Джуд Деверо - Дикие орхидеи

— Правдивая история о чем? — спросила Отем, и лицо Ньюкомба смягчилось. Иногда я задавала себе вопрос: интересно, а каково это — жить с лицом Отем, когда люди тают, едва взглянув на тебя? Любопытно было бы попробовать.

— О ведьмах и привидениях, — ответил он, так и не сказав ничего конкретного.

— А-а, как «Ведьмы из Блэра»? — заметила Хизер.

— Нет, не совсем, — ответил Ньюкомб. Замечание Хизер его задело. Получилось, будто он всего-навсего следует моде — или, что еще хуже, занимается плагиатом.

— Тебе надо рассказать ему историю про дьявола, — сказала мне Отем, и я не успела ничего ответить, как подала голос Дженнифер:

— Джеки часто пугала нас рассказом о том, что произошло в Северной Каролине около ста лет назад.

Ньюкомб улыбнулся, как мне показалось, очень снисходительно.

— Все хорошие истории случаются именно там. — Он посмотрел на меня: — Ну же, расскажите мне.

Мне не понравилось его покровительственное отношение. Как будто он дает мне позволение.

— Это просто народная сказка, которую я услышала в детстве. — Я улыбнулась.

Но мои подруги не сдавались.

— Давай, Джеки, не тяни! — сказала Эшли.

Хизер ткнула меня в ребра:

— Рассказывай!

Дженнифер прищурилась, показывая, что я обязана это сделать. Ради подруг. Чтобы выразить «дружескую поддержку».

— Пожалуйста, — тихонько попросила Отем. — Ну пожалуйста!

Я взглянула на Ньюкомба. Он смотрел на меня с интересом, но я не понимала, что за мысли крутятся у него в башке, проявляет ли он элементарную вежливость или действительно хочет услышать мой рассказ.

Как бы там ни было, мне вовсе не хотелось снова выставлять себя идиоткой, и потому я сказала:

— Ничего серьезного, просто история, которую я слышала давным-давно.

— Это и вправду случилось, — убежденно сказала Хизер.

— Возможно, — поспешно добавила я. — Думаю, да. Может быть.

— Так что же это за история? — Ньюкомб сверлил меня взглядом.

Я вздохнула:

— Все очень просто, честное слово. Женщина полюбила мужчину, которого горожане считали дьяволом, и за это они убили ее. Побили камнями.

Закончив, я увидела, что мои подруги разочарованы до глубины души.

Хизер заговорила первая:

— Обычно Джеки рассказывает эту историю так, что у нас мурашки бегут по спине.

— Так почему вы не захотели рассказать мне полную версию истории? — спросил Ньюкомб.

Лгать я не собиралась.

— Наверняка множество людей досаждают вам своими историями, которые могли бы «стать сюжетом великой книги», и просят найти им подходящего издателя.

— Агента.

Я не поняла, что он имеет в виду.

— Они хотят для начала заполучить агента. Считают, что агент может добыть для писателя больше денег.

— А-а. Я ничего об этом не знаю, потому что не хочу писать, а даже если б и хотела, то все равно не стала бы вам навязываться.

Он заглянул в свой бокал — ни кусочка льда, как и в моем.

— Что до истории про дьявола — звучит любопытно. Вы правда слышали ее в детстве? Или сами сочинили?

— Наверное, пятьдесят на пятьдесят. По правде говоря, я была очень маленькой, когда мама мне ее рассказывала, и наверняка потом что-то домыслила, а что-то приукрасила. Не знаю, что я помню с маминых слов, а что приплела сама.

— Ваша мама рассказывала ее только однажды?

— Родители разошлись, когда я была очень маленькой, и я росла с отцом. Мама погибла в автокатастрофе спустя примерно год после развода.

Я отвернулась: мне не хотелось выкладывать ему еще какие-то подробности своей личной жизни. Он смерил меня долгим взглядом.

— Если честно, я ищу ассистентку. Вам, конечно, это не интересно?

На этот раз я любезнейшим образом улыбнулась:

— Нет, но спасибо большое за предложение. Через три недели я выхожу замуж и собираюсь... — Я не чувствовала себя вправе сообщать этому незнакомцу о своих планах, когда даже мой жених не в курсе дела, так что я просто пожала плечами.

Он улыбнулся уголками губ:

— О'кей, но если вдруг передумаете...

— Я просто пойду по Дороге слез[3]...

О Господи! Я опять это сделала. Я прикусила болтливый язык, зажала рот ладонью и посмотрела на него в ужасе. Мне не удалось выдавить из себя даже «извините».

