И как всегда очень не вовремя зазвонил телефон Вангога. Он не хотел отвечать, но кто-то очень настаивал. Ему пришлось посмотреть в окошко телефона, и он отстранился от Насти.

— Да, сестренка, — ответил он, переведя дыхание.

— Вань, ты решил девушку совсем заморозить? — весело спросила Улита, наблюдавшая за ними в окно.

— Я думаю, — он посмотрел наверх, где по его предположению должны были находиться окна ее квартиры, и открыл дверь перед Настасьей, — это она решила растопить мое сердце!

Он улыбнулся, и Улита, кажется, даже в трубке телефона смогла это услышать, и улыбнулась сама.

— А разве его нужно растапливать? — спросила она.

— Но ты ведь звонишь не для того, чтобы это узнать! — заметил Вангог, оставшись стоять на улице, все еще в поисках нужного окна.

— Да, не за этим, — согласилась Уля.

— Я тебя слушаю, — Настя села в машину, и он захлопнул дверцу.

— Вань, — она ведь хотела уберечь подругу, — обещай мне отвезти ее домой!

— Не могу, и ты сама знаешь почему!

— Тогда хотя бы, что не ляжешь в ее постель?

— Это не возможно, я ведь сказал, что не повезу ее домой.

— Я имела в виду, что ты не воспользуешься сегодня ее глупостью!

— Да успокойся ты, — Вангог смеялся, — я прекрасно понял, о чем ты говоришь, и я тебе это обещаю.

— Спасибо, — Улита успокоилась.

— Думаю, это не ты мне должна говорить мне «спасибо», а я тебе, — искренне признался Иван, — Если бы не ты, не был бы я сейчас так счастлив.

— А за это спасибо не мне, а Кире, — рассмеялась Уля.

— Кому?

— Парню Настасьи.

— У нее есть парень? — Вангог в момент рассвирепел от ревности.

— Есть, — ответила Улита насмешливо.

— Давно?

— Два месяца.

— И почему я ему должен говорить спасибо? — казалось, он сейчас начнет извергать пламя.

— Если бы он вчера не напоил Настену, ее бы у меня в гостях сегодня не было, и всех сегодняшних приключений, кстати, тоже.

— Да?

— Да что ты так распереживался? — Улита рассмеялась, — Они вчера поссорились.

— И, надеюсь, расстались? — Вангог начал утихать.

— А вот это мне не известно, — она вздохнула, — Я просто хотела тебя предупредить, чтобы ты от подобной неожиданности вдруг не сгорел. Я же знаю, какой ты ревнивый!

— Спасибо, сестренка! — и она знала, что он снова улыбнулся, — Спокойной ночи!

— И тебе того же!

Он рассмеялся, зная, к чему она клонит, закрыл телефон-раскладушку, сел в машину и обнял любимую невесту. Настя склонила голову ему на плечо, закрыла глаза и носом потерлась о гладковыбритый подбородок, пахнущий дорогой туалетной водой. И она совсем забыла, что должна была ему сказать.

— Насть, — позвал ее Вангог.

— Да, — отозвалась она.

— Ты уже согласна? — он был счастлив и от того постоянно шутил.

— На что? — кажется, она устала. Неужели этот день был таким тяжелым? Странно, что он этого не заметил.

— Насть, позвони родителям.

— Зачем?

— Ты сегодня ночуешь у меня, — он и не думал спрашивать ее согласия, она была его и только, и никакого другого решения быть не могло.

— Я ночую у себя дома, — она по-прежнему лежала у него на плече с закрытыми глазами, и так же, как и он, спрашивать что-либо не собиралась. Она ведь женщина, хоть еще и очень молодая. А, как известно, женщина всегда права.

— Нет, Насть, ну, я-то все понимаю, — он говорил насмешливо, — но родители твои ведь не знают, что ты место жительства сменила.

— Я буду ночевать дома с родителями, — снова сказала Настя вполне уверенно.

— Хочешь, чтобы я послал за ними машину?

Она подняла на него глаза, слегка отодвинувшись. Он улыбался, глядя на нее.

— Вань, я хочу отдохнуть, — произнесла она тихо, — И ни на что другое у меня нет сил.

— Я хочу тебя нарисовать, — поняв, что она имела в виду, сказал Вангог, глядя на нее с любовью и нежностью.

— Я устала.

— Я нарисую тебя спящей, — сообразил он.

Ей больше ничего не оставалось, как согласиться с ним, хотя ей слабо верилось в то, что глупостей в эту ночь не будет, и он будет ее рисовать спящей.

