щей неделе вам нужно будет их подписать. А что де-
лать с деньгами? Я был сегодня в банке и снял остав-
шиеся на счету десять тысяч фунтов, принадлежащие
мистеру Гоулду. – Мистер Филдс достал деньги
из портфеля и положил их на стол, а затем продолжил:
– Я советую принять хотя бы деньги в память о нем.
Они могут вам пригодиться…
Его речь прервала трель дверного звонка. Том по-
шел открывать.
– Здравствуйте. Я слышал, что произошло с ми-
стером Гоулдом. – Это был молодой, до боли знако-
мый голос.
Продолжая изучать завещание, Джули вниматель-
но прислушивалась к разговору.
– Он в среду снова отправил букет, а за деньгами
я, как правило, приходил в пятницу… Если бы речь
шла об обычном букете, я не стал бы вас беспокоить
в такое время, но мистер Гоулд заказал в эту среду,
в вечер премьеры, целую корзину цветов за пятьдесят
фунтов…
Адвокат спешно вручил молодому человеку не-
обходимую сумму, чтобы тот поскорее ушел, но было
уже поздно. Джули, чтобы окончательно убедиться
в том, что ей не показалось, вышла в коридор. Увидев
в дверях молодого человека, она все поняла. При виде
мисс Уотсон посыльному почему-то стало неловко.
Быстро взяв деньги из рук мистера Филдса, юноша
сразу же удалился.
– Вы не должны были это услышать, – закрывая
дверь за посыльным, проговорил адвокат.
Джули задумалась и произнесла:
– Мистер Гоулд помогал мне всю жизнь, застав-
лял чувствовать себя нужной и полезной обществу.
Как актрису… и сейчас я поняла, что и как женщину
тоже. Я была так счастлива, когда получала эти цветы.
Каждый раз думала, кто бы это мог быть – благодар-
ный зритель или тайный воздыхатель. А это все он…
– Простите, мисс Уотсон, мне нужно идти. Вы
приняли решение по поводу десяти тысяч фунтов?
Если мистер Гоулд оставил деньги вам – значит,
у него были свои соображения на этот счет. Прошу вас
принять их.
– Да, вы правы, – ответила Джули. – Я их возь-
му. Может быть, они и в самом деле пригодятся.
– Ну что ж, если у вас больше нет вопросов, тогда
до встречи в следующую пятницу в моем офисе.
– А в начале недели вы будете заняты? До пятни-
цы еще так долго, а театру деньги могут понадобить-
ся в любую минуту, и чем скорее вы выставите дом
на продажу, тем лучше.
– С понедельник и до четверга я буду в Париже.
У моей супруги день рождения, и я хочу сделать ей
сюрприз, отпраздновав его с ней. Прошу прошения,
но сдвинуть эту поездку никак не могу.
– Очень жаль. Буду с вами откровенна, мне бы хо-
телось как можно раньше уладить все формальности
и оформить все бумаги.
– Знаете, что мы можем сделать? – почесав в за-
тылке, произнес мистер Филдс.
– Что? – с интересом спросила Джули.
– В понедельник я уезжаю, и в виде исключения
готов прийти в офис в воскресенье. Сегодня пору-
чу ассистенту подготовить все необходимые бумаги,
уверен, это не займет много времени, и в час дня буду
ждать вас в офисе.
– Спасибо!
– Постарайтесь, пожалуйста, не опоздать.
После того как мистер Филдс отправился по сво-
им делам, мисс Уотсон устроилась в том самом крес-
ле, где так любил сидеть мистер Гоулд, и, покачиваясь,
стала задумчиво смотрела на стеллажи с книгами.
Майнц, Германия, 5 ноября 1939 года
Гарри пришлось сдержать свое обещание и взять Мо-
нику, надевшую новое черное платье, с собой в клини-
ку, так как после работы он собирался поехать вместе
с ней на вокзал и встретить родителей. Пациенты, си-
девшие на стульях в коридоре, пребывали в волнении
от предстоящей встречи со стоматологом, но Моника,
рисовавшая что-то на листке бумаги и изредка зада-
вавшая им разные вопросы, не давала скучать. Прак-
тически каждому из пациентов она успела рассказать,
что ей сегодня исполнилось шесть лет, и поэтому она
не пошла в детский сад, а ее сестра-близняшка, кото-
рой тоже исполнилось шесть лет, пошла… К тому же
Моника добавляла – несмотря на то, что они – близ-
няшки, она старше своей сестры, так как вначале аист
принес ее, а потом полетел за сестрой и вернулся толь-
ко через час. Непосредственность девочки веселила
пациентов и помогала хоть немного расслабиться.
