– Ты правда стояла у них весь день? – тихо спросил Марк, разглядывая сквозь экран бледное, взволнованное лицо Ирины. Слишком много бед на одни хрупкие плечи. Ирина отвернулась и ничего не ответила, только принялась еще внимательнее изучать этих чертовых рыбок.
– Она пришла туда за полчаса до открытия, ушла через час после, – сказал за нее Алексей. – И так делала четыре дня подряд! Ее могли бы уже нанять, так пунктуальна, прямо как в учебниках по тому, как угодить начальству. Но они вместо этого пригрозили вызвать полицию, что совсем неудивительно. Ее приняли за сумасшедшую.
– Ирина! – выдохнул Марк.
– Она врет. Почему, Марк? Ее нет в офисе, и не было уже неизвестно сколько.
– Четыре дня. Это еще не значит…
– Если она тут, не проще ли было хотя бы по телефону поговорить?
– Давай предположим на секунду, что ты права и что именно Сашина мать забрала твою дочь. Это значит, что она ожидает любых проблем, она к ним готова!
– Не будем предполагать! Лиля у нее, я знаю. Я абсолютно уверена, на все сто! – Ирина крикнула зло и агрессивно. Марк и Алексей переглянулись и покачали головой.
– Ты должна возвращаться домой, Ира, – тихо произнес Марк после долгой паузы.
– Даже не начинай!
– Это просто безумие. Мы найдем ее, не волнуйся. Что хорошего, что ты сидишь там и совершаешь глупости? Если она смогла придумать, как украсть у тебя дочь, она наверняка хорошо продумала и то, как ее укрыть. Мы должны готовиться к долгой войне.
– Я просто не понимаю… как такое возможно. Она никогда даже не звонила нам, не поздравляла с именинами, ни одного вопроса. Даже фотографии не хотела взять. Саша говорил, она упрямая, как и он.
– Это правда. – Марк закашлялся. – Но ты – еще упрямее, Ира. Я прошу тебя. Я куплю билет, встречу тебя.
– Не могу, – покачала головой Ирина.
– Тебе только кажется, что, если ты уедешь, ты предашь кого-то. Это не так. Мы не успокоимся. Но нужно собрать всю волю в кулак. Она может быть где угодно. За границей, у брата Саши в Германии. Мы сейчас связываемся с возможными партнерами в Германии, чтобы установить наблюдение…
– Что, если она где-то рядом, Марк? – перебила его Ирина.
– Я не понимаю.
– Перевезти ребенка за границу – это же не так просто. Нужно проходить пограничный контроль. Ребенок может устроить истерику, начать проситься к маме. Ко мне, Марк! – Акцент прозвучал как обвинение.
– Ей всего три года.
– Это не значит, что она пойдет спокойно с незнакомой ей женщиной. Они могут прятать ее где-нибудь… На какой-нибудь даче, у знакомых, дом снять подальше от чужих глаз. Сейчас лето, они могут сделать вид, что просто отдыхают.
– Как бабушка с внучкой.
– Марк, они и есть – бабушка с внучкой! – Ирина вскочила и повернулась к Алексею. – Разве нет?
– Не с точки зрения закона. Ведь вы с вашим мужем не были зарегистрированы, не так ли?
– Не были.
– И в свидетельстве Саша указан только с Ириных слов, официально он Лилю не удочерял, – подтвердил Марк. – Технически он не является отцом ребенка.
– Я не понимаю. Я же написала все как есть! Он был тогда очень занят, – растерянно пробормотала Ирина. – Я сходила и написала все сама. Я не думала, что есть какая-то разница.
– Разница в том, что, если удочерения не было, Анна Викторовна не имеет никаких прав на Лилю. Буквально – никаких. Так что, если только то, что мы подозреваем, правда, ваша несостоявшаяся свекровь решилась на уголовное преступление, и она пойдет на все, чтобы его скрыть. Вы думаете, она способна на такое? – Голос Алексея звучал сурово.
– В шестьдесят четыре года, – добавил Марк, его голос чуть скрипнул, слова задержались. Интернет чуть затормозил. Ирина попеременно посмотрела на мужчин.
– Я думаю, она способна на все.
– Ты преувеличиваешь! Ты должна понимать, что спланированная кража Лили в магазине – это маловероятно.
– Маловероятно, но все же возможно, – вдруг вступился за Ирину Алексей.
– Это просто старая женщина! – возмутился Марк. – Лешка, мы же говорили с тобой. Что ты делаешь?
– Марк, – покачал головой Алексей, – Ирина может быть права, а может и нет. Но мы не можем действовать, исходя только из того, что она ошибается. Дело в том, что эту Ланге действительно невозможно найти.
