Келли Орам - Девушка в сердце

Эрик прищуривается, и я задерживаю дыхание, ожидая его реакции. Он хмурится, но за этим выражением не кроется никакой угрозы.

– Раз так, я разрешаю тебе с ним встречаться.

Я фыркаю.

– Ты мне разрешаешь?

– Да. – Его голос звучит совершенно серьезно. – Я ввожу новое правило. Никаких парней без моего одобрения. Я не позволю тебе встречаться с придурками, Чарли. И точка.

Мне приятно, что он пытается меня защитить, но я все равно скрещиваю руки на груди и поднимаю бровь.

– Прекрасно. Но это правило действует в обе стороны. В следующий раз, когда ты пригласишь на свидание кого-нибудь вроде Шелли, я тебя ударю.

Эрик ежится.

– Да уж, будь добра. Эта девчонка – настоящий кошмар.

Я смеюсь.

– Так и есть.

Когда наш смех утихает, я задаю Эрику последний вопрос.

– Теперь у нас все хорошо?

Эрик делает паузу, как будто ему нужно подумать. Он глубоко вздыхает и наконец заводит машину. Бросив на меня косой взгляд, он еле заметно улыбается.

– Да, Гастингс. Теперь у нас все хорошо.

Вернувшись домой, мы обнаруживаем, что мой задний двор совершенно преобразился. Все вокруг украшено цветами нашей школы: синим и золотым. Поставщики еды – да, папа заказал кейтеринг для домашней вечеринки – установили огромный гриль, в воздухе витает аппетитный запах барбекю. Неподалеку установлены банкетные столы с навесами, надувные водные горки и полосы препятствий. Судя по всему, папа решил устроить на нашем заднем дворе мини-версию шоу «Большие гонки». При виде грузовика с водяными пушками и шариками мы с Эриком не можем сдержать смех. На небольшом столике разложены камеры GoPro со специальными креплениями для головы.

– Ты думаешь, Чед когда-нибудь вырастет? – спрашивает Эрик.

Я ухмыляюсь.

– Нет. Никогда.

Словно почувствовав, что мы говорим о нем, этот взрослый ребенок подбегает к нам и обводит задний двор широким жестом.

– Что думаете, ребята? Я нанял организаторов, чтобы они подготовили все для вечеринки, пока мы были на игре.

Я обнимаю его за талию.

– Это здорово, папа. Команда будет в восторге.

Папа обнимает меня в ответ, и на его лице появляется гордая родительская улыбка.

– Что ж, вы это заслужили. Чемпионы штата. Когда я был в старшей школе, моя команда так и не добралась до финала.

– А когда все приедут?

Папа смотрит на часы.

– Примерно через двадцать минут, так что надевайте свои костюмы.

Мы с Эриком возвращаемся в дом, чтобы подготовиться к вечеринке. К моему возвращению на заднем дворе уже собирается несколько десятков гостей. Здесь можно увидеть ребят из команды, их семьи, чирлидеров – которых папа пригласил этим утром, когда они пришли на завтрак – и кучу людей с папиной работы. Рейнольдс и Джейс подбегают ко мне, практически светясь от радости.

– Гастингс! Ты знаешь, кто здесь?

– О, ну я даже не знаю. Может, половина основного состава «Питтсбургских Пиратов»?

Он отчаянно кивает.

– Половина стартового состава «Питтсбургских Пиратов»!

А затем Марк Рейнольдс – фанат «Питтсбургских пиратов», – сгребает меня в объятия, достойные самой Лейлы Кинг. Он даже слегка повизгивает от восторга. (Конечно, я счастлива, но при этом немного разочарована, что он все-таки не намочил штаны.)

Когда Марк наконец освобождает меня из своих объятий – наступает очередь Джейса. Он целует меня в щеку и смотрит на Эрика.

– Вы все уладили?

Эрик скрещивает руки на груди и бросает на Джейса уничижительный взгляд. Со стороны это выглядит очень смешно, но я никогда не признаюсь в этом Эрику.

– У нас все хорошо, – ворчит он. – И ты можешь с ней встречаться. Но я клянусь, если ты когда-нибудь причинишь ей боль, я переломаю тебе все кости.

Джейс воспринимает угрозу с поразительным спокойствием и небрежно кивает моему лучшему другу.

– То же самое я могу сказать и тебе, Салливан.

Эрик прищуривается, и они долго смотрят друг на друга с угрожающим видом. Но вдруг Эрик кивает головой, Джейс кивает в ответ, и они пожимают друг другу руки. Думаю, это значит, что они достигли взаимопонимания.

