И не поймете...
Но тогда зачем вы это сказали, Валентин, ведь это сущая неп-равда и для чего она вам? Что вам от меня нужно? - в голосе её зазвучала истерика, потому что она подумала, что ему от неё что-то надо. Еще вчера было надо, не деньги, нет, но что-то. И он таким пошлым образом хочет её купить и получить то, что ему надо. Но неужели он считает её такой дурой? Она чуть не заплака-ла.
Вы меня обидели... - сказала она и еле сдержала слезы.
Он посмотрел на неё каким-то погасшим взглядом и сказал:
Да, я знаю...
Зачем? Что я вам сделала? - спросила она и подумала об обсурд-ности происходящего. Пусть он ей объяснит.
Так получилось, - сказал он. - Я не думал, что так получит-ся... Не ждал.
Но тогда... - она выдавила из себя эти слова, - тогда вам надо уйти.
Я знаю, - сказал он, - я сейчас уйду. - Посмотрел на неё непо-нятным взглядом и добавил: - А вы меня боитесь.
Нисколько, - сказала она небрежно и громко, но поняла, что он прав, она его боится...
Не бойтесь меня. Я ничего плохого вам не сделаю.
Не бойтесь... - снова повторил он и монотонно продолжал: - Я сегодня не спал всю ночь. Но это не так важно сейчас. Я не спал всю ночь и думал, что со мной случилось? Что произошло? Такое было со мной в четырнадцать лет, когда я влю-бился в девчонку, которая приезжала в наш двор на машине, за ру-лем, а была примерно мне ровесницей... Я помешался на этой дев-чонке. Я смотрел на неё из окна, из-за дерева, из-за всех мысли-мых углов. Она, конечно, этого не замечала, то есть не замечала меня, не видела. Она была надменная и красивая. И я тогда решил, что у меня будет эта девчонка и я буду владеть ею. А она куда-то исчезла и перестала приезжать.
Теперь я не мальчик из подворотни. Я богат и могу иметь все, и имею. Вы, наверное, поверите мне? - он взглянул на неё открыто, и она ответила открытым взглядом, он опустил глаза первый, а она сказала:
Вот этому я верю. Но ещё раз спрашиваю вас - если вы, который все может купить, как я поняла, зачем я вам нужна? Для чего?
Вы - для любви... - сказал он, и щеки его вспыхнули, как вчера, и глаза стали отливать сиреневым светом. Она вдруг задохнулась от этих простых слов, и у неё начались перебои в сердце, настоя-щие перебои, сердце скакало, как ненормальное. От его слов.
Она встала. Он тоже.
Я понимаю, что мне надо уходить, - сказал он с некоторым воп-росом в голосе. Она молчала.
Он сказал:
Поверьте мне, Наташа, можно, я так буду вас называть? (она кивнула), что я никогда в жизни не говорил слово - люблю. У меня вызывало смех это признание. Что такое - лю-бить? Хотеть - да, это понятно, желать, жаждать, - это ясные понятия. Для меня секс был, как хорошая еда с выпивкой, или какой-нибудь изыск после плотного обеда... Видите, я честен. Хоть вам и противно это слу-шать, но это так.
У Наташи вырвалось:
Вот потому я ненавижу все, связанное с сексом!
Валентин внимательно посмотрел на нее:
Неужели вы не сексуальны?
Она злобно огрызнулась:
Абсолютно! Совершенно.
Она хотела ещё кое-что сказать этому любителю секса, но остерег лась, пусть катится, - решил, что одинокая бабочка в возрасте устроит ему роскошную ночь или шикарный день в постели. А потом он сможет забыть её спокойно и навсегда. Не выйдет! Пусть убира - ется!
Мы с вами, кажется, все выяснили, Валентин. Я не для вас, как говорится, а вы не для меня. Так что пора нам расста-ваться!
Он вышел в переднюю, обернулся к ней и сказал:
Прощайте, - и посмотрел на нее, но не призывно, а с тоской. Но за все это время, что у них происходил этот сумбурный безумный разговор, он ни разу не подошел к ней, не дотронулся до нее, не взмахнул призывно ресницами, - а мог бы, - такой красивый неор-динарный мальчик! Он надел плащ и вдруг снова повернул-ся к ней:
Да, ведь я вам принес шубу... Этот барыга мне прита-щил. Не знаю уж, любимая она ваша или нет.
Спасибо, - сказала она холодно, - отнесите мне, пожалуйста, вещи в машину и заодно я возьму шубу, подарю своей бывшей свек-рови!
