Тихо напевая, она начала спускаться по узкой тропке к роднику. Оливия смотрела себе под ноги, опасаясь споткнуться, но когда подняла голову, резко остановилась.
Возле воды, окруженный выводком гусей, сидел какой-то человек.
Очевидно, услышав ее шаги, он повернул голову и посмотрел на нее через плечо, хотя Оливия и не собиралась подкрадываться.
У нее вдруг сильно забилось сердце от осознания того, что она поняла: она в лесу одна с незнакомым человеком.
Оливия нервно облизнула губы и, глядя, как он поднимается, пыталась не замечать, как его черные высокие сапоги обхватывали его сильные икры, а кожаные бриджи — мускулистые бедра.
Смотреть в упор на мужские бедра неприлично, сурово напомнила себе Оливия и подняла глаза.
Он был в черных перчатках и держал в руке небольшой джутовый мешок с кормом для гусей. Одна из птиц нетерпеливо клевала мешок, видимо, пытаясь его открыть. Мужчина, однако, не обращал на птицу никакого внимания.
Взгляд Оливии поднялся выше. На широкие плечи был накинут изысканный плащ, явно сшитый на заказ дорогим портным из Лондона. На Антигуа большинство мужчин ходило в убогой, домотканой одежде.
Мужественный, квадратный подбородок, покрытый однодневной щетиной. Полные, но суровые губы. Прямой нос. Темные густые волосы, закрывающие лоб красивой, мягкой волной.
И… внимательные глаза невероятного зеленого цвета. И они смотрели на нее.
Оливии удалось подавить вздох. Она узнала этого человека. Этого джентльмена, поправила она себя. Она видела его на последнем балу в Лондоне перед тем, как уехала в Суссекс. Как она могла забыть?
— Извините, — почти шепотом пробормотала Оливия. — Я не знала, что родник… занят.
Его губы дернулись. Он что, улыбается? Может, смеется над ней?
Краска залила ей щеки. Смущение сменилось досадой, и она повернулась, чтобы уйти.
— Подождите.
Господи! Какой голос! Низкий баритон, густой, словно мед. Оливия остановилась. Он подошел ближе.
— Здесь хватит места для двоих.
Не дождавшись ее ответа, он добавил:
— Мне не удается накормить этих жадных тварей. Смотрите, они уже нацелились на ваш хлеб.
Так оно и было. Один из гусей, увидев хлеб, уже ковылял к ней.
— Это Генриетта, — тихо сказала Оливия. — Ее всегда надо кормить первой.
— Эта Генриетта, — ответил он, — уже съела половину принесенного мной зерна. Должна же она дать хоть какой-то шанс своим братьям и сестрам.
Этот человек, видимо, не слишком много знал о гусях.
— Вот, смотрите. — Она отломила кусочек хлеба и помахала им перед Генриеттой. — Это твой любимый момент.
Когда гусыня бросилась за хлебом, Оливия швырнула его в самую гущу кустов боярышника. Генриетта, очевидно, не самая сообразительная из всех, поковыляла за ним и стала искать его в зарослях.
— С помощью такой нехитрой уловки она не отнимет еду у других, — рассмеялась Оливия. — Иначе она начнет их щипать, отпугивать и съест весь хлеб сама.
— Или все мое зерно.
— Без сомнения.
Он достал из метка пригоршню зерна и рассыпал его по земле. Остальные гуси начали быстро его клевать.
— Бедняжка Генриетта, — вздохнула Оливия.
Глупая гусыня так и не нашла свой кусок хлеба, не подозревая, что ее отпрыски пируют совсем рядом.
— Вы мисс Оливия Донован, не так ли? — неожиданно спросил незнакомец.
Услышав свое имя, Оливия напряглась. Она с трудом откашлялась и произнесла довольно холодно:
— Боюсь, у вас есть передо мной преимущество.
— Я Макс.
Она уставилась на него в недоумении. Макс? Просто… Макс? Наверняка это не так.
Он, очевидно, заметил ее смущение и быстро поправился:
— Максвелл Бьюкенен.
Макс слегка поклонился и, взяв ее руку, сжал ее. Оливия почувствовала силу его пальцев даже через несколько слоев его кожаных перчаток и убрала руку.
— Приятно было познакомиться, мистер Бьюкенен. Я уверена, что уже видела вас, не так ли?
— Вы помните?
Его зеленые глаза смотрели на Оливию в упор.
— Это было в Лондоне, на балу у лорда Харфорда.
