ГЛАВ А ТРЕТЬЯ

Запах свежеиспеченного хлеба заполнял всю самую большую комнату дома Вульфа. Эми задержалась в дверях, пытаясь взять себя в руки. Охотник стоял у накрытого стола. Он посмотрел на нее и застыл с поднесенным ко рту ломтем теплого, намазанного медом хлеба.

— Где Свифт? — спросил он.

— О… он идет, — ответила она дрожащим голосом. Комната была такая знакомая и уютная, но что-то

в ней неуловимо изменилось. Слева от нее стояло пианино Лоретты знаменитой Фирмы «Чикеринг». Его доставили из Бостона морем до самого Нового Орлеана, а оттуда Охотник привез его на повозке. Хорошо отполированное палисандровое дерево нестерпимо блестело в солнечных лучах. Плетеные циновки на полу, яркие и разноцветные, казалось, кружились в горячем воздухе. Жар, исходивший от печи, был нестерпимым.

— Охотник, где Лоретта? Мне надо поговорить с вами обоими.

— Она внизу, в коптильне, готовит ветчину. — Его брови сошлись вместе. — Ты выглядишь так, будто только что наткнулась на скунса в поленнице.

— Так оно и есть. — Эми постаралась сконцентрировать свое внимание на семейном портрете, висевшем над кушеткой. Он был сделан вскоре после ее приезда из Техаса фотографом по имени Бритт в Джексонвилле. Как всегда отличная работа Бритта: вся семья Лоретты и она сама были на ней как живые, какими они были восемь лет назад. В то время Эми ежедневно молилась, чтобы Свифт приехал в Орегон. И вот теперь, по иронии судьбы, Господь откликнулся на эти мольбы, когда они давно были забыты.

— Не могу поверить, что он здесь, — простонала она.

— Я знаю, что, когда ты увидела его, у тебя земля ушла из-под ног, но теперь, когда ты заговорила, я уверен, что тебе уже лучше.

Эми нервно сглотнула.

— Боюсь, что он собирается заставить меня выполнить те обещания, которые я когда-то дала ему.

— А… А ты не думаешь их выполнять? Это на тебя не похоже. Слова, которые мы говорим, мы назад не берем.

— Но ведь ты не захочешь, чтобы я стала женой этого ужасного человека?

Охотник откусил хлеб и начал жевать его со сводящей с ума медлительностью, не отрывая своих синих глаз от ее лица.

— Это Свифт-то ужасный человек? Он был моим другом так много лет, что я сбился со счета. Когда мы вместе шли в бой, я много раз вручал свою жизнь в его руки. Неужели ты забыла все, что он сделал для тебя, Эми?

— Теперь он уже не тот человек, которого ты когда-то знал. И не тот человек, которого знала я. Он убийца. И одному Господу известно, кто еще.

— И только Господу пристало судить его. — Он внимательно посмотрел на нее. — Неужели это ты — непримиримая, жестокая, не способная прощать? Можешь ли ты осуждать Свифта за то, что он сделал? Когда я посмотрел ему в глаза, я увидел не убийцу, а просто одинокого человека, проделавшего длинный путь, чтобы найти своих друзей.

— Я вовсе не собираюсь судить его. Я просто хочу быть свободной от него.

— Обещания, которые ты дала ему, — это дело твое и Свифта, и не мне…

— Он грозил объявить нас мужем и женой. И увезти меня отсюда.

Глаза Охотника сузились.

— Он сам сказал так или это твои слова? Она сделала один шаг в глубь комнаты.

— Ему не нужно было ничего говорить, Охотник. Я и сама могла прочитать его мысли.

— Будет лучше, если он найдет священника, тогда это будет свадьба по обычаям и tosi tivo, и команчей.

Эми уставилась на него, чувствуя, как ее охватывает ужас и тает доверие.

— И ты позволишь ему сделать это?

Охотник с надеждой посмотрел в окно, желая, чтобы Лоретта побыстрее присоединилась к ним. Потом откашлялся:

— Это не мне решать.

Эми медленно наступала на него, опустив руки со стиснутыми кулаками и расправив плечи. Ее била дрожь, она была взбешена.

— Я часть вашей семьи. С того самого дня, когда вы спасли меня от команчеро, ты всегда защищал меня и был моим другом. Как же ты теперь можешь просто стоять здесь и… и есть?

Несколько секунд он внимательно изучал кусок хлеба в своей руке, потом перевел смущенный взгляд на нее.

— Я голоден.

Эми задохнулась. Она протянула руку к двери, горло ее свело судорогой, грудь тяжело вздымалась.

— Этот человек убийца. Ты знал об этом еще много месяцев назад. И ты позволишь ему забрать меня? Ты так вот и будешь стоять и позволишь ему увезти меня? Я только что сказала тебе, что он угрожал мне, а ты ведешь себя так, будто тебя это не касается!

