— Спокойной ночи, мисс Харт, — учтиво кивнул парень и вышел, тем самым прекращая все разговоры. Он так быстро удалился, что я даже не успела ничего спросить. Дверь за ним плотно закрылась с характерным щелчком замка, давая понять, что я не вольна в передвижениях.
И кто же все таки этот Шмель, которого побаивается сам Папа… — продолжала я рассуждать, но за неимением информации делать какие-либо определенные выводы было невозможно.
"Ладно. Доживем до утра…" — попыталась я успокоиться, но моя нервная система была на пределе, и перед глазами вставали картинки пережитого ужаса, калейдоскопом сменяясь на образы из сна. Вновь вспомнив и Эфенди с сыном, и невредимого Дугласа, и красочные погони, я вновь попыталась проанализировать ситуацию — мое подсознание, отказавшись принимать реальность, защищая мозг от шока, нарисовало мне яркую иллюзию, в которой я легко и просто убежала от врагов с помощью верного надежного телохранителя Дугласа, иллюзию с погонями на спортивных автомобилях и яхтах, иллюзию, где я не чувствовала ни холода, ни боли, ни страха, ни паники, иллюзию, в которой Ричард и Дуглас были живы и здоровы.
А реальность была гораздо чудовищней моего красочного приключенческого сна, и перед глазами опять встала жуткая картина пережитого: мокрая дорога, раскуроченные джипы, запах обгоревшего металла и плоти, Дуглас, изо рта которого стекала кровь, и Ричард, не подающий признаков жизни. Мое сердце вновь учащенно забилось, но я постаралась не паниковать раньше времени — если я все еще жива, значит Ричард тоже жив, иначе от меня уже давно бы избавились, как от ненужного свидетеля.
Я опустила взгляд на себя: мой все еще влажный сарафан был порван и испачкан грязью и кровью, рубашка давно потеряла первоначальный цвет, на ноги вообще было жутковато смотреть — колготки с меня сняла, как я понимаю, Стелла, когда перевязывала колено, и сейчас я рассматривала бледные, с разводами грязи голени. Мои ладони и предплечья, которыми я падала на асфальт, были все в ссадинах и синяках, но тщательно обработаны антисептиком. И волосы, мои длинные волосы липкими красноватыми прядями свисали вниз и добавляли колорита в и в без того плачевное зрелище. Даже страшно подумать, что творилось с моим лицом.
Я посмотрела на одежду, принесенную Мэттью, — необъятного размера новая мужская футболка черного цвета и трикотажные шорты. На тумбочке стояла большая бутылка минералки, дымился горячий суп и какао в огромной темно-синей чашке. Среди этих вещей я чувствовала себя лилипутом в стране гигантов.
Я потянула носом и захлебнулась слюной от запаха свежесваренного какао — словно я вновь попала в свое беззаботное детство. Да — это было как раз то, что мне нужно. На секунду я задумалась — стоило ли прикасаться к питью или еде от людей, которым я не доверяла. Но интуиция в этот раз не била тревогу и молчала, хотя это заторможенное состояние вполне могло быть продиктовано остатками того препарата, от которого я отключилась на несколько часов.
"Харт, прекрати истерить. Если бы тебя хотели накачать наркотиками или отравить, то давно бы это сделали еще в медчасти!" Согласившись с этими выводами, я сперва утолила жажду изрядным количеством воды, а затем обхватила обеими руками горячую чашку и аккуратно отхлебнула ароматную густую жидкость. Какао оказался сладким и вкусным — именно таким, какой я любила. На всякий случай я прислушалась к своим ощущениям — чувствовала я себя не хуже, чем пять минут назад, а значит какао был "чистым". Я облегченно вздохнула и, обжигая язык и горло, с жадностью выпила больше половины чашки, ощущая, как по моему организму начало разливаться тепло и подобие уюта, как в детстве, когда мама мне готовила этот напиток в дождливую пору. Это было странное состояние, учитывая мою ситуацию: умиротворения и душевного покоя.
Поставив чашку на тумбочку, я более внимательно посмотрела на гладкую поверхность прикроватной мебели и тут же заглянула внутрь в надежде увидеть там что-то значимое. Но ящик был пуст, и я посмотрела на приоткрытый шкаф — вероятно, его тоже "почистили" к моему приезду…
"Надо дойти до душа", — пульсировала мысль в моей голове, но напряжение ночи и остатки введенного мне препарата давали о себе знать. Мои веки становились с каждой секундой все тяжелее и тяжелее, и я, сама того не замечая, погрузилась в небытие, все еще ощущая на губах сладкое какао.
