Но боюсь. Я в ужасе.
Следует сказать ему, что я - девственница.
Но не буду. Он остановится и сделает из этого проблему.
Все, что Адам делает сейчас, - трогает.
Он захочет, чтобы ему пояснили, почему в двадцать два года все еще девственница. Он захочет узнать мою историю, а я не смогу рассказать ему ее. Не могу. И не буду. Это не то, что я когда-нибудь кому-нибудь расскажу. Все случилось давным-давно, и должно там и остаться, но все выходит из-под контроля. И это все часть того, почему я делаю это, почему все еще здесь, почему борюсь со страхами и смятением в душе, почему дрожу, как осиновый лист; сердце колотится, а дыхание учащается - я просто задыхаюсь. Не хочу, чтобы прошлое определяло мое настоящее или, тем более, будущее. Мне хочется, чтобы все случилось по-настоящему, потому что очень сильно хочу Адама, хочу делать с ним все, но боюсь. Именно поэтому я должна оттолкнуть страхи, поэтому должна позволить всему случиться: так я смогу двигаться дальше. Так смогу найти хоть какое-то подобие нормальной жизни. И до тех пор, пока я позволяю своему страху управлять мной, этого никогда не случится.
Ненормально бояться подпустить людей к себе ближе. Ненормально леденеть, когда мужские руки дотрагиваются до тебя.
По какой-то причине Адам пугает меня меньше всех, кого я встречала, даже когда одновременно устрашает меня больше, чем когда-либо считала возможным. Я чувствую себя в безопасности с ним. Чувствую, что могу доверять ему, так как он моментально остановится, скажи я хоть слово. Он будет в ярости, если узнает причину моего страха. Адам мне так нужен. Хочу прикоснуться к его коже, мускулам. Хочу увидеть его всего и стащить его нижнее белье; увидеть и почувствовать, какой большой, твердый, как железо, у него член, который трудно скрыть под любой одеждой.
Я - не невинная, белая и пушистая, изнеженная девушка, падающая в обмороки, потому что выросла жесткой и стойкой. Я - не наивная или невежественная. У меня есть некоторый... опыт. Я никогда не могла позволить кому-нибудь настолько приблизиться ко мне, чтобы отдать девственность. У меня не получалось выдержать чьи-либо прикосновения, даже нежные.
Конечно, я видела члены, и понимаю, как они устроены. Впрочем, как и все остальное у мужчин.
Я хочу его. Хочу его.
Но боюсь дать себе волю. Боюсь того, что произойдет. Не с моим телом, а с сердцем. И боюсь, что в последнюю секунду запаникую и все испорчу.
О боже, он трогает меня везде. Бедра, грудь, соски, ребра. И говорит, что хочет прикоснуться ко мне и целовать меня везде, все тело, и осознаю, что хочу этого и больше не могу сдерживать плохие слова из-за охватившего меня желания и страха.
— Боже.
— Говорю же тебе, это не мое имя, — снова шутит Адам, ухмыляясь своим прекрасным, талантливым ртом.
— Адам..., – выдыхаю я.
— Лучше, — говорит он, накрывая мою дрожащую руку своей.
Я прикрываюсь. Никто никогда не видел меня в таком виде, нагой, оголенной, открытой, уязвимой. И то, как он смотрит на меня, будто я что-то вкусное, что он хочет съесть, и головокружительно прекрасно, и пугающе одурманивает.
— Теперь посмотри мне в глаза и скажи, что ты хочешь, чтобы я остановился.
Он знает, что это невозможно. Я позволила этому зайти слишком далеко, и нет пути назад.
— Не могу, — признаю я.
— Знаю, что не можешь, — говорит он, надменная ухмылка бродит на его губах. — Ты знаешь, что хочешь этого. Знаешь, что хочешь позволить мне прикасаться к тебе.
Как, бл*дь, он может читать меня так хорошо? Откуда Адам знает, чего я хочу, так безошибочно? Это нервирует.
Я не могу отвести от него взгляд. Нет ни малейшего желания оторваться от его светлых, зеленых глаз. Его взгляд греет меня, заставляет что-то трепетать внутри. Проницательный, настойчивый, голодный блеск в его глазах даже больше, чем слова и уверенные прикосновения заставляет согласиться с моими собственными желаниями.
Хочу, чтобы он смотрел на меня, касался, поэтому… пусть так и будет. Заставляю себя убрать руки и цепляюсь за его широкие плечи. Чувствую, как мышцы перекатываются под кожей, как Адам не сводит с меня глаз, как самоуверенная ухмылочка касается его губ и как он проводит большим, указательным пальцем по моей щелочке.
