Прошло шесть месяцев, и я все еще ни на шаг не приблизилась к тому, где находится Лекс. И у меня возникает ощущение, что это действительно мой последний шанс найти сестру. Эли умен — он дает мне ровно столько информации, чтобы поддерживать мою надежду, но не более. И сейчас я безумно близка к тому, чтобы разорвать наше маленькое соглашение.

Тук, тук, тук.

— Твою ж...

Дверь. Я прикусываю нижнюю губу, и ругательство застревает между зубами. Время пришло.

Стук — это знак, что мистер Хансон забрал свой ключ у «приветливого» администратора внизу. Скоро я узнаю парня, с которым буду спать и которого должна ждать в ванной, пока он не придет за мной. Если я закроюсь здесь и откажусь выходить, сколько он будет ждать, после чего примет решение уйти? Хотя я даже не смогу сделать этого, Эли никогда не закончит сделку вот так и, кроме того, все это больше не имеет значения. Ничто из этого. Это лишь то, через что я должна пройти.

Я слышу тихий писк вставленной в дверь ключ-карты и то, как ее вытаскивают. Дальше тишина. Я впиваюсь ногтями в край раковины, потому что неустойчиво стою на месте, пошатываясь из стороны в сторону до тех пор, пока не осознаю, что не должна этого делать. Это против правил, даже если это только временно.

К счастью, наркотик начал действовать, накрывая меня волной спокойствия. Без него я была бы на грани побега, как только он постучит в дверь.

— Выходи. Только сперва выключи свет, — говорит властный голос.

Он грубоватый и сиплый, возможно, мужчина заядлый курильщик? Ну, просто супер. Если мне придется провести следующие два часа, целуясь с курильщиком, глубоко погружая язык в его рот, тогда после всего я вымою свой язык хлоркой. Я выключаю свет, открываю дверь и теряюсь, потому что ничего не вижу. Абсолютно ничего. Кромешная тьма.

— Не смог найти выключатель?

— Не трогай его. Просто иди сюда, — говорит мне голос.

Он звучит достаточно молодо, и я понимаю, что голос один. Не то чтобы я ждала больше одного парня. Эли поклялся, что тут будет только один мужчина. И это произойдет только один раз. Я осторожно захожу в комнату, ругая себя за то, что не обратила чуть больше внимание на расположение мебели в комнате, перед тем как зашла в ванную. И в этот секунду я ударяюсь большим пальцем ноги об какую-то хрень, шипя от боли, слышу:

— С тобой все в порядке?

Есть что-то в его голосе, что напоминает оттенок гнева. Серьезно, какой парень будет злиться на девушку, которая ударила палец?

— Ну... Я ничего не вижу, — раздраженно говорю я.

— В этом и весь смысл. Подойди ко мне.

Если бы я знала, что там находится, то, может, чуть меньше крутилась бы вокруг. Я пытаюсь снова подойти к нему и теперь ударяюсь о кровать и при этом, слава богу, не сталкиваясь ни с чем другим. Матрас прогибается под моим весом, когда я забираюсь на кровать, пытаясь понять, где он лежит. Я не ощущаю того страха, который я должна испытывать, находясь в комнате с незнакомцем, даже не зная какого хрена от него ожидать. На самом деле я испытываю лишь легкое головокружение.

— Сядь посредине кровати и заведи руки за спину, сцепляя в замок, — говорит он тихо, но властно.

Я пытаюсь разгадать его мысли, может, он будет связывать меня. Это должно взволновать меня. Если честно, я всегда испытываю легкое волнение…

Эли предупредил меня, что я должна спросить.

— Тебе назвать мое имя?

Низкий, глубокий и гортанный смешок раздается в тишине комнаты, и я понимаю, что он смеется надо мной.

— Ты действительно собираешься назвать мне свое настоящее имя?

— Эли сказал, что это против правил.

— Тогда не надо.

Матрас прогибается еще раз. Он приближается ко мне. Его горячее дыхание касается моей шеи, затем он выдыхает:

— Мне не нужно называть тебя Мэлоди или Кэнди, или другим дурацким именем. Мы будем просто незнакомцами на время. Тебя это устраивает?

— Д-да, да я полагаю.

В темноте моя кожа ощущается более чувствительной. Другие ощущения тоже становятся острее. Я чувствую легкий запах ментола и свежесть океанского бриза. Неважно кто он — пахнет от него восхитительно. Не ощущаю запаха сигаретного дыма, что значит… тот голос был естественным. Он интересен мне.

— Ты делала это раньше? Тебе понравилось? — раздается его шепот.

