— Каких шансов?
— Подружиться с тобой.
— Откройте, пожалуйста, двери!
— Открою-открою, совсем не вопрос. Я только хочу понять, Насть, дело только в том, что я женат?
— И у вас ребенок!
— Ох, же ты умница моя, справки навела на дядю Володю, это тебя Викторовна просветила?
— Какая разница! Просто вы все забавы себе ищете, а я живой человек, и не представляю… ничего такого не представляю.
Отвернулась, моргает часто. Я вот тоже не представляю, что буду делать, если она сейчас заревет.
— Настя, я уже сказал — я тебя не обижу. Вот мамой клянусь. Которая, кстати, возможно, еще жива и сейчас где-то в Европе обитает. Бросила меня мама, понимаешь? Я воспитывался у тетки. Она слишком добрая была, мягкая. Я на улице вырос. Мы в девяностые с пацанами решили, что нам можно все — время такое. Кто успел, тот и съел. Но не все успели и кого-то самого пустили на колбасу. Насть, я, может, и не очень хороший человек, но я не совсем же урод. Я тебе слово дал, что ничего плохого не сделаю и просто хочу, чтобы ты мне доверяла. Вот и все.
Уф, даже взмок, не фига себе, куда меня понесло. И все ради какой-то зашуганной пигалицы с паутинкой в волосах.
— Тихо сиди. У тебя жук на голове, я сейчас сниму. Да, сказал же, тихо! Ну, все-все, убрал… Да не лезу я, успокойся, иди уже домой! Заеду завтра к вам на обед, узнаю, как дела. Грибов пожарь с картошкой, привези в офис, ладно? Зря я, что ли, весь день тебя в лесу охранял. А там, кстати, медведи водятся, я видел следы и ободранную когтями кору. Не хотел тебя тревожить, вот и не сказал.
Стоп! А мне кто «до свиданья» скажет? Пушкин? А зовут меня как, мы же познакомились, вежливость твоя где, студентка Анастасия? Другое дело! Значит, до завтра, солнце-свет в оконце… Ну, ладно, не студентка уже, а полноценный рабочий класс, понял я, понял, не ворчи!
«До, завтра, «цыпленок» мой…»
Настя.
Я поднялась на четвертый этаж и подкралась к пыльному окну на лестничной площадке — хотела посмотреть, как он уезжает. Ноги дрожали, руки ослабели, я поставила ведро на пол и прислонилась к стене. Почему я так реагирую на его слова? Почему у меня сердце начинает колотиться, когда он смотрит мне в глаза или просто стоит рядом? Вижу его всего второй раз, и второй раз он меня до дома подвозит, мало же мне надо, чтобы… чтобы о нем начать думать. Да что он себе позволяет! Я ему кто? Никто. Как и он мне. И ничего другого быть не может.
У него семья, ребенок, он меня лет на пятнадцать старше или даже больше, наверно. Так о чем думать? Надо же — дружить он захотел! Дурочку нашел. Подружку на полчаса свободного времени. Мне девчонки рассказывали о таких вот «дяденьках».
У нас Наташа встречалась с женатым, потом привозила в общежитие коробки конфет, говорит, он ее по коленке гладит в машине, а тут звонок из дома. Он, значит, жену по телефону ласковыми именами называет, извиняется, что задержался, а сам в трусики К Наташке залазит. Как же противно это все даже представить! Я ее осуждала, не брала конфеты, врала, что не люблю «Рафаэлло», а как можно «Рафаэлло» не любить?
Не хочу, чтобы завтра Володя в офис к нам приезжал, еще чего захотел, грибы ему пожарь! Обойдется! Прислугу нашел! Фу-у… Наконец-то уехал. Надо идти в квартиру, чистить грибы. Лучше я бабу Веру покормлю, чем этого… «пахана».
В офисе
Настя.
А ведь я его ждала. И потому сама на себя злилась. Мне нельзя про него думать. Это не только глупо, это гадко просто. Но все валилось из рук, на документах сосредоточиться не могла, все вспоминала его лицо, его голос, как-то жарко становилось при одной мысли о нем, будто он меня заколдовал. Нарочно предложила Оксане Викторовне в обед съесть со мной жареные с картошкой грибы, что привезла на работу. Вот он заявится, а я ему так и скажу, извините, но я готовить вообще не умею. Я еще много разных удачных фраз для него приготовила, а он не приехал. Уже вечер, небо потемнело, кажется, дождь пойдет, а я не взяла зонт. Совсем не могу собраться, будто вчерашний день выбил меня из привычной колеи, а что такого произошло? Ну, захотел меня Пашин проверить, можно ли со мной вот так запросто «поиграть», я, кажется, четко дала понять, что это все не для меня.
