честве, да и тебе незачем сидеть одной. Я и Чака с же-
ной пригласил. Вдобавок ко всему у меня есть к тебе
важный разговор.
– С удовольствием, мистер Гоулд.
– Хорошо, тогда завтра без десяти шесть я заеду
за тобой.
Седьмая глава
Четверг
Джули, как и планировала, после премьеры проспала
до полудня. А затем, по старой традиции, отправи-
лась по магазинам женской одежды, чтобы побаловать
себя новыми нарядами. В этот раз бюджета актрисы
хватило на платье, а также пару туфель к нему. Сидя
в кафе, неторопливо наслаждаясь салатом из свежих
овощей, глядя через окно на людей, идущих по своим
делам, а также на проезжающие туда-сюда машины
и автобусы, она размышляла о жизни. Думала, в част-
ности, и о том, почему ей так и не удалось создать се-
мью, и в итоге свободное время заполнялось работой
в театре. Джули поняла, что за всю жизнь так никого
и никогда не любила по-настоящему… Поток мыслей
прервал зазвеневший мобильник.
– Здравствуйте, мисс Уотсон, – раздался в труб-
ке мужской голос.
– Здравствуйте, – ответила Джули.
– Вы прекрасно вчера сыграли. Наша семья была
просто в восторге. Весь город только о спектакле
и говорит…
– Спасибо, а кто это? – поинтересовалась Джу-
ли, думая, что это назойливый журналист.
– Это Вольф, из багетной мастерской.
– По телефону вас совсем не узнать, – засмея-
лась Джули.
Не обращая внимания на слова актрисы, Вольф
продолжил:
– Спешу вас обрадовать: сегодня утром привезли
багет, и ваша третья картина готова.
– Спасибо вам огромное! Когда можно будет ее
забрать?
– Не беспокойтесь. Задержка произошла по моей
вине, поэтому мой работник доставит картину вам
домой в любое удобное время – сегодня, завтра
или в любой другой день.
– Сегодня, – не задумываясь, произнесла Джули.
– Хорошо. Во сколько?
Джули посмотрела на часы:
– Сейчас ровно четыре. Вы можете привезти кар-
тину к пяти? Думаю, к этому времени я уже буду дома.
Но постарайтесь не позже шести, потому что в шесть
я ухожу.
– Да, непременно, – проговорил Вольф.
Мастер записал адрес Джули и пообещал, что ра-
ботник перед доставкой обязательно позвонит и преду-
предит о своем приходе.
Поблагодарив Вольфа, Джули доела салат, а за-
тем, немного погуляв по улицам города, отправилась
домой.
Майнц, Германия, 4 ноября 1939 года
После ужина, достав из кладовой полотно и краски,
Гарри пошел в салон, чтобы приступить к написанию
новой картины. Лея начала наводить порядок. Она со-
бирала посуду со стола, когда услышала шумный смех
вернувшихся на кухню Моники и Хелен.
– Девочки, почему вы еще не сняли платья? —
спросила Лея.
– Мама, пожалуйста, разреши нам еще немного
побыть в платьях, мы в них такие красивые… – нежно
произнесла Хелен.
– Я сейчас буду мыть посуду, а папа собирается
рисовать в салоне, – спокойно сказала Лея. – Так
что если вы останетесь на кухне, я могу случайно
на вас что-нибудь опрокинуть, и вы испачкаете оде-
жду. А если вы пойдете с папой, то на вас может по-
пасть краска. Завтра вам нужно выглядеть хорошо —
и утром в детском саду, и потом, когда приедут бабуш-
ка и дедушка.
– Хорошо, мама, я уже иду переодеваться, но мож-
но мы потом посидим с тобой и папой до того, как на-
ступит наш день рождения? – спросила Хелен.
– Доченька, сейчас девять вечера, ваш день
рождения наступит только через три часа. Вы можете
посидеть с нами немного, но через полчаса вам нужно
лечь спать, так как завтра рано идти в детский сад.
– Я не буду переодеваться, а также не собираюсь
идти спать, и вообще с вами скучно, – сказала Мони-
ка, – я пойду к папе.
– Переоденься! – крикнула Лея вслед Монике,
но та побежала в салон, где Гарри уже приступил к ра-
боте. – Хелен, а ты не хочешь спать? – спросила Лея
у внимательно наблюдавшей за мытьем посуды дочки.
