– Давайте-ка я выдам вам что-нибудь из моих закромов, – с деловым видом кивнул Иван. – У меня тут всегда есть некоторое количество зубных щеток. Может быть, вы примете душ и присоединитесь к моей команде?
– Душ? – вытаращилась Ирина, моментально покраснев и насторожившись. Хотя сама идея попасть под теплые струи воды, смыть с себя дорожную пыль была гипнотизирующе прекрасной. – Нет-нет, не надо.
– Интересно, почему же это?
– Не знаю. Это уже за гранью.
– Чего? Приличий? – Чемезов фыркнул так, словно приличия были чем-то, по его мнению, совершенно неприличным. – Впрочем, как хотите. В ванной есть все нужное, вы могли бы сменить ваше прекрасное одеяние и…
– Сменить одеяние? – еще больше оторопела Ирина. Может быть, она все же ошиблась относительно «профессиональных» намерений этого симпатичного товарища с открытой улыбкой? В конце концов, она же ничего не знает о нем, а он о ней.
– Я не думаю, что вы хотите запачкать ваше прекрасное терракотовое платье. Да и в туфлях на шпильках нельзя ходить вечно.
– Запачкать? – как попугай, повторила Ира, прикидывая, успеет ли она добежать до двери, прежде чем этот маньяк ее остановит. Иван же в это время с недоумением смотрел на Ирину.
– Ну да, запачкать краской. У нас же мастер-класс. Вы когда-нибудь работали маслом? Заляпаете – потом не отстираете. Ну, и растворитель тоже.
– Вы всерьез хотите, чтобы я рисовала? – дошло наконец до Иры.
– Господи, ну не полы же мыть! – всплеснул руками художник. – Я же вам еще вчера предлагал, помните?
– Действительно, – протянула Ирина, смутно припоминая вчерашний разговор. Вчера она была совсем не в себе, и все, что происходило, казалось ей каким-то кошмарным сном наяву. Теперь, после пятнадцати часов беззаботного сна, все вчерашнее казалось далеким прошлым. Такое иногда бывает, сознание пытается отодвинуть подальше какие-то отдельные моменты жизни, словно скрыть их, забросать ворохом других ощущений и воспоминаний. – Но я не умею рисовать. Я помню, что тоже это говорила.
– Да, говорили, – усмехнулся Иван. – Идите в ванну, и без разговоров. Никто из нас не умеет рисовать, но, поверьте, это не имеет никакого значения. Помалюем просто так.
Конечно, Иван покривил против истины, заявляя такое. Мастер-классы, которые он проводил в мастерской по договору с художественной академией, пользовались огромной популярностью, и все, кто приходил на них, так или иначе умели рисовать. Но и Ирина тоже немного слукавила, говоря, что совсем не рисует. В детстве, как и все дети, наверное, она очень любила рисовать, но это было давно, Ира даже забыла, когда в последний раз рисовала что-то, если, конечно, не считать узоры на краях салфеток, которые она выводила, скучая в ожидании кого-нибудь. Саши, например. Пунктуальность никогда не была его сильной чертой, но Ирина старалась не обижаться. Разве можно таить обиду на тех, кого любишь?
Ирина зашла в ванную комнату, огляделась и не смогла сдержать улыбки. Да уж, доказательства были прямо перед ее глазами. Конечно, у художника имелся план «А» в отношении девушки в терракотовом, и как он ни старался, скрыть этого не мог. Новенькая, только что распечатанная зубная щетка стояла в граненом стаканчике около раковины, на стульчике около душевой кабины лежало аккуратно свернутое полотенце, рядом стояли шампунь, гель для душа и даже бальзам для волос. На стиральной машине стояли пачка стирального порошка, открытая, конечно, а рядом стопкой лежали футболки, юбки неизвестного происхождения, вполне заношенные, но чистые, а также шорты и пара узеньких клетчатых штанов, больше похожих на пижаму.
Итак, он все продумал. Явно хочет, чтобы Ирине было комфортно и чтобы она смогла освежиться, почистить зубы, избавившись от ужасного привкуса горечи и несвежести, а также сменила одежду на чистую. Иван так хочет, чтобы она осталась и позировала? И только? Не слишком ли много?
Впрочем, девушка решила не искушать судьбу и принять ее щедрые дары. Она проверила замок на двери, включила воду и несколько секунд держала ладони под холодными струями в ожидании того, чтобы они потеплели. Но этого так и не произошло. Ира услышала робкий стук в дверь.
– Что? – крикнула она.
– Вода! – ответил ей из-за двери чемезовский бас. – Я дико извиняюсь, вообще про это забыл. Ее сотрудники из ЖЭКа отключили. Может быть, нагреть чайник?