Она попыталась улыбнуться, но у неё ничего не вышло, и она вместо этого нахмурилась. Набросила куртку, шарф и они вышли. Он нес чемодан, она сумку, - молодая красивая пара отправляется в круиз. А на самом деле - чуть не враги идут рядом...
Он забросил чемодан на заднее сиденье, туда же мешок с шубой она и не глянула, с какой. Сам прошел к своей машине, стал что-то смотреть, подняв капот, она поняла, что он не хочет уез-жать раньше неё и рванула с места, просвистев мимо него. Так быстро она не ездила, а тут захотелось...
Он смотрел ей вслед. У неё опять запрыгало, закурдыкало сердце - надо бы взять валидол... Черт-те что! У Алисы есть. Всю дорогу она гнала, как сумасшедшая, - то злясь на этого Валентина, то, наоборот, на себя.
Ее встретили на даче, как родную. Она пожалела уже, что не взяла Гарьку и маму. Но самое главное, в чем она себе не признавалась, было то, что эти два дня у неё заполнились этим мальчиком, этим Валентином, будь он неладен. Она и не вспомнила ни разу, что с Гарькой, как мама, и к отцу на кладбище она никак не съездит, хотя тянет туда и хочется постоять у могилы... А все жизненные, может, совсем ненужные, дела, но заполняют.
Алиса выскочила навстречу, когда услышала гудок машины. Они расцеловались. Алиса оглядывала Наташу и приговаривала:
Красавица. По-прежнему - юная красотка! Знаешь, Натуся, Алек с женой и девочкой здесь! Утром приехали неожиданно!
Неожиданно или нет - пусть остается на совести Алисы.
Наташа немного расстроилась: не очень хотелось видеть именно сейчас Алека, знакомиться с его женой, дочкой.
Она-то представляла тихие трепы с Алисой, а потом - пол - ное предоставление самой себе. А тут целый кагал! Ну ничего. Она забьется в маленький домик, будет выходить в собственную калит - ку, ходить в лес, за грибами, если получится. В общем, она даст им понять, что приехала побыть одной.
Она сказала Алисе, что все-таки хотела бы в маленький домик...
На что Алиса, широко и честно раскрыв глаза, сказала, что туда она отправила Алека с семьей, а они вдвоем будут в большом доме.
Не в лучшем настроении поднялась она наверх, в их с Алеком бывшую комнату. Там было все так же, как и тогда. Развесила платья в шкаф, села на постель, вспомнила первые дни замужества, свои уловки и слезы, страдания и попытки понять радости любви.
Не любовь это, а секс. Чистый, без примеси. Валентин прав, лю - бовь это совсем другое. А секс был у Алека. Потому что как только он переспал с лихой в этом деле девчушкой, то и побежал к ней по приезде, ни минуты не задерживаясь и не проливая слезы по горячо любимой красавице-жене. А что у него, у Валентина? Она задумалась и вдруг воочию представила его здесь, на этой посте - ли, с ней... И у неё что-то оборвалось внутри, внизу и она от ужаса вскочила с постели, стала метаться, принимая валерианку, ещё что-то, - так напугало её это оборвавшееся внизу, ухнувшее что-то, не с болью, а с тягостно-сладким ощущением, от которого у неё вырвался стон. Что с ней?
Валерианка не помогла, и она весь день чувствовала присутс - твие этого странного мальчика. Забыла только тогда, когда пришла на торжественный обед, на террасу, и там увидела семью - Алека,
Инку и Лизку. Алек постарел, посветлел как-то, может быть, седи - на разбросала свои меты. Лицо у него было несколько опухшее, будто он попивает. Что ж, вполне может быть. Инка была маленькой толстушкой, с курносым носиком, выпуклыми зеленоватыми глазами, веселая и общительная. Одета она была неплохо, но при её кубыш - кинской фигуре все сидело на ней как-то забавно. И вообще - она была забавная. Вот тебе - красавица, умница, ангел - на кого ме - няют таких, как ты. Лизка была цыганка: чернокудрая, черногла - зая, с вертлявой тонкой фигуркой. Похожа будто на Алека, а будто и нет... Но на Инку - точно не похожа.
Она спохватилась: ни приветов не передала, ни подарков! Все уже отпили чай и решали, что делать - наступал вечер. Наташа быстро подхватилась и побежала к машине. Сад шелестел опадающей листвой, шепча что-то свое, может быть, нужное Наташе, но непо - нятное ей. Воздух был тих и темен, и она вдруг прислонилась к дереву и заплакала. О чем? Она не смогла бы ответить. Слезы по своей погубленной жизни? По тому, что у неё нет любви, как у всех нормальных людей, и она не знает, что это такое? Или отто - го, что встретила странного мальчика, совсем молодого, и думает о нем ежеминутно.