Я остановилась и задумалась. Сейчас наступил переломный момент. Я могла закрыть лэптоп и отнести его к Сандерсу, и пусть он сам вычисляет этого Друга. Я могла продолжать вести игру, но в ином ключе — можно было "найти другую просьбу" или "обидеться", "взять на слабо" или "рассердиться", придерживаясь плана вывести собеседника "на чистую воду" путем интриги. Но что-то мне подсказывало, что я должна была выбрать совсем другой путь для достижения цели. Я перечитала нашу переписку, его ответы, и моя интуиция, которая была засыпана руинами негативных эмоций и тревог, наконец прорвалась сквозь толщу моего страха, недоверия, подозрительности и показала мне ситуацию под другим углом.
В наушниках Депеши советовали:
"Прячь то, что тебе нужно прятать,
И говори, что тебе нужно говорить.
Проблем станет больше,
Если ты сознательно решишь
Преданно следовать
Принципу Правды…"
"Может быть, проблем и станет больше, но честность — лучшая политика", — прошептала я и напечатала:
"Если вы знали, что я не доверюсь незнакомцу, зачем предлагали помощь?"
"Помощь, а не участие в детской авантюре"
"Вы сказали, что выполните любую мою просьбу. Но мне не о чем вас просить, у меня есть все, кроме свободы передвижения"
"Помощь бывает разной"
"Согласна. Но я не могу довериться человеку, не зная его и мотивов его поступков"
Я смотрела на экран и ждала честного ответа. Если ему нужно мое доверие — он откроется.
"До связи", — высветилось на мониторе, черное окно свернулось и исчезло.
Я выключила компьютер и опустила голову на подушку. Его отказ помочь мне в моей "детской авантюре", как он это назвал, многое о нем говорил. Я вынуждена была признать, что это зародило во мне росток доверия. Враг бы пошел на уступки — я предоставляла ему то, к чему он стремился. Хотя, может быть, именно таким образом он пытался завоевать мое доверие и потом в самый неожиданный момент нанести удар. Такой сценарий был вполне возможен, но моя интуиция была другого мнения — она вела себя спокойно и не билась в моей голове, высвечивая красными лампочками сигнал "ОПАСНОСТЬ".
Может быть, он и вправду был Другом. Но какую конкретно помощь он мог мне предложить? Как я ему честно призналась, у меня, действительно, было все необходимое, кроме свободы, а ее-то он мне и не предлагал.
И самое главное, зная, что я не доверюсь незнакомцу, он по-прежнему не раскрывал своего имени и продолжал методично выходить на связь с одним и тем же вопросом "есть ли у меня проблемы". Какой-то заколдованный круг, и я должна его разорвать. Приняв такое решение, я выключила свет, обняла любимую подушку и, вдыхая родной аромат, быстро отключилась.
Проснулась я от женского голоса и ладони на моем плече. Я нервным движением схватила чью-то руку, резко открыла глаза, все еще не осознавая границ яви и сна, и увидела Эльзу — она стояла передо мной в домашнем халате, с растрепанными волосами и тревогой в глазах.
— Ричард очнулся?! — спросила я спросонья, чувствуя, что во рту все пересохло, и я вся мокрая от пота.
— Нет, милая. Ты кричала во сне. Тебе опять приснился кошмар, — сказала Эльза, наливая мне воды в стакан. — Меня разбудил Мэттью.
Я нахмурилась, вспоминая свой сон, и память начала выдавать мне яркие картинки только что виденного, от которых пошел озноб.
— Утром я позвоню Генри, — твердо произнесла Эльза, и в ее голосе чувствовались жесткие нотки.
— Нет, прошу вас, не надо психотерапевта, — тут же оторвав ладони от лица, я попыталась ее убедить. — Я просто не выпила снотворного на ночь. Обычно после него мне сны не снятся.
— Ну не можешь же ты глушить свои страхи снотворным всю жизнь, — возразила она.
— Эльза, пожалуйста, не надо. Я знаю о своих проблемах, и психотерапевт мне ничего нового не скажет. Это просто последствия всего происшедшего, и я смогу сама с этим справиться. Просто нужно время… оно все лечит, — сказала я, сжимая ее руку. — Пожалуйста, не надо…
Она долгое время изучала мои лицо, но все же неохотно кивнула, скрепя сердце уступив мне.
— Спасибо, — поблагодарила я.