Я чувствую, словно острие горячего ножа пронзает меня глубоко внутри, внизу живота. Жар влажный, густой, всепроникающий. А затем его палец медленно движется от края киски вниз, замирает и скользит наверх. Двигаясь вверх, Адам пальцем чуть раздвигает складочки, и стон срывается с моих губ. Глаза закрываются, но я не позволяю. Заставляю себя смотреть. Заставляю глаза оставаться открытыми и смотреть, как его палец скользит вверх и вниз, раскрывая медленно, медленно, снова и снова, продвигаясь чуть дальше с каждым движением. А потом он во мне, его палец внутри киски аж до второй фаланги. Ладонь обращена вверх, палец согнут. Глаза смотрят на меня, наблюдая за каждой моей реакцией. Мой взгляд тяжелеет, трепещет от болезненной наполненности его пальцем, внутри я вся горячая и мокрая, и становлюсь еще более влажной от его прикосновений. Влага стекает, уверена, что с меня уже капает, и мне стыдно, но Адам, кажется, не замечает этого.
Или, может быть, замечает. Он вынимает палец из меня, и я вдруг чувствую себя такой пустой. А потом, убедившись, что я смотрю, он кладет свой указательный палец в рот - палец, который только что был внутри меня. Я вытаращилась на него в недоумении, не в силах сказать ни слова. Это унизительно и эротично в равной мере, и не знаю, как реагировать, поэтому, не показывая своего отношения, просто смотрю на него. Его палец, блестящий от слюны и смазки, скользит в меня снова, медленно входя, и я, боясь вторжения, выдыхаю стон.
Сладкая боль во всем теле. Напряжение внутри увеличивается и увеличивается, растет с каждым благодарным, полным горячего желания взглядом, охватывающим мое тело, с каждым нежным, умелым прикосновения его рук и рта на моей коже. Все внизу ноет, и знаю, что только Адам может снять это напряжение, может в конце концов дать облегчение, которое мне необходимо.
Он скользит пальцем вверх и находит причину терзающего меня напряжения: клитор. Жар, влажность, напряжение и потребность, все находится там: он это знает, и, нащупав, нажимает пальцем на твердый, как алмаз, комочек нервов, и мне приходится прикусить губу, чтобы не стонать слишком громко.
— Тебе нравится это, Дез? — его голос, как низкий рокот, идущий из глубины груди.
— О да.
— Хочу услышать, как ты это говоришь.
— Мне это нравится, — говорю я.
Он снова кружит вокруг клитора, не трогая меня прямо там, и я не понимаю даже, хуже это косвенное давление или лучше. Все, что осознаю, это кружение и потирания пальцем, что заставляет меня извиваться, а бедра двигаться; жар и напряжение закручиваются спиралью все выше и перемещаются ближе к поверхности.
Тогда он ударяет клитор кончиком пальца, и мне приходится заглушить очередной стон.
— Не сдерживайся, — рычит он. — Дай мне услышать тебя.
Он хочет, чтобы я была шумной? Зачем?
Все мысли стираются, как только Адам снова начинает выписывать пальцем круги, и мои бедра начинают двигаться, независимо от контроля. Я не могу остановить их. Должна. Понимаю, что должна. Схожу с ума, и мне стыдно. Но не могу больше контролировать себя.
Адам управляет мной прикосновениями.
Слишком поздно сдерживать громкий стон, когда он снова бьет по клитору и одновременно, наклонившись вперед, берет затвердевший сосок в рот. Стон громкий и неприлично хриплый, но это, кажется, только заставляет его прикасаться ко мне быстрее, сосать грудь все более жадно.
Затем он подталкивает меня назад, и я падаю на матрас. Мои ноги свешиваются с края кровати, и я понимаю, что обнажена, еще и бедра широко раскрыты для него. Ощущаю его пристальный взгляд и чувствую, как его палец движется внутри меня, опускаясь с клитора к входу, скользя внутрь, а потом выходя. Глаза непроизвольно закрываются, и я чувствую себя переполненной всего лишь от одного пальца, а потом как-то даже более наполненной, раскрытой почти до боли, я с усилием открываю глаза, приподнимаюсь на локтях, чтобы увидеть, что Адам уже ввел в меня два пальца. Они не двигаются, и мне интересно, чувствует ли он преграду, если, конечно, можно почувствовать девственность пальцами. Если и чувствует, то ничего не говорит. Адам просто вкручивает пальцы в меня и двигает ими. Это так хорошо ощущается, что я падаю на кровать, закрываю глаза, и бедра поднимаются в такт движениям его руки.