– Алекс… – несмело начала я, украдкой поглядев на Майкла с непримиримой тоской.

Тот напоминал зверя: злобно скалился, шерсть дыбом, глаза сверкают, гортань уже не сдерживает протяжного рыка. Майкл вне себя от ярости!

– Это правда! – громко произнес Майкл, чтобы все присутствующие обратили на него внимание. – Мы с Диланой вместе! Будут еще претензии или возражения, девчат?!

По холлу прокатилось молчание.

Алекс, кажется, вовсе не понял слов отца. Он продолжал вожделенно ждать моего ответа, в глазах застыл немой вопрос. Я замерла. Елена и Пенни охали и вздыхали, с изумлением глядя на Майкла.

– Что в нем не так?

– Не понимаю, раньше он не был таким… – шептались они, полоща Норвата.

Майкл, не в силах более наблюдать за происходящим, оттолкнул Пенни, отчего та упала на диван, потом подошел к Алексу. Выхватив меня из его цепких рук, он, сверкая хищным взглядом, перебросил меня через плечо и покинул дом.

***

Майкл молчал всю дорогу до загородного дома. Даже ни разу не взглянул на меня! А я глядела то на него, то в окно, думала. Я должна была принять предложение Алекса, а Майкл не дал сделать того. Что теперь будет? Я в любом случае уйду, потому что теперь жизнь Майкла в опасности. Алекс пообещал… А если меня рядом не будет, мой любимый останется жив!

– Я ухожу от вас! – осмелившись, заявила я, когда кадиллак подъехал к воротам.

– Даже так?! – Майкла удивило мое высказывание. Еще как удивило! Ради меня он пожертвовал тем, что было для него самым важным. И что получил в ответ? Но я не могу признаться Майклу, почему решила уйти. Пусть лучше это останется в тайне…

– Помните наш договор? Так вот, вы сказали, я могу уйти, когда сама пожелаю! Этот момент настал. Я устала от вас, Майкл!

– Я сейчас еду на работу. Тебя оставлю дома. – Норват открыл дверь салона. – Буду вечером. И отдай мне свой телефон. – он просунул руку в карман моего халата и достал оттуда мобильник. Затем вытащил меня из кадиллака и занес в дом, невзирая на сопротивление. Замкнул меня и ушёл.

 Я стукнула ногой по двери и обнадеживающе дернула за ручку – та не поддалась. Как я уйду отсюда, если у меня нет обуви, одежды, да еще и двери заперты? Ринулась к окнам. На тех решетки.

У меня было много времени подумать над тем, правильно ли бросать Майкла сейчас. В итоге, я не решилась. Пусть не уважает, как Елену, но я не пущу его домой. Будем жить здесь! И Алекса близко не подпущу к Майклу!

Но вечером назрел еще один скандал. Все попытки примириться с Майклом потонули в океане его жестокости. Норват вернулся с работы взвинченный и первым делом спросил меня о той тайне, что мы с Лин так тщательно скрывали. Пока он был на шахте, на мой телефон пришло сообщение от Линды, в котором говорилось, чтобы я не забыла поговорить с ее отцом о тайне.

– Понимаете, ваша дочь влюблена, – начала я, соображая, что некуда больше прятаться от Майкла и делать вид, что ни о чем не знаю. – хотите того или нет, она выйдет замуж за Макса!

Майкл пришел в ярость. Поначалу он просто стоял молча, а потом посмотрел на меня так, словно намеревался убить самым изощренным образом.

– Этого еще не хватало! Линда слишком молода, чтобы выходить замуж! И даже, когда повзрослеет, я не позволю ей выйти за такого, как этот Макс!

– Но Линде нужен именно он, понимаете? Вы желаете счастья своей дочери или будете держать ее в клетке до старости? – достучаться до Майкла оказалось гораздо труднее, чем предполагала. Надеясь, что разговор о мнимой беременности спасет положение, я в уме перекрестилась и продолжала. – Майкл, у вашей дочери есть один весомый аргумент! Она в положении…

– В каком еще положении?! – Норват опешил. – Моя дочь беременна? В семнадцать лет? Я засажу этого гада в тюрьму! Нет, – он прищурился и перешел на злобный хрип. – придумаю что похуже…

– А как же ребенок?

– Аборт! – в порыве ярости бросил Майкл. – Другого варианта и быть не может!

При слове «аборт» у меня похолодело внутри. Невольно вспомнила наш разговор с Майклом, когда тот уверенно заявил, что я не забеременею ни под каким предлогом. Неужели Майкл может заставить дочь сделать такое?

Я не могла поверить, что эти слова говорил мне тот, кто любит детей больше, чем кого-либо! Его взгляд, прежде яркий и живой, сменился ледяным безразличием.

– Я видел в тебе вовсе не ту Дилану. Ты не оправдала моих надежд. – Майкл понизил голос и опустил глаза. – Ты свободна. Возвращайся к сестре и живи своей жизнью.

Я пошатнулась. Чувствовала, что вот-вот сойду с ума от той боли, что причинили его слова. В голове молотком стучало: «Сделай все, чтобы он передумал!»

– Я дам денег, их хватит на какое-то время… – сухо продолжал он, а затем вытащил телефон из кармана и набрал чей-то номер. – Сейчас тебя заберут и отвезут домой.

Меня захлестнула обида. Майкл бросил меня! И я никак не смогу его разубедить! Он и шанса не дает!

– Какой же вы негодяй, Норват! – я подошла к Майклу и замахнулась, чтобы отвесить пощечину. Хотела, чтобы он ответил за то, что творил со мной. За то, что унизил, присвоил, а затем все-таки выбросил!

– Не услышала меня? Сколько раз повторить? – Норват перехватил мою руку и машинально скрутил, причинив боль. – Иди к черту! А пока ты ждешь машину, советую скрыться с моих глаз, да поскорее!

– Знаете, Майкл! – я свирепо посмотрела ему в глаза, ненавистно прошипев. – Я пойду к черту, но только потому, что вас там не будет! Вы чертям не нужны! Таких уродов у них и без вас хватает!

Майкл не сдержался. Он схватил меня за волосы и отбросил к стене. Испугавшись, что он и убить меня может, я вжалась в угол, приготовившись ощутить мощный удар. Удар от Майкла Норвата. Я затаила дыхание, ожидая худшего. Страшилась поднять голову. Испытала ужас, сопряженный со смертью. Тот ужас, когда твой близкий впервые замахивается на тебя. Будто внутри что-то умирает и уже не воскреснет. Это конец.

Майкл, немного постояв надо мной, вышел на улицу. Спустя несколько минут его личный водитель подъехал к дому. Майкл заставил меня обуть тапки, чтобы не ходить босой по снегу, проводил до машины. Объяснил водителю, куда меня везти, а затем зашел в дом. Даже не попрощался.

***

Я постучала в знакомую дверь. Меня вот-вот разорвет от напиравших слез, которые хранила всю дорогу.

Спустя какое-то время Мари открыла, стоя в одном халате и в бигудях. Она что-то жевала, но, увидев меня на пороге в расстроенных чувствах, в халате и тапках, тут же замерла.

– Я вернулась, Мари. – всхлипывая, я закрыла лицо ладонями. —Навсегда вернулась.