Джули Миллер - Для отвода глаз

– Стивен Марч, вы арестованы за убийство Даниэллы Риз.

– Что? Клянусь, я не хотел… Ах ты, черт! А как же Розмэри? Я нужен сестре. Мне очень жаль. Я не хотел… – Он извивался на полу, когда она завела руки ему за спину. Повторял одно и то же снова и снова. Он почти плакал. – Я не хотел. Извините. Я не хотел!

Оливия дождалась, пока на нее упала высокая тень, и тут же рядом с ней на колени опустился Гейб.

– Не можешь не путаться под ногами? – поддразнила она. – Неужели думал, что на этот раз я его упущу?

– Я не сомневался, что ты его схватишь, но этот идиот не смеет причинять боль моей любимой женщине.

Его слова проникли ей в душу, но сначала нужно было покончить с делом.

– Больше никто не пострадал?

– Нет. Все напуганы, но целы и невредимы.

– Не знаю, кто был тот тип, – не переставал бормотать Марч. – Он сказал, что должен мне помочь. Я должен был убить ту девушку, чтобы спасти сестру. Я не хотел… Я не хотел…

Оливия достала наручники и склонилась над Марчем:

– Вы имеете право хранить молчание.

– Рекомендую вам воспользоваться этим правом, – добавил Гейб.

– Все, что вы скажете… – Оливия замолчала, увидев, как к ним, хромая, приближается отец. Рядом с ним шли Макс Кроликовски, Трент Диксон и Джим Паркер. Она подняла голову и улыбнулась друзьям, напарнику и отцу. Она благодарно улыбнулась им, но замерла, встретившись с зелеными глазами Томаса Уотсона. – Папа… Вот тебе браслеты. Закрой свое последнее дело.

– Я горжусь тобой, милая! – Томас Уотсон сел на корточки по другую сторону от Стивена Марча и защелкнул на нем наручники. Потом они вдвоем подняли Марча на ноги и зачитали ему «правило Миранды». – И мама гордилась бы тобой.

– Мы его заберем. – Трент кивнул Оливии и ее отцу. Они с Максом забрали у них Марча и, сопровождаемые Джимом, повели арестованного к выходу.

Беспокойство омрачило радость победы. Она повернулась к Гейбу. Дело свело их вместе. Но погоня за истиной окончена. Он узнал ответы на свои вопросы. Она раскрыла дело и нашла убийцу его невесты. Все кончилось. Кончилось или?..

– Спасибо тебе. – Его низкий, бархатистый голос отдавался эхом у нее в ушах. – Без тебя ничего бы не случилось.

Наступило неловкое молчание, которое нарушило ворчание отца:

– Эй, вы, ради всего святого… идите в пустую палату и там выясняйте отношения.

Гейб не стал спорить. Он схватил Оливию за руку и, втащив в пустой кабинет, закрыл за ними дверь.

– Гейб, я…

Он прервал ее поцелуем, ладонями охватил ее лицо.

– Ты не ранена? – Он снова поцеловал ее. – Не думаю, что когда-нибудь привыкну видеть тебя на линии огня, как сегодня. – Ответный поцелуй призван был заверить его в том, что она цела и невредима. – Я знаю, ты отлично делаешь свое дело. И все же в глубине души мне хочется, чтобы…

Оливия страстно целовала его, зарывшись пальцами в его густую шевелюру, прижимаясь к нему. Потом она отстранилась и положила ладони ему на грудь.

– Тогда ты говорил серьезно? Что любишь меня? Ведь мы с тобой знакомы всего несколько дней. Ты даже не ухаживал за мной как следует.

Он расплылся в широкой улыбке.

– Если встретил ту, кого искал, влюбляться можно в течение всей жизни.

– Ты ведь у нас писатель, да? Неплохая получилась строчка.

– Я репортер. Я говорю правду. – Он отбросил челку с ее лба и мягко коснулся пальцем щеки рядом с царапиной. – Не хочу каждую неделю получать такое… не знаю, как мое сердце выдержит вид твоих ран. Но… тебе не кажется, что мы с тобой подходим друг другу? Пара трудоголиков с большим жизненным опытом. По-моему, нам нужно наслаждаться счастьем там, где оно нас застало.

Оливия кивнула. Она обвила его шею руками и прижалась к нему всем телом.

– А как же мои родные? Им не сразу удастся привыкнуть к тебе.

Гейб притянул ее к себе за талию.

– По-моему, мы с твоим отцом сходимся по крайней мере в одном.

– В чем же?

– В том, что ты самая лучшая женщина на свете… и оба хотим, чтобы ты была счастлива и тебе ничто не угрожало.

– Я счастлива рядом с тобой. И мне ничто не угрожает.

– Мы над этим поработаем.