– Отлично, отлично, теперь мы все здесь друзья, – нетерпеливо говорит Марк. – Давайте скорее пройдем эту полосу препятствий.

Его искренний восторг рассеивает напряжение, и мы все идем смотреть, как Рейнольдс позорится на полосе препятствий. Примерно через час мы переходим к восхитительному ужину, и тренер Стэнтон встает со своего места, чтобы произнести речь и вручить награды. Я выбрала место между папой и Джейсом. С одной стороны от нас сидит семейство Кингов, а с другой – Эрик и его родители. Оглядываясь вокруг, я понимаю, что за последние несколько недель в моей жизни появилось множество замечательных людей. И как за такое короткое время могло произойти столько событий?

Раздав все значки, университетские письма и сертификаты, которые заработали игроки, тренер усмехается и просит папу подойти к нему. Все принимаются аплодировать, но мы с Эриком, Кевином и Диего хлопаем громче всех.

– Как вы знаете, – говорит тренер, когда все затихают, – Чед Гастингс любезно устроил сегодняшний банкет. – Он выжидает, пока уляжется еще один всплеск одобрительных возгласов. – Но у него есть еще один сюрприз для всех наших игроков. Давайте дадим ему слово.

На меня устремляются вопросительные взгляды, но я понятия не имею, о чем идет речь.

Папа и его вечные сюрпризы…

– Спасибо, тренер, – говорит папа, подходя к микрофону. Он потирает руки и улыбается моим товарищам по команде. – За последние четыре года вам приходилось выслушать много критики в свой адрес, и это только из-за того, что в вашей команде играет девушка. И я знаю, что вам было нелегко привыкнуть к такому вниманию. Но вы приняли Чарли и уважали ее и как личность, и как игрока. Вы приняли ее в свою команду и защищали от нападок скептиков.

Он замолкает, чтобы унять дрожь в своем голосе.

– Спасибо. Благодаря вам моя дочь почувствовала себя частью команды. Спасибо, что вы вдохновляли и поддерживали ее на этом нелегком пути. Это очень много значит для нас с Чарли, поэтому я хотел сделать что-то хорошее для всех вас в благодарность за вашу поддержку.

На этот раз аплодисменты звучат для меня.

– Мы любим тебя, Гастингс! – кричит Рейнольдс, и мои щеки становятся ярко-красными.

Папина улыбка становится еще шире. После того как толпа затихает, он говорит:

– Я до сих пор ношу свой первый чемпионский перстень, который я получил в колледже. Он занимает особое место в моем сердце. Сегодня вы совершили нечто грандиозное, и я подумал, что у вас должны быть свои собственные кольца, чтобы вы никогда не забывали про эту победу.

Ребята начинают перешептываться, когда вперед выходят несколько человек с подносами, на которых покоятся маленькие бархатные шкатулки.

– Я был уверен, что сегодня вы заработаете титул чемпионов, поэтому я заказал эти кольца еще несколько недель назад. Так что еще раз спасибо за победу, иначе это было бы очень неловко.

Все смеются, и папа жестом приглашает нас присоединиться к нему.

– Поднимайтесь и заберите свои кольца. Ваши родители подсказали мне нужные размеры.

Когда я подхожу к папе, он протягивает мне мое чемпионское кольцо.

– Спасибо, папа.

Он сжимает меня за плечи и целует в макушку.

– Я горжусь тобой, чемпионка.

После того как мы забираем свои кольца, вся команда получает стоячую овацию. После этого мы возвращаемся на свои места, и тренер снова берет микрофон. Он держит в руках красивую табличку.

– У нас осталось несколько последних наград. Пожалуйста, подходите ко мне, когда я буду называть ваши имена.

Премия Ученого Спортсмена достается Спрингеру, так как он сумел получить высший балл за школьные экзамены. Никто не удивлен. Может, ему и не хватает физической выдержки, но он с лихвой восполняет этот пробел своим умом. Премия Мистер Конгениальность присуждается не кому иному, как Рейнольдсу. Я почти уверена, что тренер придумал эту награду специально для него, потому что он страшный дурень, но мы все его очень любим.

– В этом году звание Выдающегося Спортсмена достается… Эрику Салливану!

Эта номинация тоже никого не удивляет. Мой замкнутый друг неохотно поднимается со своего места и идет принимать свою награду. Он встает рядом с Рейнольдсом, который небрежно целует его в щеку. Зрители смеются, но на самом деле Рейнольдсу повезло, что ему не разбили нос. Я смеюсь, наблюдая за тем, как на лице Эрика отражается смесь раздражения и досады.