Конечно же, Скарлетт никому не собиралась рассказывать о том, что видела. Это теперь была ее тайна, которую она не имела права никому раскрыть. Тем более, что пообещала миссис Берлтон хранить вечное молчание.


Все не скрывали своей радости, когда Скарлетт выходила из экипажа. Она попала в центр всеобщего внимания. Казалось, она отсутствовала долгое время.

Мать обняла ее и принялась целовать.

Отец, хоть и не выставлял напоказ свои чувства, но тоже был явно обрадован возвращению дочери.

— Тебя хорошо принимали Макинтоши? — единственное, что спросил Джеральд.

— Да, очень хорошо.

— А ты, Скарлетт, вела себя хорошо? — поинтересовалась Мамушка, придирчиво разглядывая одежду Скарлетт.

Она как ни старалась, не нашла какого-нибудь изъяна, ведь Салли перед отъездом Скарлетт постаралась на славу. Все шнуровки были идеально затянуты, все банты были завязаны ровно и аккуратно.

Но Мамушка все равно осталась недовольной:

— По-моему, ты похудела, — сказала она Скарлетт.

— Но ведь ты сама запретила есть мне по нескольку пирожных в день.

— А может они их тебе не давали? — Мамушка недолюбливала Макинтошей.

Скарлетт засмеялась и показала ей свой безымянный палец со сверкающим перстеньком.

— Какая прелесть! — воскликнула Сьюлен, а Мамушка недовольно поинтересовалась, чей это подарок.

— Его мне подарила младшая сестра миссис Макинтош Элеонора Берлтон.

Мамушка все равно осталась недовольной Скарлетт.

— Нельзя принимать такие дорогие подарки, — наставительно заметила она, — а то еще чего доброго, эти Макинтоши подумают, что мы бедные.

— Но ведь она сделала этот подарок от чистого сердца, она очень красивая женщина.

— Все равно она из Макинтошей, — заметила Мамушка, хоть в глаза не видела Элеонору Берлтон.

— Ты ничего не понимаешь, Мамушка, — обиделась Скарлетт, — она очень хорошая и относилась ко мне лучше всех.

— Все Макинтоши одинаковые, — приговаривала Мамушка, укладывая Скарлетт волосы.

Мамушке, конечно же, не терпелось узнать, как провела время Скарлетт, находясь в усадьбе Макинтошей. Но гордость не позволяла ей спрашивать это.

А Скарлетт, словно бы испытывая терпение служанки, отделывалась невразумительными ответами, а спрашивать напрямую Мамушка не решалась.

Скарлетт расспрашивала о том, что произошло в Таре в ее отсутствие. Мамушке, собственно говоря, и похвалиться-то было нечем. Ведь жизнь в Таре текла размеренно, и за несколько дней не могло случиться ничего такого, что бы стоило рассказать.

Но тут Мамушка вспомнила: как раз вчера Эллин закончила большую вышивку и служанка принялась расписывать красоты этой последней работы миссис Эллин.

И тогда Скарлетт невпопад сказала:

— Мамушка, а у Макинтошей такие красивые картины, ты даже не можешь себе представить!

— Какие еще картины? У нас тоже есть картины.

— Нет, у нас таких нет. У них все картины в золотых рамах и очень красивые.

— А что толку с этих картин? — заметила Мамушка, но Скарлетт не обратила на ее слова никакого внимания.

— А еще у них такое столовое серебро! Такие сервизы, что просто загляденье!

— И у нас хорошая посуда, — словно бы пыталась оправдаться за своих хозяев Мамушка. — Правда, его забывают чистить, но я за этим буду следить пристально.

— Мамушка, а еще у Макинтошей есть парк, а в парке пруд. По нему плавают лебеди, белые и черные. Ты когда-нибудь видела черных лебедей?

— Черных не видела, — призналась Мамушка, — но по-моему, белые куда лучше.

— А у них есть и белые и черные, совсем как люди, ведь они тоже бывают белые и черные.

Мамушка задумалась над таким странным выводом, сделанным Скарлетт из увиденного.

— А скажи, у них много прислуги в доме? — поинтересовалась Мамушка.

— Да у них целых три лакея.

— Ничего, — сказала Мамушка, — наш Порк стоит целых трех.

— Зато у нас нет оранжереи, — сказала Скарлетт.

— А что это такое?

— Ну, такой застекленный дом. В нем стеклянные стены, стеклянный потолок и растут всякие пальмы, цветы. Ты таких, наверное, не видела.