Макс улыбнулся, и неожиданно на щеках его сурового лица появились ямочки.
Оливия мысленно одернула себя. На балу он произвел на нее большое впечатление, и с тех пор она иногда вспоминала о нем. Возможно, потому, что она еще никогда в своей жизни не встречала никого, кто был бы таким физически совершенным, как этот человек. Такие мужчины были редкостью в ее защищенном мире, но ей не следовало забывать, что Макс просто человек. Такое же человеческое существо, как Оливия.
Честно признаться, ее реакция была глупой. В следующую минуту Оливия, чего доброго, приложит ко лбу ладонь и упадет в обморок.
— Я помню, — мягко произнес Макс, и от его голоса у нее потеплело в груди. Господи, это было похоже на то, как если бы его голос ласкал ее.
Оливия глубоко вздохнула.
— Приятно… снова вас видеть, — выдавила она. — Но почему вы здесь? Вы живете по соседству?
Макс засмеялся:
— Нет. Я в гостях у лорда Стрэтфорда.
— Вот как?
— Да. Я приехал только сегодня и решил прогуляться перед обедом.
— И вы решили захватить мешок с зерном на случай, если вдруг наткнетесь на выводок гусей?
— Зерно мне дал помощник конюха. Он сказал, что в это время года здесь много уток и гусей. Даже индеек. Я мог бы заманить их, а может, и поохотиться.
Только сейчас Оливия заметила ружье, лежавшее на плоском камне около родника. Она взглянула на мистера Бьюкенена глазами, полными ужаса.
— Вы собирались подстрелить моих гусей?
Макс непринужденно рассмеялся:
— Ваших гусей?
— Я кормлю их уже месяц. И не говорите, что я откармливала их специально для вас.
Выражение его красивого лица было таким, будто он едва сдерживает смех.
— И не скажу.
Гуси склевали все зерно и смотрели на мистера Бьюкенена и Оливию, словно ожидая продолжения кормежки. Даже Генриетта, уже съевшая хлеб, прикидывала, кто из них окажется более щедрым.
Макс решил дилемму, сначала бросив горсть зерна в траву около Генриетты, а потом рассыпал гораздо больше перед остальным выводком.
— Вы знаете, — спросил он, — что лорд Стрэтфорд пригласил всех сюда ради охоты?
— Знаю, — выдохнула Оливия.
Потом раскрошила хлеб и бросила их ненасытным гусям.
— Вы не одобряете охоту?
— Просто… — Оливия пожала плечами. — Мне не нравится, когда убивают Божьих тварей. Вот и все.
Суровые черты лица мистера Бьюкенена смягчились.
— А-а.
— Но я понимаю, что охота необходима для выживания людей. Но я не одобряю охоту как спорт.
— Открою вам секрет. — Мистер Бьюкенен наклонился к Оливии с заговорщическим видом. — Я не страстный охотник. В своей жизни я ни разу не стрелял в живое существо.
Она взглянула на Макса недоверчиво:
— Правда?
Он кивнул.
— В таком случае почему вы здесь?
— Я решил, что надо попробовать. Может, научусь чему-нибудь. И… — Макс помолчал и смущенно посмотрел на Оливию. — Мне необходимо отвлечься.
— Вам не хватает приятных развлечений? — Она бросила на землю остатки хлеба и стряхнула крошки с ладоней.
— Да. — В его глазах промелькнула какая-то тень и тут же исчезла.
— Я слышала, что в Англии это общая проблема джентльменов определенного класса.
— Вот как?
Когда Оливия и Джессика жили месяц в доме их тети Джеральдины в Лондоне, они все время слышали жалобы тети на то, каким злом для общества являются молодые люди их круга.
— Да. Понимаете, я и мои сестры выросли на острове Антигуа. Это место совсем не похоже на Лондон.
— Я слышал, что ваша семья долго жила в Вест-Индии, и могу себе представить, насколько это место отличается от Англии. — Мистер Бьюкенен вывернул мешок и высыпал на землю остатки зерна. Потом повесил на плечо ружье и протянул Оливии руку. — Могу я сопроводить вас до дома вашего зятя, мисс Донован?
Оливия кивнула. Прогулка будет короче, чем она планировала, но этот джентльмен ее заинтриговал. В любом случае уже настало время уходить от этих прожорливых гусей.
Они спустились по той же заросшей травой дорожке, по которой поднималась Оливия. Мистер Бьюкенен крепко прижимал к себе ее локоть. Она чувствовала его мускулистое тело, и это ее смущало.