— Никогда.

Воздух застревает в горле. В подобном положении я едва могу мыслить здраво, а отсутствие света заставляет мое сердце бешено колотиться. Наверное, из-за того, что этот парень может оказаться серийным убийцей. Он остался бы убийцей и при включенном свете, но тогда у меня был бы шанс рассмотреть угрозу в глубине его глаз и спастись бегством.

Мистер Загадка выдыхает, щекоча жарким дыханием мою грудь. Мои соски становятся твердыми словно камушки, хотя мне совсем не холодно. Я никогда не чувствовала такого ранее. Никогда. Возможно, из-за того, что никогда не была так близко к парню.

— Положи руки на колени, ладонями вверх.

Я делаю точно так, как он говорит. Дрожь проносится по телу, когда чувствую прикосновение его пальцев на моей ноге.

— Напугана?

— Нет.

Он смеется, и я слышу нотки жестокости и злобы в этом смехе. Он нежно проводит ладонью по моей ноге, чувствуя преграду в виде моей ладони, он крепко оборачивает пальцы вокруг запястья.

— Ты отважнее многих девушек.

— Ты делал это со многими?

— Да.

Хотя бы честен. Когда он снова притягивает к себе мою руку, мурашки покрывают мою кожу.

— Ты пахнешь цветами. Что за парфюм?

— «Афрезия».

— Он свежий. Не тяжелый. Мне нравится.

«Так рада твоему одобрению». Чувствую себя легко, будто хочу захихикать. Он снова вдыхает аромат духов с моего запястья, в следующую минуту я чувствую легкое прикосновение губ. Даже по тому, как он нежно прикасается губами к запястью, могу сказать про него многое. Его губы полные, и он нежно ласкает меня ими. Неожиданно. Я ерзаю на кровати, думая, как далеко это все зайдет. Где его губы окажутся в следующий раз.

— Ты когда-нибудь думала, каково это — быть слепым?

— Почему? Ты слепой?

— Нет. Отвечай на вопрос.

— Да. Иногда.

Он тянет мои руки к себе, раскрывая ладони. Его пальцы медленно прикасаются к моим. Я не могу остановить дрожь, что сотрясает тело. Он делает простые вещи, но то, как он это делает, настолько захватывает, что невозможно ожидать подобного от того, во что я себя втянула. Я задерживаю дыхание, когда он убирает свои ладони от моих. Я ощущаю его волосы и часть лица.

— Как думаешь, как я выгляжу? — рычит он.

Опуская руки, тянусь к его телу. Я слишком близко к нему, отчего мне приходится усесться на колени, для того, чтобы сохранись равновесие и не упасть. Тяну вторую руку к его лицу. У него короткие волосы, немного липкие от геля. Скульптурные черты лица. Подбородок квадратный, нос преимущественно ровный, кроме слегка сплюснутой части на переносице ближе к бровям. Ресницы длинные, а губы... я была права. Губы полные и намного мягче, чем должны быть у парня. Особенно у парня с таким голосом. Я касаюсь его лица кончиками пальцев и ощущаю, что у этого парня может быть лицо ангела. Он обладает такой варварской красотой, как те мужчины, которые сражались во времена Вавилона.

— Что думаешь? — спрашивает он.

— Я думаю, ты очень привлекательный, — соглашаюсь я.

Он издает рык.

— А что насчет тела?

Он слегка давит рукой на мое предплечье так, чтобы руки опустились на его грудь. Проводя пальцами по ней, я чувствую гладкую жесткость мышц. Когда я вожу пальцами вверх и вниз по груди, мышцы перекатываются от моих легких настойчивых касаний. Дальше я чувствую три горизонтальные линии на коже, которых не должно быть там, они находятся справа в нескольких миллиметрах друг от друга. Мои пальцы начинают нежно исследовать их, пытаясь узнать их историю и стараясь понять, откуда они взялись. Есть какая-то история их появления. Я уверена, что это связано с насилием, теперь они остались как память о произошедшем на его мускулистом теле. Он слегка вздрагивает, когда я невесомыми касаниям пальцев пытаюсь почувствовать его тело, беспорядочно прикасаясь к его рельефному прессу, и затем снова возвращаюсь к жестким мышцам груди. Он напрягается и резко выдыхает, когда я прикасаюсь к нему, что вызывает легкую улыбку на лице. Вообще-то, улыбка вовсю сияет на моем лице. Этот парень, скорее всего, боится щекотки. Он не смеется или говорит не прикасаться к нему там, но его тело напрягается, когда я провожу по этим местам, чтобы проверить теорию.