— А к чему все это? — вполне резонно заметила Мамушка, — проку от этого никакого.

— Как это нет проку? Миссис Макинтош срезает цветы, и они с садовником составляют букеты, ставят их в вазы и украшают дом. Это так красиво, Мамушка!

— Ну и что, на наших клумбах тоже растут прекрасные цветы, а на кустах много роз.

В общем, как ни старалась Скарлетт, она так и не смогла убедить Мамушку, что у Макинтошей прекрасное имение и образцовые слуги.

Мамушка была свято уверена, что дома, лучшего чем Тара, нет на целом свете.

— А еще у Макинтошей было очень много гостей.

— Сколько?

— Ну, знаешь… — Скарлетт задумалась. — Была миссис Элеонора, потом мисс Клеопатра и ее жених мистер Рональд Киссинджер. Они все очень хорошие люди.

— А как они относились к тебе, Скарлетт? — поинтересовалась служанка.

— Очень хорошо. Миссис Элеонора гуляла со мной, рассказывала мне о чужедальних краях, рассказывала о том, как она жила там, как она плавала на большом корабле через океан. Это были очень интересные разговоры.

— А как себя вела миссис Макинтош, она ничем не обижала тебя и не поучала?

— Нет, миссис Макинтош была очень гостеприимна, она тоже со мной разговаривала обо всякой всячине, показывала мне свой дом, оранжерею, обо всем рассказывала и приглашала еще в гости.

— Так что, Скарлетт, в имении Макинтошей тебе нравится больше, чем в Таре?

— Да нет, Мамушка, что ты, дома куда лучше! Я здесь могу пойти, куда хочу, с кем угодно разговаривать, могу вести себя так, как хочу. А там я чувствовала себя немного неловко, я все время боялась, что сделаю какую-нибудь оплошность и все будут смеяться.

— Они нехорошие люди, если могли себе позволить смеяться над такой хорошей девочкой, как ты.

— Нет, они не смеялись, Мамушка, я вела себя очень хорошо.

— Ну, Скарлетт, тогда ты просто молодец, все наши соседи будут говорить о том, что у Джеральда О’Хара замечательная старшая дочь.

К Скарлетт подошла Сьюлен.

— Покажи мне, пожалуйста, колечко.

Скарлетт повертела рукой перед лицом сестры, та с восхищением смотрела на сверкающий камень.

— Оно такое маленькое и такое красивое.

— Да, но это, Сьюлен, подарок, мне его сделала одна очень замечательная красивая женщина.

— Красивая? — воскликнула Сьюлен.

— Да, очень.

— Она даже красивее нашей мамы?

Скарлетт задумалась.

— Нет, она просто не такая, как наша мама, вот и все.

— А какая она? Расскажи нам об этой миссис Берлтон.

— Ну, — Скарлетт посмотрела в потолок, — она очень красиво одевается. У нее такие блестящие платья, на них очень много складок, цветов… И у нее на всех пальцах кольца, а в ушах красивые тяжелые серьги.

— Наверное, эта Элеонора Берлтон очень богатая, — заметила Мамушка.

Скарлетт пожала плечами. Ведь она не могла ответить на подобный вопрос, а Сьюлен продолжала заглядывать на безымянный палец своей старшей сестры.

Но, наконец-то, не выдержала:

— Скарлетт, дай померить перстень.

Скарлетт несколько мгновений подумала, потом сказала:

— Сьюлен, этот подарок сделан мне.

— Ну и что, я же его не заберу и не потеряю. Дай, пожалуйста, Скарлетт, примерить.

Скарлетт великодушно сняла перстень с пальца и дала сестре.

— Только примеряй при мне, никуда не уходи.

Сьюлен быстро надела колечко и принялась вертеть рукой перед глазами.

— Красиво? — спросила она у Мамушки.

— Да, красиво, — согласилась служанка, взяла руку Сьюлен и принялась рассматривать изумруд. — Такой маленький, а так сверкает! — произнесла она и посмотрела на свои толстые пальцы.

После того, как Скарлетт поговорила с Мамушкой и Сьюлен, она спустилась в гостиную, где сидела ее мать и занималась новым рукоделием.

Скарлетт уселась напротив.

— Ты скучала? — спросила Эллин. — Ты хоть иногда вспоминала меня, отца, Тару?

— Конечно, я все время помнила о вас, о сестрах, мне очень хотелось домой, несмотря на то, что у Макинтошей было очень хорошо.