывают, орут, требуют. Всем нужен наш чудо-адвокат. А он себе в горах загорает, — Миша делано хохотнул.
По чесноку, его и самого беспокоило отсутствие Тагильцева. Что, если он там плюнул на все, обрил башку и подался в монахи? Или руки на себя наложил от неземной тоски. А че, у таких, слишком много думающих, это бывает. И, главное, никак же ему знать не дашь, что подруга его жива и здорова. Ну вот че делать? В ментовку заявлять о том, что человек пропал? Поначалу он так и собирался — пойти войной на чертовых монахов с ламой во главе, а теперь… Как ни крути, а девка-то очухалась. Так что, может, и не зря они небо коптят, людям-то помогают. За что ж их мусорам сдавать? Короче, с какой стороны ни посмотри, везде затык.
— Извини, я тебя, наверно, достала расспросами, — печально сказала Елена. — Мне просто… все это время, пока я без сознания была, сны такие странные снились… Даже не сны, не знаю, как объяснить. Видения?
— Да ну? — Миша, заинтересовавшись, придвинулся ближе к ее кровати. — Это какие же такие видения?
— Не знаю… — Елена отвела глаза. — Снилось, будто бы я в каком-то затерянном мире. И он огромный, этот мир, только законы в нем совсем не такие, как в нашем. Вот то я оказывалась у лесного озера, то, испугавшись, начинала бежать, прорываться через кусты и вдруг понимала, что нахожусь в больничной палате, а оттуда сразу попадала в какую-то прокопченную кухню в коммуналке. И мне там… очень плохо было, страшно. Я все ждала, что Саша придет за мной, поможет мне выбраться. Иногда даже видела его — нечетко и вдалеке, как сквозь воду. Звала, но он меня не слышал. А все кругом твердили мне, что он никогда за мной не придет, что я останусь там навсегда. А в самом конце я попала в какую-то странную комнату, где кишмя кишели разные существа — какие-то старухи, черти, уродливые создания. Все они хохотали, глумились надо мной, и я в страхе забилась в угол. И вот тогда неожиданно появился Саша. А я уже не могла его позвать, лишилась сил. И думала — все, конец. Сейчас эти совсем заморочат его, и он снова исчезнет, а меня ничто уже не спасет. Но в самый последний момент он как будто услышал что-то, вздрогнул, обернулся и пошел прямо ко мне, расталкивая всех на своем пути. Рванул меня с пола, обнял, подхватил на руки…
— И что? — напряженно спросил Миша, склонившись к Елене.
«Вот он, наверное, ад-то тот самый, в который чертов лама хотел отправить Санька за Еленой, — подумал он. — Только ее-то он как смог загипнотизировать? Эта его хрень на расстоянии тоже, что ли, работает?» Матерь Божья, так вот почему он играть не мог и сны такие странные в такси видел. Этот проклятый старик, выходит, и с другого края света за ним наблюдает…
Миша почему-то опасливо поднял глаза на вентиляционную решетку в потолке и украдкой показал ей кулак.
Елена посмотрела на свои бледные пальцы и покачала головой.
— И ничего. Я открыла глаза и увидела больничную палату — белые стены, жалюзи… и тебя.
— Пф, да уж, не лучшее зрелище после возвращения к жизни, — фыркнул Миша.
— И с тех пор мне все время кажется, — продолжала Елена. — Ну, понимаешь… Что я не по-настоящему очнулась. Что я все еще там, а это просто новый виток сна. Что Саша меня так и не нашел… и никогда уже не найдет, — всхлипнула она.
Миша неловко потоптался на месте. Черт, вот только этого ему не хватало — женских слез. Он их совершенно не мог переносить, просто на куски разваливался.
— Ну вот что, ты это, брось тут сырость разводить, — с напускной суровостью бросил он Елене. — Не знаю, что ты там себе напридумывала. Ты, может, и во сне, но мне можешь поверить на слово, я настоящий. Еще какой, — он неловко подергал себя за бороду. — А Саня приедет, все будет чики-поки, вот увидишь.
— Приедет? — подняла на него мокрые глаза Елена.
— Ха, а то! Он мне там, в горах, все уши прожужжал — Лена-Лена. Приедет, никуда не денется, — уверенно пробасил Миша, помялся, не зная, чем еще успокоить Елену, и наконец произнес: — А ты вот… Знаешь, в чем твоя беда? Ты слишком много думаешь! А это для здоровья вредно. Вот смотри на меня, башка — во! — он постучал согнутым пальцем по лбу. — Пустая, как барабан, а здоров — еще на ваших похоронах простужусь. Тьфу ты, извини! Ну я не то хотел сказать…
Елена невольно улыбнулась:
— Да я понимаю, Миша, не извиняйся.
— Ну ладно… Слушай, я на улицу выскочу покурить — и сразу вернусь. Идет? — пообещал он и с облегчением закрыл за собой дверь палаты.
Все-таки, как ни крути, не создан он для светских бесед с чудом избежавшими смерти девушками. «Простужусь на ваших похоронах» — надо ж так сказануть, во дебил!
Он вышел во двор клиники. Дождь перестал, и сквозь мокрые ветки деревьев проглянуло неяркое осеннее солнце. Слабые лучи его словно купались в лужах на дорожке, расцвечивая их тусклой радугой.
«Черт, надо выдумать какую-нибудь тему для разговора, понейтральнее, — туго соображал Миша. — А то опять как ляпну чего-нибудь. Вот наказание с этой бабой, а?»