В четыре Гарри сообщил пациентам, что через час
ему нужно будет уйти, и потому сегодня примет толь-
ко тех, кому нужна срочная помощь. Всех остальных
он попросил прийти в другой день, объяснив, что ему
нужно ехать на вокзал и встретить родителей в шесть
часов. В сопровождении дочки Гарри вышел из кли-
ники, оставив для пациентов объявление на двери,
что прием на сегодня окончен.
…Стрелка часов приближалась к восьми вечера,
но ни от Гарри, ни от Моники, ни от родителей вестей
еще не было. Лея очень волновалась за них и не могла
понять, почему они так задерживаются, ведь родители
Гарри должны были прибыть в Майнц в 18:00 по мест-
ному времени. Она периодически смотрела в окно,
но, кроме случайных прохожих, никого не видела.
«Где же они?» – мучил ее вопрос.
…– Дедушка, бабушка! – воскликнула Мони-
ка и бросилась навстречу пожилой паре, выходящей
из поезда.
Родители Гарри горячо обняли внучку.
– Почему вы так поздно? – встревоженно спро-
сил он. – Вы отстали от расписания на два часа!
– По дороге сюда наш поезд останавливали прак-
тически в каждом городе и проверяли паспорта. Такое
впечатление, что живешь при военном режиме.
– Папа, мама, нам нужно поторопиться, потом
побеседуем, – говорил Гарри, поспешно выгружая
багаж родителей из вагона и аккуратно укладывая
на тележке.
– Как вы можете продолжать жить в этой Герма-
нии?! – спросил отец. – Что будет дальше с этой не-
когда любимой мною страной, непонятно. Вам нужно
переехать к нам в Голландию, а потом мы все вместе
переберемся в Америку или в Палестину. Там для ев-
реев безопаснее, нежели в Европе.
– Папа, прошу тебя, давай хоть сегодня забудем
о политике! У твоих внучек день рождения, – про-
изнес Гарри, толкая тележку с чемоданами. – Купим
торт, а потом – сразу к нам. Лея, наверное, уже вся
изнервничалась.
Зайдя в кондитерскую, Гарри и его родители ста-
ли выбирать подходящий торт для близняшек. Когда
они расплачивались, внезапно раздался звон разбитого
стекла, а несколькими мгновениями позже – гром-
кий смех и крики. Судя по голосам, это были молодые
люди. Постепенно шум усилился.
Понимая, что сейчас разгромят и его витрину, хо-
зяин кондитерской, пожилой мужчина крупного телос-
ложения предложил всем спрятаться за прилавок и до-
ждаться, когда толпа разойдется или будет разогнана
полицией.
Однако группа подвыпивших парней, несмотря
на присутствие полиции, продолжала безнаказанно
громить кондитерскую и другие еврейские магазины,
находящиеся на улице. «Уезжайте из Германии! Уез-
жайте из Германии! Вам тут не место!» – скандиро-
вали они. Хозяева лавок, пережившие годом ранее со-
бытия Хрустальной ночи, понимали, что на полицию
надеяться бесполезно, и пытались спрятаться, а неко-
торые, бросая магазины на произвол судьбы, убегали
куда глаза глядят.
Разнеся витрину кондитерской, где в этот момент
находилась семья Шварцов и продавец, юнцы зашли
внутрь и начали крушить все вокруг, периодически вы-
крикивая антисемитские лозунги. Хозяин лавки, видя
все это, не выдержал и начал выталкивать подростков
из магазина. Буквально через несколько мгновений
грохнул выстрел, и он распростерся на полу. Полиция
по-прежнему бездействовала.
Зайдя за прилавок и увидев спрятавшихся там по-
купателей, погромщики собрались наброситься на них,
но тут один из молодых людей крикнул:
– Парни, не трогайте их! Я знаю этих людей,
они мои соседи. Это герр2 доктор, его имя Гарри
Шварц, а его жена была моей первой учительницей…