А-а… Ясно! Так поэтому-то он и не приехал, ему не интересно больше. Но отчего вдруг стало обидно и горько, будто меня обманули. Мерзко на душе. Он во всем виноват, но я тоже хороша, раскисла, не могла вести себя жестче. Мямлила перед ним прямо как дура!
— До, свиданья, Оксана Викторовна! Да, я в понедельник закончу накладную, время есть. Хорошо… Анатолий Иванович сегодня уже не подъедет? Ладно, я останусь до семи, потом ключи Басову передам. Все равно зонта нет, может, дождь пережду.
Вот все и разошлись, а мне офис охранять. Весело! Пятница, вечер, люди торопятся домой, а кто меня ждет? Ого, прямо как из ведра полил… Совсем никакого настроения сегодня. Хочется выйти в застекленный тамбур и посмотреть, как потоки воды заливают улицу. Ой, какая-то машина остановилась. Боже мой! Володя забегает в коридор между торговым залом и офисом, преграждает мне путь. И я только могу прошептать:
— А мы… мы съели все грибы… ты же не приехал…
Он вдруг шагнул вперед, оторвал меня от пола и стал целовать — щеки, нос, глаза, губы, шею — все, до чего мог достать. Я вроде пыталась вертеть головой, он же еще был весь мокрый, руки ледяные, я их через блузку чувствовала. А потом стали теплые и я перестала вырываться. И он вдруг остановился, прижал меня к себе крепко-крепко и стал медленно двигаться в сторону приоткрытой двери в наш офис. А потом отпустил меня и закрыл дверь изнутри. За это время я уже успела отбежать к своему стулу и закутаться в палантин, что на нем висел. Теперь надо что-то сказать, но я ничего не могу придумать. Просто стою и смотрю на него, и он тоже молчит, держась за дверную ручку. А потом начинает говорить:
— Слушай, я че-то замерз, как собака, можешь мне чая налить, нет, лучше кофе горячий!
Я живо представила, как сейчас пройду в смежную с приемной комнатку, где у нас термопот и мини-холодильник, а Этот зайдет следом и меня схватит. Там ведь даже окон нет, уж лучше я здесь останусь. Потому отрицательно мотаю головой и пытаюсь строго ответить:
— Извините, мой рабочий день кончился. Я здесь просто пережидаю дождь. Анатолия Ивановича уже не будет, вы зря приехали.
— Ну, зря, так зря, только все равно хочется согреться. Ну, раз ты мне помочь не хочешь, сам себе водички налью.
Владимир прошел в нашу «забегаловку» и начал там чем-то брякать:
— Насть, а сахар у вас где? А кофе кончился, что ли?
Это он нарочно так говорит — заманивает меня к себе, я прекрасно знаю, что все продукты на виду — и чайные пакетики и банка экспресс-кофе и даже печенье. Ах, да, сахар и конфеты Оксана Викторовна прячет в шкаф подальше, чтобы лишний раз не соблазняться, она в который раз худеет. Мы ведь все таки в обед зарегистрировали ее на сайте знакомств и кто-то уже написал первое сообщение.
Ну, а мне что теперь делать? Я приблизилась к открытой двери в «столовую» и нерешительно заглянула внутрь. Кратно объяснила, как баночку с сахаром найти и сладости. Владимир вел себя так, будто ничего и не случилось, это в порядке вещей — забежать к нам о офис и накинуться на меня с поцелуями.
Убедившись, что гость наш приготовил себе горячий напиток, я отошла обратно к окну, а через пару минут Владимир вышел следом, держа в руках дымящуюся кружку.
— Насть, ты дуешься на меня, что ли? Я просто так рад был видеть тебя, в голове у меня что-то помутилось. Ты не сердись, ладно?
Как у него все просто…
— Больше так не делайте никогда.
— Хорошо. Как скажешь. Я все понимаю.
— Очень сомневаюсь.
— Айй…
Тут он чашку брякнул на стол так, что коричневые капли кляксами расплылись по какой-то бумаге. А сам стал оседать на стул с перекошенным лицом. Его левая рука прижалась к груди, а правую руку он в кулак сжал, будто он невыносимой боли. Я ничего понять не могла, я сначала думала, что он так шутит.
— Знаете, даже не смешно… Да что вы делаете?
— Сердце колет, я совсем забыл, мне же кофе вечером нельзя. Ай… Настя, таблетки в кармане достань. Вот здесь в куртке, скорее… худо мне. Может, «скорую», если не поможет… Ай-ай-ай…