– Нет, не надо, спасибо! – прокричала Ира в ответ и вздохнула. Никогда не бывает так, чтобы чудеса сыпались на тебя без ограничений. Видимо, есть все же лимит и на милость небес. Она еще раз с сожалением поднесла руки к воде, а затем переключила поток с крана на лейку душа. Затем она скинула с себя ставшее уже омерзительно грязным терракотовое платье, туда же последовало и белье. Даже холодный душ был лучше, чем ничего, и Ира старательно убеждала себя в этом, прыгая под холодной водой, задерживая дыхание и проявляя недюжинное мужество, чтобы не завизжать.
Водные процедуры и закаливание никогда не были ее темой. Как и многие от природы худые люди, Ира все время мерзла. Ей бы и в голову не пришло добровольно поливаться ледяной водой. Но разве московским коммунальным службам это объяснишь? Зато после, растираясь чистым полотенцем, с зубной щеткой во рту, наблюдая за собой в зеркале, Ира с удовольствием отметила исключительно здоровый румянец.
Иван все продумал, вот чертяка. Ира с наслаждением натянула на себя чистую футболку, затем посмотрела на кучку грязного белья и пожала плечами. Натянув шорты на голое тело, она забросила все свои вещи в стиральную машину, засыпала порошком и нажала кнопку. Деликатная программа – то, что надо.
Неплохое начало дня.
Когда она вышла из ванной, в кухне уже никого не было, но это не значило, что Иван Чемезов и здесь не проявил себя радушным хозяином. Там, где до этого сидели студенты всех возрастов и мастей, теперь стояла и манила к себе тарелка с идеально круглой яичницей-глазуньей. Ира подошла ближе и расхохоталась в голос. Яичница смотрела на нее в упор огромными желтками глаз, обрамленных длинными красными ресницами из кетчупа. Изящный нос из зелени, шевелюра из листьев салата и хитрая ухмылка из жареной колбаски, с парой зубов из поджаренного жирка… Ире, конечно, случалось видеть яичницу, которой пририсовывали улыбку или просто делали страшную рожицу. Но эта яичница заслуживала того, чтобы ее положили под рамку и оставили несъеденной. Целое произведение искусства. Рядом лежали поджаренные кусочки черного хлеба, связка зеленого лука, вилка и нож. Все продумал. Разве что… Где же в таком случае свежевыжатый апельсиновый сок? Да уж, невозможный вы товарищ, многоуважаемый Иван Чемезов.
Ирина села за стол, склонила голову набок, рассматривая ухмыляющегося желтоглазого яичного Нафаню.
– Ну и как прикажешь тебя есть? – спросила она, нерешительно беря вилку и ножик в руки. Нафаня ожидаемо молчал, покорно принимая свою судьбу. Ирина улыбнулась и подцепила вилкой часть шевелюры. В конце концов, голод не тетка. Вчера Ира была настолько измотанной и усталой, что ей с трудом и кусок в горло полез, несмотря на голод. Сегодня, напротив, ее аппетит пришел в норму, и стоило ей попробовать кусочек, как судьба Нафани была предрешена – она покончила с ним за считаные минуты, наряду с гренками и яблоком, которое нашла тут же, на столе в миске. Откусив его, Ира довольно улыбнулась и направилась в сторону мастерской. Там, в солнечном зале, вершилась магия, и все студенты с сосредоточенными и вдохновленными лицами возили кистями по полотнам под тихую музыку. Что-то из джаза, в котором Ира не слишком-то разбиралась. Иван что-то рассказывал о технике создания иллюзии с помощью мазков, когда заметил босую Ирину в дверях мастерской.
– Спасибо за завтрак, – сказала она и облизнулась.
– Вы наелись? – уточнил Иван, продолжая рисовать. – У нас тут скатерть-самобранка со скромными возможностями, и яств не много.
– Вы это серьезно? Нафаня на завтрак? Что может быть лучше? Единственное, меня все время преследовало чувство, что я – людоед.
– Нафаня? – улыбнулся Иван. – Интересная ассоциация. Надо было нарисовать что-нибудь более съедобное. Что-нибудь вегетарианское. Рыбу, к примеру?
– А что, если не побояться и в следующий раз нарисовать яичницу-глазунью? Слабо? – усмехнулась Ирина.
– Оригинально, нестандартно, но не по мне, – не согласился Иван. – Я не ищу легких путей. Ладно, Ирина, берите чашку на подоконнике, кофе в кофейнике там же. Вы пьете кофе черным или с молоком? Боюсь, молока нет.