— Скажи, что тебя больше всего страшит в этих снах?
Я задумалась, пытаясь понять и осознать суть моих страхов.
— Скорее всего моя беспомощность… это липкое чувство страха, что я не могу защитить себя от зла, не могу контролировать ситуацию.
Эльза покачала головой, заправляя мои растрепанные волосы в косу.
— Солнышко, если этот кошмар тебе опять приснится, попробуй в следующий раз представить, что в паре ярдов от тебя дежурит вооруженный охранник, а сама ты находишься на частной базе, укомплектованной профессиональными боевиками, которые могут свернуть шею голыми руками твоему похитителю сорока разными способами, и ношение оружия для них всего лишь вежливость, проявленная по отношению к врагу.
Я улыбнулась и кивнула, соглашаясь с ней. Это было правдой. Я вспомнила, как молниеносно сработали мужчины, услышав шум от Тигра. Не прошло и минуты, как в комнату ворвалось трое боевиков, готовых кинуться на мою защиту, что собственно они и сделали.
— Я тебя немного успокоила?
— Да.
— Тогда спать, — тоном, не терпящим возражений, сказала она, указывая мне на снотворное.
Разговор с Эльзой не шел у меня из головы. Она была права, меня оберегали и охраняли на совесть, проблема была только во мне, вернее в моем неумении защитить себя, это меня и пугало больше всего. Нет, с этим, определенно, нужно было что-то делать, так больше продолжаться не могло. Сжимая кожаную кобуру Ричарда, я закрыла глаза, пытаясь найти выход из того тупика, в который я сама себя загнала. И решение не заставило себя долго ждать. Оно пришло быстро, словно лежало в недрах моего подсознания и ждало своего часа, оно пришло неизбежно, как смерть от пули. Я резко открыла глаза и села на постели, рассматривая руки. Я знала, что мне нужно было делать! У меня в голове зародился план. Я знала, как вывести Друга на чистую воду. Даже если я с ним не встречусь, то уж точно узнаю о его намерениях или получу то, в чем я нуждалась больше всего на этот момент. "It’s a win win situation", — как любила говорить моя Джули.
Сон тут же пропал, сердце стучало и выбивало жесткий ритм, голова кружилась, а мои мускулы напряглись и пребывали в тонусе, будто я пробежала стометровку со скоростью мысли, которая пронеслась у меня в голове.
Чтобы немного успокоиться, я взяла с тумбочки книгу в ярко-синей обложке с парящей белой чайкой и погрузилась в чтение.
"Там, в ночи, на высоте ста футов, Джонатан Ливингстон прищурил глаза. Его боль, его решение — от них не осталось и следа.
Короткие крылья. Короткие крылья сокола!
Вот в чем разгадка! «Какой же я дурак! Все, что мне нужно — это крошечное, совсем маленькое крыло; все, что мне нужно — это почти полностью сложить крылья и во время полета двигать одними только кончиками. Короткие крылья!»"
— Да, какая же я дура, — вторила я Джонатану.
"Он поднялся на две тысячи футов над черной массой воды и, не задумываясь ни на мгновение о неудаче, о смерти, плотно прижал к телу широкие части крыльев, подставил ветру только узкие, как кинжалы, концы, — перо к перу — и вошел в отвесное пике.
Ветер оглушительно ревел у него над головой. Семьдесят миль в час, девяносто, сто двадцать, еще быстрее! Сейчас, при скорости сто сорок миль в час, он не чувствовал такого напряжения, как раньше при семидесяти; едва заметного движения концами крыльев оказалось достаточно, чтобы выйти из пике, и он пронесся над волнами, как пушечное ядро, серое при свете луны".
В течение дня я несколько раз включала свой лэптоп, ожидая увидеть там черное окно, но Друг молчал. Я злилась и на себя, и на него. На себя — за свое нетерпение и несдержанность, на него — за его молчание. Была во мне такая черта характера: приняв для себя решение, мне нужно было действовать — сразу и много, но так как в данной ситуации я была зависима от обстоятельств и Друга, то мое раздражение доставалось и ему. Миссис Хоуп, заметив мое нервное состояние, во время ужина спросила:
— Что это ты такая возбужденная и раскрасневшаяся?
— Голова немного разболелась, — опустила я глаза, мысленно ругая себя последними словами за несдержанность, которую заметила зоркая Эльза.