Пару раз он открывал рот, чтобы что-то сказать — но ничего не говорил. Молча он поставил бокал на стол и ушел. Совсем.

Готова биться об заклад, он больше не пойдет ни на одну вечеринку в нашем городишке. А мои подруги меня просто прибьют!

Форд

Не могу сказать, что она очень уж мне понравилась, но это, несомненно, незаурядная личность. Прежде всего я видел, что она может делать дело и без каких-то чувственных притязаний на меня. Мне необходимо найти путь, чтобы вернуться к творчеству. Кажется, Джеки Максвелл и ее история про дьявола может указать мне верное направление.

Я заглядывал в «желтую» прессу и в Интернет и потому знал, что поговаривают, будто мои книги на самом деле написала Пэт. Как бы она посмеялась, услышав такое! Еще я слышал, что мое творчество как-то связано с ней и потому после ее смерти я перестал писать.

Это уже ближе к истине. Я не выдумал ни одного сюжета для своих книг. Выдумки в них было ровно настолько, чтобы мои дяди и кузены меня не засудили, но в основе всегда лежала правда. «Искаженная правда», как говорила Пэт. В тот бесконечно далекий счастливый день она заметила, что в моей жизни было достаточно плохого, чтобы написать уйму книг. Я написал про каждую мерзость, какую со мной когда-либо делали.

Но полная правда, которая не известна никому — ни друзьям, ни редакторам, — состоит в том, что я исписался задолго до смерти Пэт. Во мне осталась только одна книга — книга о Пэт, и пройдет еще много-много лет, прежде чем я смогу ее написать.

Все шесть лет после ее смерти я скитался по стране, перевозил скудные пожитки из дома в дом. Я вливался в местную общину, осматривался и прислушивался, ожидая, что кто-нибудь, возможно, зажжет во мне искорку интереса, и очень надеялся вновь обрести стимул писать.

Но ничто не пробуждало во мне интереса. Время от времени мое издательство переиздавало какие-нибудь мои старые книги или печатало несколько повестей под одной обложкой, так что создавалась видимость, что я все еще пишу, но большинство людей знало, что это не так. Как-то раз в Интернете я вбил свое имя в строку поиска и нашел три сообщества, обсуждавших мою кончину. Они приводили списки «фактов», которые, как они считали, неопровержимо доказывали, что я покончил с собой в день смерти жены.

Последний городок, куда я переехал, судя по рекламному проспекту, должен был «радовать чудесной погодой», но ничего такого я не заметил. По сути дела, я не совсем понимаю, почему не уехал отсюда в самый день приезда. Ну, разве что очень устал. Устал не столько от жизни, сколько от бездумности. Я чувствовал себя как те женщины, которые заканчивают университет, а потом выскакивают замуж и рожают троих детей одного за другим. Сначала их мозг перенапрягается, а потом вообще бездействует. Вот и со мной то же самое. Я заводил мимолетные интрижки, но, сравнивая свою новую пассию с Пэт, каждый раз убеждался, что она безнадежно проигрывает моей жене.

Около года назад я прочел кое-что любопытное — а читал я в последние шесть лет жадно и неразборчиво. Это была история о ведьме, которая обитала в некоем старом доме. Во мне вспыхнула искорка интереса. Я начат подумывать о том, чтобы опубликовать собрание основанных на реальных событиях рассказов о ведьмах и привидениях в Америке. В каждом штате есть свои, коряво написанные и отпечатанные в местных типографиях, книги про привидения и всякую другую нечисть. Я решил собрать эти книги, осуществить масштабное исследование и опубликовать антологию. Что-нибудь вроде «Призраки США».

Как бы там ни было, мне нравилась идея с исследованием. Единственное, что мне нужно для исследования, — это ассистент. Однако найти действительно полезного человека оказалось делом почти невозможным.

Неужели у меня дар находить неудачников? Или они сами притягиваются ко мне? Несколько нанятых мной дам жили будто в любовном романе. Кажется, они искренне верили, что я нанял их исключительно для того, чтобы на них жениться и разделить с ними свои мирские блага. От таких я избавлялся быстро. Потом вылетали те, кто хотел, чтобы я все им разжевывал. Они требовали от меня «описания работы». Одной из них я уступил и полтора часа жизни потратил на то, чтобы написать пресловутый список обязанностей. Когда двумя часами позже я велел ей сходить в магазин, она заявила, что это не ее обязанность.