Она сильнее прижалась к нему и закрыла глаза. Ее податливость сводила его с ума, и он уже боялся, что не сможет сдержать обещание, данное Улите. Если сейчас его невеста доведет его до белого каления, то он нарисовать ее не только спящей не сможет.

— Насть, прошу тебя, не надо, — хриплым голосом попросил он, отстранив ее от себя, — иначе я не смогу написать твой портрет.

Она поняла, что ему уже плохо, но не понимала на сколько. И все ей было интересно, почему так происходит. Она сама ведь ничего не делала, у нее для этого сил совсем не было, а он, уже какой раз, доходит до безумия. Она это видела, и когда он впервые ее поцеловал, и когда они ехали в кинотеатр, и вот сейчас. Не было у нее подобного никогда и ни с кем. А с Кирей, о котором она и не вспомнила с появлением Вангога в квартире Ульяны, вообще все было как-то очень долго.

И тут она поняла, что так или иначе, она должна рассказать своему жениху о своей прошлой жизни, а точнее о Кире. В противном случае у нее рано или поздно могут быть большие неприятности, и потом она уже не сможет ничего объяснить Ване, и неизвестно чем это может закончиться. И хорошо будет, если он сможет все понять и простить, хотя сейчас она еще сама не знала, что именно он должен будет ей простить. Но вот если он не простит, и оставит ее именно из-за Киры, то она этого не переживет. И это она знала абсолютно точно. И если уж на то пошло, пусть лучше уж оставит ее сейчас, чем потом, когда она к нему привыкнет.

— Ванька, мне нужно тебе кое-что рассказать, — она нашла в себе силы сделать это сейчас.

— Думаю, не только «кое-что», Настенька, — он придвинул ее к себе и любя поцеловал в лоб, — мы ведь друг о друге ничего не знаем.

— Но это важно…

Водитель остановил машину перед подъездом нового дома.

— Малыш, давай потом, — и Вангог вышел.

— Нет, Вань, не потом! — она упрямо сидела в машине.

— Насть, вылезай, — поторопил ее Вангог, — время позднее, водитель тоже человек, тоже отдохнуть хочет…

— Вань, сядь в машину, — властно потребовала она, — это не займет много времени.

Это была ее первая победа. Вангог послушно сел в машину и даже захлопнул дверь. А водитель вышел покурить.

— Я весь внимания, — сообщил он.

— Я надеюсь, ты не думаешь, что у меня до тебя никого не было? — начала Настасья.

— Не думаю, — согласился Вангог, — но к чему ты клонишь?

— Так вот, мой последний парень еще не знает, что я от него ушла совсем, — и Настасья улыбнулась, — мой телефон сел еще вчера ночью, и я не имела возможности сообщить ему об этом.

— И для этого мы держим водителя, — он только делал вид, что то, что она говорила, для него не важно. На самом деле, он был рад, что она подумала об их будущем.

— А как бы ты поступил, если бы услышал мой разговор с ним, или в собственном разговоре с ним о том, что мы встречаемся. Он-то не знает, что мы не встречаемся и…

Он не мог ее больше слушать. Он прекрасно знал, как бы он поступил. Он бы и разбираться ни в чем не стал. Он бы просто убил бы обоих. Не в прямом смысле, конечно, но точно бы придумал, как расправиться с теми, кто разбил его сердце.

Еще он знал, что в данный момент заставить ее замолчать почти не возможно. И решил, что вероятно сейчас встретит хоть какое-то сопротивление с ее стороны. Он сжал ее подбородок и заглушил ее слова поцелуем. Она замолчала и тут же подалась к нему без всякого сопротивления. Выходит, он ошибся.

— Пойдем домой, мое прекрасное создание! — остановившись, сказал Вангог, вышел из машины и глубоко вдохнул морозный воздух, который очень неплохо отрезвлял мысли.

Настасья выскочила из машины, поежилась от перепада температур, захлопывая за собой дверцу, и поспешила за ним.

— Ванька, подожди, — она за ним не успевала, — ты идешь слишком быстро. Что случилось?

— А ты не понимаешь? — он усмехнулся вполне весело.

— Нет, — кажется, она говорила правду.

— Настенька, золотце ты мое, — он остановился, взял ее за плечи, и чуть было не встряхнул, только вовремя опомнился, — Давай ты не будешь надо мной издеваться! И, пожалуйста, не задавай глупых вопросов, пока я не напишу твой портрет!