— Успокойся, Рейн. Может оказаться, что все не так плохо. — Джослин вынула из стиснутых пальцев мужа листок бумаги и молча перечитала письмо. Оно пришло в Кингстон с последним кораблем из Англии. На плантацию его доставили вместе с недельной партией продовольствия. Послание полковника Дугласа Бьюика было датировано третьим июля, то есть Бьюик написал его спустя двое суток с момента похищения Александры. — Посмотри, что он пишет. Твоя сестра находится во Франции вместе со своим мужем.

— С мужем?! Не смей упоминать об этом подонке. Я больше знать не хочу предателя и французского шпиона. Как я мог позволить ему жениться на ней!

Темно-карие глаза Рейна метали молнии. Ожесточение и тревога придавали его чертам еще большую резкость.

— И все же не надо так сердиться. Может быть, произошла какая-то ошибка. Ты же всегда говорил, что знаешь цену Бьюику. Насколько я помню, ты сам называл его лицемером и трусом. Разве это не твои слова? Может быть, он клевещет на графа. Подумай сам, ведь Александра поверила графу. Именно поэтому она согласилась выйти за него замуж.

— Поверила. Оттого, наверное, и выдала его властям. Единственный здравый поступок с ее стороны.

— Все равно, я думаю, не стоит сейчас сгоряча валить все на графа. Тогда возле гостиницы он сказал, что любит ее. Пусть Фэлон — французский шпион, но если он любит ее, то позаботится, чтобы она была в целости и сохранности.

— Почему ты так уверена, что он станет о ней заботиться? Я бы не удивился, если бы узнал, что он женился на ней из-за денег. Сначала безжалостно соблазнил, а потом принудил. Если это действительно так, на что тогда может рассчитывать моя сестра?

— Мы не должны так думать. Давай надеяться на лучшее, пока не вернемся домой. А это возможно только через несколько недель.

— Пусть он только посмеет обидеть ее. Если с головы Александры упадет хоть один волос, я разыщу этого негодяя на краю земли. И не успокоюсь, пока не увижу его мертвым.

Джослин положила руку на мускулистое плечо мужа. В каждой его мышце, каждой жилке чувствовалось напряжение.

— Все образуется, Рейн, — сказала она. — Вот увидишь. До нашего возвращения Александра поживет во Франции. А приедем домой, поговоришь со своим другом Стриклендом. Генерал поможет тебе организовать обмен. Или сам найдешь какой-нибудь способ вернуть ее. Я уверена, у тебя все получится.

Рейн пропускал между пальцами ее длинные шелковистые волосы. В солнечном свете, струившемся через окно их спальни, они блестели наподобие черного оникса.

— Милая моя женушка! Ненаглядная моя оптимистка! Как мне благодарить Бога за то, что ты есть?

— Рейн, я еще раз говорю тебе: с твоей сестрой все будет в порядке.

Он улыбнулся и кивнул, хотя у него не было такой уверенности, как у Джо. Он слишком хорошо знал свою сестру. Александра всегда была эксцентричной и нетерпеливой. После смерти Питера она изменилась и стала тише воды, ниже травы. Но только на время. Смирение было не в ее характере. И по логике вещей она должна была люто ненавидеть французов. Они убили Криса, и он сам достаточно натерпелся, пока сидел в их тюрьме.

Теперь Александра вынуждена жить среди французов. Сможет ли она обуздать свой гнев и скрывать истинные чувства? Вынесет ли она жестокое обращение, если ей придется столкнуться с таковым?

Где она сейчас? И где тот паршивец, за которого она вышла замуж?

Эти мысли не давали ему покоя. Он проклинал тот день и час, когда позволил им пожениться, и на чем свет стоит ругал Фэлона.

Отговаривать ее было совершенно бесполезно.

— Чего мы ждем? — настойчиво спрашивала она. — Что нам мешает прямо сейчас отправиться к этому конструктору? Взломаем его контору, заберем чертежи и уйдем.

— Это слишком опасно. Нужно выбрать подходящее время.

Дамиан вышагивал по каменному полу террасы. Эхо от стука его сапог уносилось в глубь сада. Его лицо было таким же строгим и непроницаемым, как в тот вечер на берегу Сены.

— Но если мы будем тянуть, это потеряет всякий смысл. Мы до сих пор ничего не знаем. Не имеем ни малейшего представления, сколько таких кораблей уже построено. Зато можем ожидать, что в любой день суда могут выйти в море.