Она привстала на цыпочки и поцеловала его. Но между ними оставалось последнее препятствие.

– Гейб, а как же ты? Ты действительно отпустил Дэни? В твоем сердце есть место для меня?

– Благодаря тебе я, наконец, отдал Дэни должное… ее история будет рассказана, а ее убийца окажется в тюрьме. Я хочу, чтобы ты стала частью моей жизни. Если тебе нужно время, если ты хочешь, чтобы я вначале помирился с твоим отцом, если нужно, чтобы я не был таким упрямым…

– Этого не случится. – Она рассмеялась; он присоединился к ней.

– Прошу тебя, дай нам шанс.

– Обещаешь, что всегда будешь искренним со мной?

– Обещаю.

– А я могу обещать, что буду любить тебя. Всем сердцем и всей душой.

– Я запомню. – Гейб нагнулся и нежно поцеловал ее.

Затем Оливия с сожалением вздохнула и отстранилась.

– Мне нужно составить рапорт.

– А мне – написать статью.

– Нам лучше уйти.

Не выпуская ее руки, Гейб пропустил ее вперед. Когда они дошли до конца коридора, дорогу им преградил ее отец.

Томас Уотсон сурово смотрел на Гейба в упор.

– Мистер Найт, если вы собираетесь встречаться с моей дочерью, я бы хотел познакомиться с вами поближе. Каждое воскресенье мы устраиваем семейный ужин. Мой отец жарит на гриле бургеры и колбаски. Мы смотрим бейсбол и болеем за «Ройялз», когда они играют. А осенью смотрим футбол и болеем за «Канзас-Сити Чифс».

Гейб и глазом не моргнул.

– Обожаю смотреть бейсбол и есть бургеры.

– Вот и хорошо. Можете принести пиво.

Оливия облегченно вздохнула и обняла отца.

– Не позволяй ему разбить себе сердце, – прошептал отец.

– Он не разобьет мне сердце, папа. Я ему верю.

Стивен Марч сидел в длинном коридоре Четвертого участка, ожидая, когда за ним прибудет машина, которая отвезет его в тюрьму вместе с другими заключенными. Он ерзал на пластмассовом стуле, упорно отворачиваясь от хозяина и не обращая внимания на любопытные взгляды соседей.

– Стивен, ты меня разочаровал.

– Да пошел ты! – Да неужели? Этот слабовольный наркоман, которого он в свое время подобрал на улице и спас от верной смерти, смеет огрызаться на единственного человека, который помогал ему? Стивен раскачивался на стуле, отказываясь от руководства и дружбы, которые ему предлагались так долго и охотно. – Ты не разрешал мне ее прикончить. И вот она меня арестовала!

– Разрешить тебе? – Хозяин расхохотался и понизил голос: – Да ты едва справился, когда я послал тебя убить Даниэллу Риз!

– Ты должен был позволить мне убить детектива и не давать ей лезть в мои дела! Тогда все сошло бы… – Стивену остро нужна была доза; он исцарапал себе запястья до крови. – А теперь я попаду в тюрьму, и некому будет присмотреть за моей сестрой.

Страх – самый мощный стимул. Страх оказаться без денег, без крыши над головой, без еды… страх, что у него отнимут единственного человека, на которого он всегда мог рассчитывать. Но страх быстро сменился ненавистью и отчаянием, а с этими эмоциями труднее было справиться логическим способом.

– Совершенно верно, Стивен. Ты совершил ошибку, и теперь заплатишь за нее. Вот если бы ты меня послушал, если бы доверился моим мудрости и опыту, до сих пор гулял бы на свободе. Я ведь говорил тебе, что все идеально продумал. Но ты решил поступить по-своему. Я послал друга, чтобы помочь тебе бежать из больницы, но ты опять все сделал не так, как тебе велели. Теперь мой друг умер, а ты… посмотри, где ты. – Хозяин оглядел сидевших в коридоре воров, гангстеров и вымогателей. – Но я могу облегчить тебе пребывание в тюрьме, если ты мне позволишь.

Звякнули цепи; Стивен покачал головой и заерзал на стуле.

– Я не виноват, что твой друг умер. Я больше не твоя марионетка. И ты больше ни на что меня не подобьешь.

Правда, теперь им нелегко будет общаться. И их будущие встречи будут нечастыми, если они вообще увидятся. Но у него есть способы добраться до Стивена даже за решеткой – снова использовать его, если понадобится, или просто присматривать за ним, чтобы заручиться его сотрудничеством в дальнейшем.

– Я рад, что мы с тобой смогли поговорить в последний раз. Желаю тебе удачи. И помни: одно слово о нашем договоре, только одно упоминание моего имени… представь, как легко будет добраться до твоей сестры, пока ты отбываешь срок!