– Ты не понимаешь! – крикнул Марк. – Как бы она смогла это сделать? Она была черт-те где в тот момент. Ты… я говорил тебе… Позвони мне по телефону, слышишь? Ты же ее обнадежишь…
– О чем речь, Марк? Что ты говорил ему? – спросила Ирина, а ее сердце неожиданно ухнуло и застучало неровно, болезненно. – О чем ты сказал ему, но не сказал мне?
– Ни о чем. Просто приезжай. Послушай меня, прошу, я говорю это искренне.
– Марк! – процедила Ирина. Они сверлили друг друга глазами, полными паники и злости, и Интернет даже на миллиметр не снизил высокого напряжения, простреливавшего все пространство между ними. Не влезай, убьет.
– Ира… Я не могу. Еще слишком мало времени прошло.
– ЧТО ТЫ УЗНАЛ??? – крикнула она и бросилась к компьютеру так, словно собиралась нырнуть сквозь экран, в зазеркалье, дотянуться до Марка и выбить из него все, что он умалчивает. Алексей мягко взял ее за плечи, развернул к себе.
– В вашем городе пропало еще двое детей. Не таких маленьких, правда, но за последний год пропало еще двое детей.
– Что? – Ирина отступила от него и невольно подняла руку так, словно пыталась защититься.
– Оба в центральном районе. Оба – просто исчезли.
– Нет, – Ирина качала головой, – это невозможно. Такого просто не может быть. Я уверена… я отказываюсь… Не может быть…
– Ира, я не хотел тебе говорить, – пробормотал Марк, еле сдерживая слезы.
– Чего? Чего ты не хотел мне говорить? Дети же пропадают. Это ничего не значит.
– Полиция считает эту версию основной…
– Замолчи! – Девушка отскочила от компьютера, как от ядовитой змеи. – Заткнись, Марк. Я не желаю этого слушать, и мне все равно, какую там версию рассматривает полиция. Мне плевать, что Анны не было в Питере. Мне все равно, что она скажет полиции. Пока я не найду дочь, я не остановлюсь, не уеду, не опущу руки. Ты хотя бы это можешь понять?
– Конечно! – кивнул Марк.
– Что еще мы можем сделать? – спросила Ирина, обращаясь на этот раз только к Алексею.
– Есть разные способы. Я уже говорил о Германии. Это сложно, но возможно.
– Делайте! – сказала Ирина, а затем подхватила сумку и направилась к дверям кабинета. Она ушла, так и не оглянувшись на Марка ни разу. Все ее силы ушли на то, чтобы не захлебнуться в диком животном вое, который рвался наружу, раздирал ее душу, делая все более мертвой с каждой минутой. Кто-то может сказать, что умирать по капле невозможно, но Ирина чувствовала, как жизнь уходит из нее с каждой частицей отнятой надежды.
Она бежала по улице, считая про себя шаги. Не думать. Только не надо думать. Вытеснить из головы все мысли, заменить их на что-нибудь не имеющее никакого значения. Таблица умножения.
Дважды два – четыре.
Дважды три – шесть.
Это основная версия полиции.
Семь на восемь… Сколько будет семь на восемь? Позвонить маме? Нет, мамин голос только ухудшит положение. Мама может почувствовать панику, расплескивающуюся вокруг, как убежавшее молоко.
Семь на восемь…
Иван Чемезов. Ирина вспомнила, что не звонила ему с самого утра, а ведь уже поздний вечер. Что, если однажды она исчезнет из его жизни, просто не вернется – и все? Будет ли он по ней скучать? Станет ли злиться? Как быстро забудет ее? Разорвет портрет? Нет, скорее, просто продаст.
Она бы никогда не поступила с ним так. Хотя, возможно, это было бы лучше всего.
Ирина развернулась и поехала домой. Семь на восемь… Не думать. Иван нравился Ирине. Его прямота, смешные словечки, то и дело проскальзывающие в его разговоре, звук голоса. Курит как паровоз. Красивый мужчина с красивой душой, немного подранной тяжелым браком, изматывающей любовью. Мужчина с кистями в руках – это уже произведение искусства. Льняная рубашка с расстегнутым воротом.
Ирина смотрела на Ивана долго, прежде чем дала о себе знать.
– Что ты рисуешь? – спросила она тихо, и тогда он вздрогнул, обернулся к ней. Чемезов стоял в мастерской, за раскрытой настежь дверью, спиной к Ирине. Его движения были сильными, мощными, мазки – широкими. Он что-то выводил на большом, почти пустом холсте. Когда он повернулся, первое, что бросилось Ирине в глаза, – это расстегнутый ворот. Широкоплечий Иван.