— Я сказал — надо подождать. Нужно продумать все до мельчайших деталей. Проработать маршрут для бегства. Осечки быть не должно.

— Но…

— Хватит, Александра. Точка. И прошу тебя не вмешиваться. Сколько раз тебя предупреждать? Мы с тобой не знаем, кто и откуда в этом чертовом доме может нас подслушивать.

Александра понимала, что во многом он прав. Вместе с тем она была убеждена и в обоснованности своих доводов.

В результате после их разговора у нее сложилось мнение, что Дамиан почти не продвинулся в осуществлении своих намерений. Вопрос о возвращении на родину повис в воздухе. И даже если муж собирался что-то предпринимать в ближайшее время, ей не было об этом известно.

Александра предвидела такое развитие событий и отчасти поэтому до сих пор ни разу не упомянула о Сент-Оуэне. В той безумно рискованной игре, которую она задумала, Жюль оставался ее единственным козырем. По мере того как сомнения все глубже проникали в ее мозг, она все больше убеждалась, что у нее нет другого спасительного мостика к выходу на свободу. Ей было сказано, что в случае провала ее планов она всегда может обратиться за помощью.

Александра кусала губу. Интересно, как поведет себя Жюль, если узнает о чертежах, которые она видела в письменном столе генерала?

Сможет ли он помочь ей добыть те бумаги? Ведь он так же, как она, настроен положить конец кровопролитию. Он работает вместе с Бьюиком и Уилкоксом. Он пытался помочь ей вернуться домой. И наконец, он является владельцем судна, которое должно покинуть Францию в конце следующей недели.

Стоя у окна своей спальни, Александра размышляла, нужно ли ей рассказать мужу о предложении Сент-Оуэна. Может быть, после этого они смогут скорее выкрасть бумаги и вместе отплыть на родину?

И вновь возникли сомнения, мешавшие ей склониться к тому или иному решению. Что, если по злой воле рока Жюль прав в своих подозрениях?

Если Дамиан действительно предатель, он не допустит, чтобы документы ушли из Франции.

Она не понимала, что происходит с Дамианом. С того вечера, когда они молниеносно скрылись из замка, он так и не приходил к ней. Александра не знала, что муж думает об их отношениях. Может быть, он жалел о тех, второпях сказанных словах?

У нее не было уверенности, что Дамиан вкладывал в них тот же смысл, что и она.

Может быть, для такого человека, как Дамиан, произнести «я люблю тебя» было значительно проще, чем она предполагала? В конце концов, он был актером хамелеоном, человеком с тысячью лиц.

Но сколько бы Александра ни думала, пришло время делать выбор. Или она должна пойти на риск и довериться Дамиану, или, не дожидаясь его, найти конструктора и похитить чертежи. При втором варианте в случае удачи она могла бы передать бумаги Жюлю, чтобы тот доставил их генералу Уилкоксу.

Она должна была выбрать беспроигрышный вариант.

Ей начинало казаться, что этот внутренний конфликт никогда не разрешится. Она любила Дамиана, но, как это было ни прискорбно, признавала, что по-прежнему не доверяет ему. Жюль, хоть и сотрудничал с англичанами, был французским подданным. Правда, ее подкупало, что он с самого начала был честным и откровенным.

Каким бы ни оказалось ее решение, так или иначе предстояло сделать первый шаг — добыть бумаги. И она была намерена это сделать.

— Доброе утро, Жан-Поль, — сказал Дамиан, входя в дом. — Ты не видел мадам Фэлон?

— Да, мсье. Мадам пошла на прогулку и сказала, что скоро вернется.

У Дамиана заходили желваки на скулах. Он не любил, когда жена уходила одна. Черт побери, сколько раз он просил ее не делать этого! Сейчас им следовало быть вдвойне осторожными. Малейшая оплошность могла оказаться роковой. Кроме того, его не покидало неясное чувство надвигающейся угрозы.

Он перевел взгляд на окно, выходившее на улицу. Группа ребятишек гоняла по каменной мостовой небольшой кожаный мяч. Александры не было видно. Но когда он вновь повернулся к мальчику, то увидел, что она идет прямо к ним.

— Доброе утро, — сказала она. Ее лицо озарилось мягкой улыбкой.

— Меня интересует, где ты была. Тебе не следовало выходить одной.