Охотник перевел взгляд на закрытую дверь.

— Но он же не выхватил револьвер и не направил его на тебя?

Эми изумленно уставилась на него. Она узнала этот особый блеск в глазах Охотника. Ему этот ужасный поворот событий казался забавным,

— Если он нападет на тебя, я убью его, — на всякий случай добавил Охотник, откусывая еще кусок от ломтя хлеба. — Если он полезет на тебя с ножом, я убью его. — Он поднял одну бровь. — Но если все, чем он тебе угрожает, это жениться на тебе… Это дело твое и его, Эми. Не следовало давать обещаний, которые ты не намеревалась исполнить.

— Это было пятнадцать лет назад!

— О да, очень давно. Но пятнадцать ли лет, или целая жизнь — обручальные обещания остаются незыблемыми. Наверное, ты могла бы попросить Свифта дать тебе свободу…

Эми положила руку на грудь, пытаясь успокоить бешеное биение сердца. Она все никак не могла поверить в происходящее.

— Он никогда не пойдет на это. Ты и сам это знаешь.

— Ты уже спрашивала?

— Не теми словами, но он должен был почувствовать, что я хочу.

Охотник не мог сдержать улыбки.

— Мне кажется, что ты слишком много говоришь за Свифта, вместо того чтобы дать ему возможность сказать самому. Откуда ты знаешь, что он откажет тебе, если ты пойдешь к нему и спокойно попросишь освободить тебя от прошлого обещания?

— Ты хочешь, чтобы я умоляла его?

— Ну, если ты так стремишься добиться своего, почему бы и нет?

Эми прошла мимо него к задней двери.

— Теперь я вижу, на чьей стороне твои симпатии. Хорошо, посмотрим, как ты будешь чувствовать себя, после того как я поговорю с Лореттой. Всегда считалось, что это дом, где равны обычаи команчей и този. Но мне почему-то кажется, что ты тянешь одеяло на свою сторону.

Лоретта как раз выходила из коптильни. Золотистые локоны выбились из ее прически. Закрывая дверь на щеколду, Лоретта увидела Эми, ее пылающие щеки и нахмурилась.

— Эми, дорогая, не может быть, чтобы все было так уж плохо.

Эми прижала руки к горлу, пытаясь унять поднимающуюся внутри нее панику. Она может рассчитывать на Лоретту. Нужно просто объяснить ей, что происходит, и кузина немедленно пойдет в дом, отругает Охотника и быстренько уладит все. Но Эми никак не могла собрать свои мысли и обратить их в нужные слова.

— Эми, дорогая моя, не надо так расстраиваться. Я знаю, что сейчас тебе все это кажется ужасным. Но не слишком ли ты перегибаешь палку? Может быть, все-таки дашь Свифту шанс? Кому от этого будет хуже?

— Кому от этого будет хуже? Он собирается заставить меня выполнить мое обручальное обещание. Если бы ты видела его глаза. Ты же знаешь этот взгляд у мужчин, когда они твердо намерены чего-нибудь добиться.

Голубые глаза Лоретты наполнились сочувствием.

— А ты уверена, что правильно истолковала его взгляд? Свифт всегда так любил тебя. Я не могу даже представить себе, чтобы он грубо обошелся с тобой. Может быть, ты захватила его врасплох. Может быть, ему нужно время, чтобы все хорошенько обдумать.

Эми прижала ладони к горящим щекам, пытаясь успокоиться,

— Я знаю его, говорю тебе. Теперь, когда он нашел меня, он захочет на мне жениться. Я уверена в этом. А Охотник сказал, что это не его дело. Ты должна мне помочь.

— Что ты предлагаешь?

Эми махнула рукой по направлению к дому.

— Пойди туда и скажи Охотнику, что… — Ее голос упал. Ее вдруг вновь поразило чувство нереальности происходящего. Она никак не могла сосредоточиться и понять, как обычный день оказался таким скверным. Справа от себя она слышала журчанье ручейка. Делай-ка, их корова, не торопясь подошла к забору и замычала, распугав вертевшихся там цыплят. — Наверняка ты сможешь уговорить его.

Тоненькие морщинки у глаз Лоретты стали заметнее.

— Первое, что Охотник сказал мне, войдя в дом, что это не наше дело. И он от своего не отступится. Ах, Эми, ты хоть понимаешь, о чем просишь? — Она подошла к забору и сняла с гвоздя полотняный мешочек с творогом, который повесила утром, чтобы с него стекла сыворотка. — Охотник и я прожили вместе всю жизнь, уважая обычаи и порядки друг друга. Как я могу просить вмешаться в дело, которое противоречит обычаям его племени?