– Пока не очень. Мама, можно я сниму платье,
а затем тоже пойду посмотрю, что рисует папа? Мне
очень хочется посидеть с вами, а потом, как только ты
скажешь, я лягу спать, – тихо попросила Хелен.
– Да, доченька. Переоденься, чтобы не испачкать-
ся, и иди к папе. Я сейчас все домою и тоже приду.
– Спасибо, мама.
Переодевшись и пройдя в салон, Хелен присела
около Моники, которая, устроившись на диване, вни-
мательно наблюдала за работой отца. Через пятнадцать
минут к ним присоединилась и Лея, закончившая мыть
посуду на кухне. Она увидела, как Гарри продолжал
наносить очередные мазки на новую картину, а дочки
внимательно наблюдали за движениями его рук. Лея,
не отвлекая Гарри от работы, присела к дочкам на кро-
вать, обняла их и тоже стала наблюдать за созданием
картины, сюжет которой уже прояснялся. Гарри ста-
рательно вырисовывал на холсте опускающееся за го-
ризонт солнце, пустой парк и какую-то птицу на ветке
безлистного дерева.
– Папа, а кто это сидит на дереве? Белка? – зада-
ла вопрос Моника.
– Нет, это сова, – ответил Гарри, продолжая ра-
ботать кистью. – Может быть, не совсем хорошо по-
лучилась. Я так и хочу назвать эту картину – «Сова».
– У тебя все картины про животных, – задорно
засмеялась Моника. – Первая называется «Мишка»…
– Не «Мишка», а «Медведь», – поправил отец.
– Вторая – «Рыбы», а эта – «Сова».
– Все правильно, доченька: первая – «Медведь»,
вторая – «Рыбы», а эта – «Сова».
– Хелен, а ты почему молчишь? – спросил Гар-
ри, продолжая рисовать. – Тебе не понравилось?
– Папа, ты очень красиво рисуешь, но эта картина
какая-то темная. Мне она не очень нравится, – сказа-
ла Хелен, которая все это время молча сидела и, как се-
стра, следила за движениями отцовских рук.
– Зато мне очень нравится, – сказала Моника. —
Я все папины картины люблю, папа у нас рисует луч-
ше всех в мире.
– Девочки, прекратите, – улыбнулась Лея.
Гарри, увлеченный процессом, все же решил сде-
лать небольшой перерыв и, положив кисточку в банку,
наполовину наполненную водой, спросил у Хелен:
– Доченька, а какая картина тебе нравится?
– Та, где рыбы, – повеселев, ответила девочка.
– И мне, – поддержала ее Лея. – Там ясный
солнечный день, необъятное море и две рыбы посреди
него… А здесь у тебя все получилось почему-то в бо-
лее темных тонах.
Гарри еще раз бросил взгляд на картину, где и в са-
мом деле преобладали темные тона, а затем, повернув-
шись к жене и полоща кисть в банке с водой, произнес:
– Лея, ты же прекрасно знаешь, что я не выду-
мываю сюжеты, а рисую то, что вижу во сне. Первая
моя картина была связана со сном, в котором я убе-
гал от медведя. Вторая картина, с рыбами, нарисована
в 1932 году, семь лет назад. Кстати говоря, как бы это
ни показалось странным, но сон я увидел в ту ночь, ког-
да после двадцатилетнего перерыва посетил синагогу.
– Ты так хорошо все это помнишь, потому что ста-
вишь даты на передней стороне холста? – спросила
Лея, поглаживая головы близняшек, примостившихся
у нее на коленях.
– Даты только напоминают год написания карти-
ны, а так каждая из них со своей историей. И несмотря
на то, что прошло уже столько лет, я помню практиче-
ски все детали, касающиеся моих картин.
Гарри повернул голову в сторону стены, где висе-
ли картины, и внимательно смотря на них, сказал:
На следующий день после того, как мне приснил-
ся медведь, я встретил тебя на свадьбе Клауса и Тиль-
ды. А вторая картина, с рыбами, связана с тем тяже-
лым днем, когда сначала мы с тобой были у гинеко-
лога, потом я пошел на работу, а после – в синагогу.
Вернувшись домой, я увидел, что ты спишь, лег рядом,
обнял тебя и тоже заснул.
– Как интересно, – задумчиво сказала Лея. —
Раньше ты никогда об этом мне не говорил.