— Только одиннадцать часов. Я подумала, что тебе захочется перекусить. Ты чувствуешь себя хоть немного лучше?
Я присела на постели, и Мэг пристроилась у моих ног.
— М-м-м, не волнуйся, не думаю, что меня будет тошнить снова. Во мне уже просто ничего не осталось. Как дела внизу?
Мэгги подняла широко раскрытые глаза к небесам и изобразила саму невинность.
— Неужели ты не доверяешь мне свое детище?
— Думаю, что я могу тебе доверять во всем, что не касается мужчин.
— К счастью, все твои сотрудники — женского пола. Но что касается того поставщика свежих овощей, имей в виду, что я поживилась бы его морковкой в любое время. — Она алчно облизнула губы, изображая Ганнибала Лектера, и я не смогла сдержать смех.
— Ты ужасна.
— Нет, это ты ужасна. Ты смотрелась сегодня в зеркало? Твои волосы похожи на спутавшиеся сорняки. — Она взъерошила мои волосы, потом по-деловому скрестила руки на груди. — Итак, о деле. Кафе открылось, как обычно, в десять часов. Вся еда готова. Сегодня у нас в меню… — тут она указала на малиновое пятно на своем белом фартуке: — Рататуй, — потом на желтое пятно: — Запеканка из шпината с грибами и орехами кешью, ну а здесь у нас — суп дня: ароматный бульон с тмином и мускатом. Сдоба с шоколадом разлетается, как горячие пирожки, что настораживает — ведь это и есть горячие пирожки. Шеф-повару передали уже три комплимента за твои ягодные ватрушки, а Шелли позвонила утром и сказала, что заболела, поэтому Элис пришла помочь, это сэкономит тебе пару фунтов жалованья. В общем, лучше не бывает, постучим по дереву, — заключила Мэгги и потянулась кулачком к фотографии Тома, моего парня.
Я звонко шлепнула ее по руке.
— Эй, — она вскрикнула, отдергивая руку.
— Пока ты этого не сделала, я собиралась сказать тебе, какая ты умница, — буркнула я.
— В любом случае можно обойтись без насилия, самая мирная вегетарианка планеты, — произнесла она саркастически.
Я сделала глоток чая, который она мне принесла, и впилась в теплый сырный тост.
— Вот это да! — сказала я, вытирая масло с подбородка. — Сейчас я определенно чувствую себя лучше. Элис повеселела после вчерашней ночи? Мэгги неодобрительно сморщилась:
— Страдает, как героиня Джейн Остин. Больно смотреть. Оливер не звонил, я сказала ей: было бы из-за кого убиваться, — но ты знаешь, какая она, — уверена, ей нравится выступать в роли мученицы.
Я пила чай маленькими глотками, хмуро поглядывая на нее.
— Ты могла бы проявить хоть немного сочувствия. Она по-настоящему любит его, а ему просто нравится ее помучить. Но мы не знаем, что с ними происходит, когда они остаются одни.
Она схватилась за живот:
— Ой, мне плохо, подвинься, я прилягу.
Я сделала вид, что не услышала.
— Пожалуй, я сейчас встану и помогу вам внизу.
— Ни за что! Сегодня у тебя выходной. Мы сами со всем справимся.
— Но я чувствую себя виноватой, ведь сейчас у меня все в порядке.
Она встала, разгладила складки на черной юбке и погрозила мне пальцем:
— Твоя проблема в том, что ты слишком сознательна. Ничего, если мы с Элис заглянем к тебе после работы? Может быть, разговор с двумя трезвомыслящими людьми пойдет ей на пользу.
Я улыбнулась и откинулась на подушки:
— Постараюсь сделать все возможное.
Как только Мэгги вышла, я потянулась за фотографией Тома и нежно протерла ее рукавом пижамы. Смахнула какую-то волосинку, которая выглядела как царапина на лице Тома, и в очередной раз восхитилась цветом его кожи, приобретенным за время бесчисленных походов. И сейчас он может находиться в любой точке земного шара. По сравнению с Томом Тур Хейердал — домосед. Я получила от Тома единственную открытку из Нью-Йорка, откуда началось его путешествие; он отправил ее на следующий день после прибытия в город. С тех пор прошел уже месяц. Каждое утро я бросалась на почтальона, как умирающий с голоду спаниель в ожидании завтрака. Я нетерпеливо перебирала конверты, но находила только счета и письма от благотворительных организаций, начинающиеся словами «Дорогой друг». Казалось, всем было до меня дело, кроме одного-единственного человека. Ждать его целый год оказалось труднее, чем я предполагала. Я откинула одеяло и на ватных ногах направилась в ванную. Мне было необходимо длительное отмачивание, чтобы облегчить душевную боль.