К моему лбу кто-то прикоснулся. Это было приятно. В ушах послышался вздох — голос похож на мой, только хриплый. Опять чья-то рука на моем лице. Внезапно все прекратилось. Мне это не понравилось. Я нахмурилась.
— Почему мне не доложили, в каком она состоянии!? — услышала я чей-то до боли знакомый голос где-то на краю сознания.
Ответа не последовало и вновь этот голос:
— Что значит "Она была агрессивно настроена"! — пауза. — Нет, еще не говорила, он сейчас на задании и не доступен… С ней у меня будет серьезный разговор…
Мой мозг зафиксировал происходящее более отчетливо и, переработав информацию, вновь начал задавать вопросы: "Чей это голос?" Он принадлежал… он принадлежал Эльзе… Эльзе Хоуп…?
Наверное, я все еще сплю и выдаю желаемое за действительное. Но голос не исчез.
— Теперь с тобой разберемся, — голос звучал жестко и сердито.
— Ну миссис Хоуп, я-то тут при чем…? — кажется, это Зет.
— Испугали ребенка до полусмерти. Полная база здоровенных непробиваемых лбов со спецподготовкой, а толку чуть — не можете одной хрупкой девушке толком объяснить ничего.
— У нас четкие указания относительно информации. Мы не имеем права…
— Ну хоть бы успокоили ее, утешили ласковым словом, — перебила она собеседника.
— Миссис Хоуп… вы пошутили?
— Как же с вами, мужчинами, тяжело… — будто устав что-либо доказывать, произнесла она. — Одежду Лили выдали? Лат подъедет позже с вещами…
— Да, выдали и ужин принесли…
Я помотала головой, пытаясь избавиться от морока, но тут же поморщилась от головной боли и медленно открыла глаза. На пороге стояла невысокая пухленькая Эльза и тихо отчитывала какого-то парня, который как минимум был вдвое больше ее.
— Миссис Хоуп? — удивленно прохрипела я, все еще не понимая в какой реальности я нахожусь.
Эльза резко обернулась и я наткнулась взгляд ее встревоженных голубых глаз — я уже видела этот взгляд раньше.
— Лили, милая, — тут же направилась она ко мне, и уже через несколько секунд я почувствовала ее ласковые теплые объятия. — Как ты себя чувствуешь?
— Что вы здесь делаете? — ничего не понимала я.
— К тебе приехала, конечно.
— Откуда вы узнали, где я? — я все еще пытаясь прийти в себя и нащупывала границы реальности происходящего.
— Я знала о покушении. Тебя доставили сюда в целях безопасности.
— Вы знаете это место? — нахмурилась я — голова была тяжелой и гудела.
— Я часто бываю на базе у Сандерса, — кивнула она.
Это походило на правду — судя по тому, как она отчитывала охранника, ее здесь знали.
Вспомнив ее слова "Лат скоро подъедет с вещами", я внимательно посмотрела на Эльзу, изучая ее серьезные уставшие глаза.
— И Лат тоже знает, где я? — все еще проверяла я, не приснилось ли мне очередное "кино", выдавая желаемое за действительное:
— Конечно. Он скоро подъедет с вещами для тебя, — подтвердила она реальность происходящего. — Я бы к тебе сразу приехала, но задержалась в больнице, ассистировала Генри, — тихо проговорила она, поглаживая меня по волосам.
"Ассистировала Генри", — эхом прозвучало у меня в голове и я, тут же отчетливо почувствовав нить реальности, резко отстранилась и внимательно посмотрела на Эльзу:
— Что с Ричардом и Дугласом? В каком они состоянии?
— Они живы, — опять притянула она меня к себе, успокаивая. — Все будет хорошо, моя девочка. Все плохое уже позади.
От услышанного я выдохнула, и меня накрыла волна облегчения. Я еще крепче обняла Эльзу трясущимися руками, и чем сильнее я ее сжимала, тем отчетливее осознавала одну простую истину — Эльза Хоуп и Лат — вот мой ориентир реальности, мой компас правды — там где они, там и есть свои. Сердце бешено колотилось, во рту пересохло, в горле стоял ком, и предательские слезы непроизвольно текли по щекам. Я пыталась подобрать слова, рассказать все то, что произошло, но меня сотрясало от немых рыданий и всхлипов — мой шок и истерика наконец вырвались наружу, и я трясущимися руками крепко вцепилась в Эльзу, боясь, что она сейчас исчезнет, как сон. Мне казалось, что если я ее отпущу, то опять попаду в то жуткое зазеркалье кошмара, в котором пребывала с того момента, как попрощалась с ней, уезжая из больницы.