В четверг утром я проснулась и осторожно открыла один глаз, чтобы оглядеться. К счастью, комната не плыла, и мне удалось сфокусироваться на картине Энди Уорхола, висящей передо мной. Затем я открыла второй глаз, сильно щурясь на свет. Опять ничего особенного. На удивление, мебель стояла неподвижно. Перед тем как позвонить Мэгги, я встала и приготовила себе тост и чашку чая.
— Привет, Мэг, это я.
— Пожалуйста, не говори мне, какого цвета это было. Мне это неинтересно, — жалобно сказала она.
Я хихикнула и жадно откусила кусок тоста.
— Все хорошо. Меня не тошнило сегодня утром. Я думаю, что все прошло.
Она неуверенно хмыкнула:
— Точно? Это случалось уже несколько раз. Может, просто с утра тебе лучше.
— Нет, я уверена, что сегодня чувствую себя лучше, чем за всю эту неделю. Я собираюсь спуститься вниз и приступить к работе.
— Ты хочешь, чтобы я снова пришла пораньше?
— Да нет, спасибо. Скорее всего, сегодня я буду понемногу наверстывать упущенное. Если ты придешь около десяти, будет замечательно.
— Ну ладно, если ты настаиваешь, подруга, тогда договорились. До скорого.
Я повесила трубку и начала одеваться, довольная, что снова возвращаюсь к работе. Мне было даже немного обидно, что дела в кафе и без меня идут превосходно. В глубине души я надеялась, что меня периодически будут вызывать вниз для решения каких-нибудь проблем. Но меня оставили в полном покое, наедине с унитазом, доносившимися снизу вкусными запахами, обрывками разговоров и суетой посетителей. Мое присутствие было не так уж необходимо. Я была так же легкозаменима, как бумажные салфетки.
Я сбежала по ступенькам вниз и открыла тяжелую дверь в кафе. Здесь было как-то непривычно холодно и тихо; я включила обогреватель, зажгла свет и присела за дубовый стол.
Отец Тома, Маркус Деланчи, был талантливым дизайнером интерьеров. Я отыскала его через «Желтые страницы» и пригласила прийти посмотреть помещение, которое я купила, — в надежде получить бесплатный совет, даже не догадываясь, сколько может стоить персональный дизайнер. Не знаю, почему я ему понравилась. Может, напомнила ему его самого, своей верой в то, что единственный способ быть по-настоящему счастливым в работе — это рискнуть, отказаться от стандартной офисной карьеры в пользу любимого дела и сделать так, чтобы тебе еще и платили за это. В моем случае любимым делом была кулинария, в его — дизайн. Когда мы разговаривали тем утром, он услышал в моем голосе упрямую решительность, страсть и сильный страх от собственного риска. В конце концов мы договорились значительно уменьшить стоимость его услуг взамен на бесплатное использование моего кафе в качестве рекламы его работы. Когда я показала свои наброски, ему пришла в голову идея заинтересовать местную прессу открытием кафе, что гарантировало нам обоим бесплатную рекламу. Честно говоря, я не думаю, что он занялся этим ради денег, скорее из желания по-отцовски помочь мне.
Я отметила про себя его прекрасные физические данные. Он был эффектным мужчиной, такого же типа, как Джордж Клуни. Я размечталась, как буду видеть его за работой каждый день в свободном строительном комбинезоне, с капельками краски на лице. Именно в этот момент он повернулся и пригласил меня вечером к себе домой, чтобы обсудить окончательный план действий и познакомить с женой и детьми.
Оказалось, его обоим детям было уже за двадцать, и внешне они были даже лучше своего отца. Вот тогда я впервые и встретила Томаса Деланчи, и наши отношения начались.
Я встречала Тома в пабах, куда мы заходили выпить с Элис и Мэгги. Мы могли часами стоять с ним у стойки бара и болтать, пока кто-нибудь из друзей не оттаскивал нас друг от друга. Спустя несколько месяцев мы были уже знакомы настолько, что усаживались за отдельный столик и разговаривали до самого закрытия паба. Мало-помалу все наши друзья перезнакомились, и вскоре мы все вместе ходили в клубы. С самого начала Том был для меня хорошим другом. Он не был похож на всех других мужчин, с которыми я общалась в пабах, которым только и нужно было затащить девушку в постель, — ему просто нравилось весело проводить время, без всяких осложнений.